Когда афонский старец Арсений из монастыря Григориат состарился, он сидел у себя в келии на стуле и творил молитву Иисусову, обратившись лицом к иконам. В один день больничар застал его очень радостным. Старец сказал ему: «Меня переполняет такая радость! Я просто с ума схожу от неё! Ведь мне сейчас предстоит уйти из этого мира!»
Однако на следующий день брат нашёл его понурым и расстроенным. — Что с тобой, старче Арсений? — Как тебе сказать? Я гляжу на иконы, а Матушка Пресвятая Богородица отворачивает Своё лицо от меня, Она не хочет меня видеть! То же самое делают и Христос, и святитель Николай… «Ну чем я перед Вами провинился?» — говорю я им.
В таком состоянии старец пробыл ещё три-четыре дня.
Вы читаете отрывок из нашей книги "Новый афонский патерик". В этой книге три тома, первые два закончились и пока нет возможности её переиздать, осталось совсем немного третьего, с неизвестными поучениями преподобного Паисия Святогорца, кому интересно, ссылка внизу
Однако на пятый день старец Арсений снова стал радостным, он находился в умилении, плакал и так объяснял брату произошедшую перемену: «Я начал искать, в чём провинился, и подумал: может быть, в том, что я поделился с тобой радостью и был уверен, что скоро уйду из мира, — может быть, в этом была гордыня? Я начал говорить: „Христе, и это тоже Твоё, ведь я сам по себе — кусок грязи и больше ничего. Если ко мне пришло ощущение скорого ухода — то оно пришло от Тебя, это Твой дар и мне не принадлежит».
Так, укорив себя, старец смирился и на следующий день сказал брату, что все иконы глядели на него, «распахнув глаза».
Старец очень любил Пресвятую Богородицу и необыкновенно перед Ней благоговел, потому что Она спасла его от фашистских варваров в годы войны в Греции и очень много помогала ему в жизни. Он называл Её Матушкой и, когда по послушанию выезжал из монастыря в мир, всегда брал с собой одну старинную икону Пресвятой Богородицы.
Однажды со старцем случился инсульт. В келию к старцу пришли некоторые отцы и игумен, который спросил его:
— Видишь ли ты Пресвятую Богородицу? Старец находился в таком состоянии, что не мог ничего скрыть, и ответил:
— Вижу.
— В церкви или в келии?—снова спросил игумен.
— И в церкви, и у себя в келии.
