- Ну, чего уцепилась за него? – Мать согнутым пальцем ткнула в Анюткин лоб, сокрушённо головой покачала. – Ох, Анька! Будто сама за бедой гонишься…
Анюта подняла голову:
- Мам!..
- Я тебе восемнадцатый год мама, – вздохнула Катерина Савельевна. – Ну, что ты в нём нашла?
Анюткины глаза – что небушко невыгоревшее, сейчас потемнели:
- А люблю его! Его одного люблю!
Катерина Савельевна оглянулась: отец не услышал бы… Остудила молнии в дочкиных глазах:
- А он тебя? – Усмехнулась: реснички Анютины вздрогнули, – чуть обиженно, чуть растерянно… А упрямства – не занимать:
- Он… Иван… Он полюбит. Потом.
- Да чтоб полюбить… Хоть посмотреть сначала надо. А Ванька на тебя ни разу не взглянул… и не собирается.
- Посмотрит. Я знаю.
Аня привычно пробежала пальцами по распустившимся волосам, перекинула косу за спину. Катерина залюбовалась дочерью:
-Что ж тебе, – мальчишек мало? Денис Матвеев… Ярик Рубцов… Алёшка Филатов – сколько раз звал тебя на мотоцикле покататься!.. А Иван… – Катерина помолчала. Решилась: ладно! Не пятиклассница же Анютка! Пусть знает! – Ему, Ивану, женщина нужна, а не такая девчонка, как ты. Он уже из армии вернулся… а ты тогда только в седьмой класс перешла…
- Вот с тех пор и люблю, – чуть слышно призналась Аня. – И он полюбит, – я знаю. И посмотрит на меня.
Калитка скрипнула. Петро Григорьевич тяжело прошёл мимо окон, поднялся на крыльцо.
- Знааю… – протянула Катерина Савельевна. В окно кивнула: – Смотри, чтоб отец не узнал. Будет нам…с твоей любовью, – и тебе, и мне. Марш за уроки. Поступать в этом году, а она!.. Посмоотрит!..
… На пороге медкабинета Зырянов задержался:
- Наташ!.. Вечера посветлели. На берег выйдешь?.. Верба распускается. А со степи, Наташ…
Медсестра вскинула взгляд.
- Наташка!.. Что ж за глаза-то! Я ж утону когда-нибудь.
- Зырянов!.. Ты ж вроде мастер-взрывник. Поэтом решил подработать? Иди, – всю смену задерживаешь.
- Наташ!.. Придёшь?
Наталья медленно опустила глаза…
Иван вышел из кабинета, чиркнул зажигалкой, сделал пару глубоких затяжек. Подошёл Самохин:
- Ванька! Тебе вредно перед сменой к медсестре заходить. Перед сменой всем мужикам медосмотр полезный, а тебе… Вань!.. Слышишь? – Подмигнул Лобачёву и Самарину: – Ну, да… Она ж, Наталья, – ягодка! С горчинкой, – что надо! Да, Вань?
Зырянов нахмурился, потушил сигарету. Молча толкнул плечом Юрку. Самохин вздохнул вслед Ивану:
- Быстро Натаха Андрея забыла… И что нашла в этом… шалопае! Он же ни одной юбки не пропускает!
- Ничего не быстро…– Серёга Лобачёв угрюмо взглянул на Юрия. – Три года, как тогда пацаны… Димка и Славка, под обвалом остались. Взводу Завгородний приказал – на-гора поднимать смену… А сам в лаве с пацанами оставался, пока не рвануло. Надеялся, – успеет глыбу сдвинуть. И Наташка – три года, как одна. С девчонками своими.
- Да… – Самарин закурил: – Младшую Андрюха и не увидел. Наталью в роддом отвёз, а их, горноспасателей, срочно – на третий участок… – Игорь сквозь дым измерил Самохина взглядом: – Что балаболишь зря? Сам, никак, к Наташке подкатить хотел? Смотри, Юрка!.. Тоська твоя узнает, – не найдёшь сторону, в которую бежать надо.
- А я что, мужики!.. – чуть растерявшийся Самохин оглянулся. – Я ничего. Натаху жалко: кого б получше могла присмотреть. Оно всегда так: бабы сами липнут к таким б..., как Зырянов. А потом плачут. И Наташка наплачется: две девки есть, Зырянов – третью ей… запросто.
- Не твоё дело, Юрка. Сами разберутся.
- Ага. Ванька разобрался уже!.. Наташке в сыновья годится. Школу жизни решил пройти?.. Чтоб обучила его Наталья… всему.
- Чего буровишь? В какие сыновья! Наталье чуть за тридцать.
- Ну, я и говорю! – обрадовался Самохин. – А Зырянов – он с моей сеструхой в одном классе учился. Двадцать пять, значит, ему, как Ольке нашей.
Первая смена прошла к зданию спуска-подъёма. Наталья стояла у окна. Привычно нашла глазами Ивана, горько улыбнулась. А он как почувствовал,– оглянулся на окна шахтёрского медпункта… Наталья смахнула слёзы, прижалась лбом к холодному стеклу:
- Не приду, Ванечка. Не приду, хороший мой…
Вернулась к столу, опустила лицо в ладони:
- По тебе вон какая девчоночка сохнет! Ты не смотри, что Анютка школьница, – вырастет, Вань. Вырастет, дождёшься. А я тебе зачем тогда нужна буду… Ты ж её всё равно рассмотришь… любовь её рассмотришь…
А вечера и правда посветлели. И верба распускается на берегу… Наталья прикрыла глаза: показалось, что утренний ветер задышал в чуть приоткрытое окно горьковатой свежестью вербовых веток с едва распустившимися серебристо-серыми шариками… И грубоватый запах угольной пыли смешался с нежным дыханием оттаявшей Луганки. А в глазах Ивана – такая же грубоватая, сдержанная нежность, – будто сам стесняется её…
-Не приду, Иван.
… Петро Григорьевич улыбнулся:
- Борщ у тебя, Катюша!.. И что б я делал, – без твоего борща! А так – будто заново на свет родился.
Катерина Савельевна заторопилась:
- Так это ж мы с Анюткой – с вечера! Чтоб настоялся, как ты любишь. Оно и правда: что ж за борщ, если не настоялся. Оттого ж и вкусный такой, – Анюта сама и приготовила. Я больше руководила.
Петро поднял глаза от тарелки:
- Как у неё в школе дела?
- Пятёрки. По алгебре, по биологии.
По отцовскому лицу пробежала неясная тень.
- Ты это, Катерина!.. Ты смотри за девчонкой. Слышал я, – заглядывается она на Зырянова. Рассказывала кума Любаша, – видела, как стояли они, Анютка с Ванькой, у нашей калитки. Провожал, что ли, её?.. Этого шалапута нам не хватало! Он, считай, у каждой в посёлке переночевал. А я что ж, – для него растил отличницу нашу? Красавица наша для него выросла?
- Ну, что ты, отец, так уж… Больше говорят про Зырянова, чем на самом деле есть. За ним многие девчонки… да и бабы сами бегают. Он же – видишь, какой: бровями одними уговорит… если захочет. А улыбнётся! А глазищами глянет… Пройдёт, бывает, по посёлку в расстёгнутой рубашке – того и гляди, дурёхи шеи свернут.
Петро Григорьевич кивнул:
- Вижу. И знаю: Мишка Богатырь – в четвёртую… А Зырянов у Верки его ночует.
Катерина махнула рукой:
- У Верки… Бил уже её Мишка за это. Мало ли что в семье случается. Да и Верка – не из тех, что лишний раз поскромничают. Не сколько Иван за ней, как она – за Ванькой… А ему – что ж…
Петро побагровел, отодвинул тарелку:
- Ты, смотрю, договоришься, Катя! Договоришься, что Ванька Зырянов – ангел поселковый. А я сказал – за дочкой смотри! Ей разве такой нужен! Учиться будет, – чтобы потом от угля майки его отстирывать? И ждать его! У нас одна дочка!
Катерина поднялась. Обняла мужа:
- Чего раскипятился? Больше слушай Любку. Ну, поговорили, может… А напридумывают!..
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»