-Вот ты , Светочка, сейчас нос воротишь, и картошка вам не еда, и соленья- варенья стоят, киснут. А вот у нас время было- и на именины шли в надежде картошки отведать. -Дед Андрей смотрел на внучку своим хитрым взглядом, и рассказ сам сформировался в его голове, но хитрый дед мужественно молчал, ожидая, когда внучка попросит рассказать.
-Деда, расскажи!
-Ты -то маленькая еще была, мало что помнишь из тех годов, а вот мы хватили горюшка. Нам все одно попроще было, чем городским, у нас и огороды, и хозяйство, совсем не голодали, а получку что они, городские, не получали, что мы. Вот и была одна надежда, на огород. Картошку посадили, а ту, что осталась, пополам со скотиной делить надо, они, животные, тоже есть хотят. А дождей нету, засуха стоит, на корню все выгорает. Ладно ту , что в маленьком огороде посадили, так хоть поливали, а в большой огород не наносишься воды-то. Вот и получилось, что сколь посадили, столь и выкопали. На семена отложили, мелочь отобрали, да не свиньям, а себе оставили, как же совсем -то без картохи? Уж не знаю, как нынче модно картошку не есть, а мы- то, старики, картофельные брюхи, мы к ей привычные.
Голодный год тогда был для всех. Мало у кого она уродилась, картоха. А когда и денег нет, так совсем дело плохо. Мы-то ладно, у нас и яйца, и мясо, и мука, бабушка твоя и дрожжи сама делала всю жизнь, то на картошке опять же, то на хмелю, это нынче ленивые все стали, все с магазина. Вот и ели, что придется. В тот год даже пельмени уже не в радость были, так катрошки хотелось, а ведь берегли ее, экономили. То лапшу похлебаем, то галушки, то затеруху.
А тут позвали нас друзья в соседнюю деревню на день рождения. С подарком -то не печалились, Надежда, именинница, давно шаль хотела, какие бабушка твоя вязала. Вот взяли мы эту шаль, Машку запрягли в сани, да поехали. И вот веришь-ли, внуча, еду я, взрослый мужик, а сам, словно маленький, мечтаю, а вдруг да картошкой накормят, хоть в мундирах!
В этот момент дед с бабушкой переглядываются, и так заливисто смеются, вспоминая что-то такое, им одним ведомое. Смеются долго, переговариваясь непонятными фразами.
-Ой, картошки! Ну не могу! Приехали, а там то же, что у нас, нет картошки-то! И конфеты есть, и чай, и даже кофей, и селедка стоит. Просмеявшись, дед утирает слезы и продолжает свой рассказ.
-Вот, значит, приехали мы к Труновым, а у них на столе все есть. И мясо, и сало, селедка лежит, и конфеты, а картошка только в окрошке, плавает, одна другую догоняет. Посмеялись мы, посидели, да поехали назад, так и не отведав картошки. У них- то тоже в тот год ее не густо было.
-Ну деда, ты что, на день рождения ехал, чтобы поесть? Тебя дома не кормили? В гости едут отдохнуть, поговорить, а ты!
-Да много ты понимаешь, внученька! Поесть я и дома мог. И мясо свое было, и сало, все было, а вот по картошке соскучился- сил нет. Не скажу, что мы совсем ее не ели, в суп добавляли помаленьку, а вот так, чтобы толченку сделать, или пожарить, а то и круглую сварить- нет, в тот год это редкость была. А помнишь, как к нам на сенокос приходила, да по картошке плакала?
-Помню, дед, как же не помнить, я ведь тогда у вас всю картошку съела.
-Вот, про тот год я и говорю.
-Аааа, тогда понимаю. Помню тот год, и картошку ту помню, до сих пор стыдно.
-Да что же стыдного-то? Ну съела, и съела. Чай, не последняя была.
***
Что-то вспомнилось то наше голодное лето. Я совсем маленькая была. Нет, мы не голодали в прямом смысле этого слова. У нас была еда, но очень скудная, несмотря на то, что жили мы в деревне. Не было у нас ни конфет, ни шоколадок, да и сахара у нас не было. Мясо в те годы в основном только зимой и было, негде хранить запасы в летнее время было, а зимой что в бочках, что в ларях, так и жили. Сейчас хорошо, у всех морозильные лари, да камеры, и мясо круглый год. У нас же в те годы вволю только курятина и была, зарубил курицу, когда надо, и съел.
Одно из ярких воспоминаний-мой день рождения. Бабушка обещает, что испечет мне торт. Сахара нет. Она каждый день, как на работу, бегает в магазин- не привезли-ли сахарок, обещали ведь. Не привезли. А торт свой я все же получила. Уже позднее, будучи взрослой я узнала, чего ей стоил тот торт. Заняла она сахар у одной бабушки, у которой его заготовлено впрок не на один год было. Заняла килограмм, а вернула- стыдно сказать. Вернула 3 килограмма сахара, 1 литр сметаны, творога и молока- не помню сколько, но знаю, что это великая цена за тот злополучный торт.
Так вот, о картошке. Жаркое, знойное лето. Я, совсем еще маленькая, пришла к бабушке, накормила- напоила цыплят, и уж что взбрело в мою дурную голову, я не знаю, но решила я сходить к бабушке с дедом на сенокос. Идти около 10 километров. Дорога знакомая, никаких опасностей и препятствий. Шла- шла, и пришла. Старики мои уже заканчивали работу. А я, пока шла, до того оголодала, что казалось, съем слона, если дадут. Бабушка отправила меня обедать, мол иди, Светочка, там, под телегой, в тенёчке, сумка с едой. Уселась я значит под кустик, разложила котомку с едой, а там вот как есть 4 картошки круглых, огурчики малосольные в пакетике, да пара яиц в газете и хлеб домашний. Я и сама не заметила, как буквально проглотила эту картошку с огурчиком, а когда опомнилась, то так мне стыдно стало, что я всю картошку съела, и никому не оставила, что сижу я, и плачу, горестно так, прям взахлеб.
Бабушка с дедом ко мне летят- что случилось? Может осы покусали, осматривают меня, крутят в разные стороны, а я реву, не успокоюсь никак. Бабушка в панике, у деда глаза по 5 копеек, шутка -ли, если с ребенком беда случилась, а ну как змея какая укусила, или еще какая тварь божья, сенокос все-таки, природа, всяких букашек- таракашек полно.
Когда разобрались, в чем дело, когда поняли, что плачу я из-за четырех маленьких картошек, дед взял меня за плечи, и со своей такой привычной бесинкой в глазах смотрит на меня, и говорит:
-Ну что ты, что ты, маленькая моя! мы войну пережили, колоски горелые собирали, картошку гнилую ели, ты думаешь, мы с голоду помрем оттого, что ты картошку съела? да ты только глянь, какой тут обед у нас царский есть! Тут и яйца, и огурцы, а хлеб, хлеб-то! Да тут хлеба столь, что роту солдат накормить можно! А ну, не реви! Ты - казачка, а казакам реветь- смерти подобно. Чай, не последнее съела. Дома- то есть картошка, баушка тебе оставила, да на окрошку, вот приедем домой, да наедимся от пуза. мы же не знали, что ты к нам прибежишь, вот и взяли еды маленько, для поддержки штанов. А ну-ка, вставай, пошли, чего покажу!
И иду я за дедом, уже не плачу, улыбаюсь, понимаю, что ничего страшного-то и не случилось, а сама думаю, ну что же такого он мне сейчас покажет? А дед привел меня на вчерашний покос, где ровными рядами лежит ароматное, подвяленное сено с примесью цветов, ягод, и такой сладкий запах там стоит, такой густой, летний, настоящий, что все печали ушли куда-то вдаль. Над сеном весело жужжат насекомые, маленькие земляные пчелки, которые увидев меня- свежую кровь, тут же толпой садятся на мои оголенные руки, и ползают по мне, щекотят . И так хочется прижать эту пчелку, чтобы успокоилась она, чтобы не лезла дальше по потному телу, а знаю, что нельзя, прижмешь эту пчелку, она так тебя прикусит, что мало не покажется. Стою я, смотрю на эти полчища насекомых, которые снуют туда- сюда, на ос, которые хоть и невелики размером, а такие грозные, суровые, на овОдов, черных, красивых, с большими, зелеными глазами, статные, красивые, и подумать нельзя, что такой красавец своим укусом целую лошадь заставляет танцевать в бешенстве, и так мне хорошо, так спокойно, все печали на второй план ушли. Хитрый у меня дед, знает, чем отвлечь меня от переживаний, знает, что готова я смотреть на все эти чудеса природы, буквально открыв рот. И стоим мы с дедом, улыбаемся, радуемся, что есть у нас вот это все, луг с сеном, кобыла Машка, вороная красавица с задними ногами в белых носочках, есть вот эти букашки- таракашки, есть лисичка, которую пол-лета мы прикармливаем, а потом она, осмелев, уже без страха выходит к нам, у нас есть бабушка, а бабушки есть мы, и мы все есть друг у друга, и есть у нас на обед огурцы, яйца, и картошка, и что трава зеленая, а небо голубое, что вон там, за кустами, бежит ручеёк, тоненький, озорной, и питает он землю, а земля питает травинки и ягоды, что по всему сенокосу муравьи- труженики наделали свои дома- муравейники, и дед ворчит, вот мол какие, испортили все, а сам, втихаря, пока никто не видит, любуется на них, маленьких, но сильных, которые несут на своих плечах непосильную ношу, что вот возле этих муравейников ягода, клубника полевая, самая вкусная, крупная, и сочная. И мы знаем, что все это есть у нас, и мы радуемся этому знанию, радуемся просто оттого, что ведь хорошо же, просто хорошо. Дед наклоняется, ворошит рукой это сено, красивое, душистое, перебирает его уже двумя руками, и достает оттуда веточку ягоды- клубники. Я беру эту веточку, ем подвяленную ягоду- вкусно, и не важно, что там, на лугу, нет ни мыла, ни раковины, что ягодка пыльная. И ведь не боялись мы ни- че-го! Ни расстройства желудка, ни болячек, просто жили, ели ягоду с куста тогда, когда хотели.
Мы едем домой на телеге, доверху наполненной свежескошенной травой. Трава скользкая, и мы с бабушкой охаем и ахаем на кочках, боимся упасть. Дед над нами подшучивает, что это мол вы сидите, как коробушки? Не бойтесь, девки, ниже земли не упадем!
И знаете, вот хотела я написать что-то веселое, про картошку на дне рождения, про своих таких веселых и юморных стариков, но толи неважное самочувствие, толи ностальгия увели этот текст совсем в другую сторону. Я не хотела грусти, не хотела плохих ассоциаций, и не дай бог, как многие пишут- сеять панику. Нет, ребят. Да и какая паника? Я точно знаю, что все будет хорошо. Не напугать нас уже ничем, все мы уже видели, все проходили, от конца света до новомодной болячки. И не надо злиться, и писать гадости. Просто подумайте о том, что пока у нас есть вот это все- букашки- таракашки, небо, травка, ручейки, да земля в конце концов- мы будем жить, и все будет хорошо. Пока мы есть друг у друга все будет хорошо. Пока мы можем сказать близким людям " ЛЮБЛЮ" и " СПАСИБО"- все точно будет хорошо. И даже пока мы помним всех наших близких людей- все точно будет хорошо.
А еще- по поводу всех этих событий с продуктами и ценами вспомнилось, как говорила бабушка:
-Ох, какое огорченье, нету хлеба? Ешь печенье. Не знаю, к месту ли? А дед говорил проще: живы будем- не помрем.
Это просто мои воспоминания из детства, которые лежали в черновиках больше полугода, а сегодня что-то вспомнилось, и захотелось написать.
Спасибо за внимание. Спасибо, что вы со мной. Спасибо за вашу поддержку, сейчас она для меня важна, как никогда. С вами как всегда, Язва Алтайская.