Мои родные с Украины боятся говорить со мной. А вернее, мы можем обсуждать любые темы, кроме военного положения. Вопрос: «Ну как там, в городе, обстановка?» вызывает провал молчания. Я уже четвертый год, как покинула Украину (Донбасс), и уже успела забыть, почему они молчат.
Потому что раньше за такие разговоры можно было исчезнуть. Людей забирали, надев на голову мешок, и увозили в неизвестном направлении. Назад они уже не возвращались. Мы не знаем, что делали с этими людьми, и куда их девали после, но жители украинского Донбасса до сих пор предпочитают молчать – так спокойней.
Вы даже не представляете, до чего там жители запуганы. Они не верят в то, что их могут освободить. Я только окольными путями узнаю, что мой город еще не занят нашими, напрямую спросить не могу. Я точно знаю, что мои соотечественники на Донбассе подвергались пыткам. Знаю, кто и где. К сожалению, информация эта не такого характера, чтобы ее открыто распространять. А сами те люди не скажут.
Когда, наконец, мы станем свободны от страха? Когда я смогу поехать к родным по киевской трассе, напрямик, а не в объезд, как добирались, начиная с 2014-го. Киевская трасса – это где Пески и Карловка, там до сих пор сидят ВСУ и непонятно, чего ждут. Котла, наверное. Они ведь уже окружены со всех сторон.
Я за мир. Но не за тот мир, где слабый плюет в лицо сильному и прячется за чужие спины. «Мы слааабенькие, мы маааленькие, мы моськи. Нас трогать нельзя! заступитесь за нас, большие американские дяди и европейские тёти – посмотрите, что сделал с нами этот слон, на которого мы гавкали 8 лет».
