Просыпаться не хотелось. Во сне Лида слышала задумчивый, ласковый голос своей мамы:
- А у нас в роду много двойняшек рождалось. И мальчишек, и девочек. Может, и у вас с Юрием двойняшки родятся…
Во сне они с Юркой снова мечтали о двойняшках. Юрий целовал её живот, прислушивался:
- Ребята! Вы как там? Хулиганите, слышу?..
А родилась у них Варюшка. И сейчас, во сне, Лида чувствовала маленькие и тёплые дочкины ладошки… И просыпаться не хотелось: они с Юрием купали двух крошечных девочек… Руки у Юрки – такие бережные, сильные… Наверное, девочки радуются, что у папы такие нежные и сильные руки… И Лида радовалась, что крошечным девочкам так хорошо и надёжно в папиных руках…
Просыпаться не хотелось. Потому что там, куда надо было возвращаться из этого счастливого сна, крошечных девочек не было. Они остались в темноте той ночи, когда Юрий не вернулся домой. Остались в ледяной боли, что разрывала тёплую, самую сокровенную нежность. И в этой беспроглядной темноте и боли счастье осталось, их с Юрой счастье… Варюшкино счастье, батино и материно счастье, светлая радость, что принесли бы с собой две девочки, такие же красивые и ласковые, как Варюшка…
Лида хваталась за сон бессильными руками. Слышала, как тихонько плачет мать Юрия. Чувствовала, как батина грубоватая ладонь осторожно ложится на её горячий лоб, гладит её руку…
… Ты же понимаешь, что я не могу жить по соседству с твоими родителями и Лидкой! Как ты себе это представляешь, – когда все уже знают о наших отношениях! – Вика сидела в кабинете Юрия. От её громкого, требовательного голоса Юрий Сергеевич растерялся, с беспокойством поглядывал на дверь.
- Вика! Викуля! Я сниму для нас с тобой квартиру. Мы уедем из посёлка, – хочешь?
Вика подняла глаза к потолку:
- Догадался!.. И учти, что в школе я работать не буду. Она, твоя Лидка, ещё отравит меня чем-нибудь. Не думай, что она у тебя скромница… и вообще, – ангел. Без мужика, небось, не захочет оставаться! Раз уж ухватилась за тебя. И – быстренько свадьбу!.. И – быстренько девчонку родила! Чтоб не бросил! Все так делают!
Юрий Сергеевич ещё раз взглянул на дверь:
- Не надо так громко, Викуль. Здесь почти одни женщины работают, – ты же понимаешь. Завтра о нас с тобой дальше рынка все и всё будут знать.
- А ты что, – думал вечно скрываться?! – Вика достала из сумочки платочек, демонстративно осторожно промокнула совсем сухие ресницы.
Юрий поднялся. Обнял её плечи, прикоснулся губами к волосам:
-Толик Нестеров из райадминистрации давно предлагал мне на базу отдыха съездить. Там сейчас пусто, комнаты свободные. Хочешь, – прямо сегодня поедем? Поживём там, ты успокоишься… А я решу здесь все дела… с Лидой.
- А школа?
Юрий усмехнулся:
- А мне казалось, ты сильно скучать не будешь. Завтра утром я зайду к Калашникову, оформим тебе отпуск.
Вика капризно скривила губы:
- Ты не понял. Я вообще не хочу туда возвращаться, в это осиное гнездо. Я хочу работать в отделе образования. Инспектором.
Юрий Сергеевич опешил. В Викиных больших серо-зелёных глазах зло сверкнула молния:
- А ты думал, – я мечтала всю жизнь работать училкой в твоей поселковой школе?.. Я – и вечная училка?
- Викуль! – Юрий виновато опустил глаза: – У нас штат инспекторов и методистов укомплектован…
Вика взъярилась:
- Так ты тут начальник? Или, вижу, мальчик на побегушках! Тебе не стыдно, что жена твоя училкой пашет в задрипанной поселковой школе?
Жена?.. Это слово какой-то неожиданной тяжестью легло на сердце… Но Юрий Сергеевич старался прогнать непрошенную тревогу: да, конечно!.. Жена! Вика Лебедева – его жена!.. Сбылось!..
А тревога коготками цеплялась за сердце… Перед глазами промелькнула Лида – в свадебном платье… Летящая фата прикрыла их обоих, когда он нёс Лиду на руках. Жена… Память озарялась безжалостно яркими вспышками: Лида, жена, держит его руку, – в машине, когда батя вёз их в роддом. Незаметно прикусывает губы, шепчет:
- Ты не волнуйся, Юрочка… Всё хорошо будет. Я сильная. Я люблю тебя.
Жена…Лида кормит грудью крошечную Варюшку, стыдливо и счастливо поднимает на него глаза…
Наверное, всё это и с Викой будет?.. Юрий очень хорошо помнил, как на первом курсе влюбился в ошеломительно красивую Вику Лебедеву… Как по ночам в общежитии сидел за столом – пацаны-однокурсники тогда решили, что он неисправимый ботаник, раз чуть ли не до утра над конспектами лекций сидит… А он писал стихи для Вики – признание в любви… Что сбудется, – не верил: разбежавшиеся по всему лицу веснушки почти не оставляли надежды на то, что Вика может обратить на него внимание… И не сбылось. Юрка Егоров, простой поселковый пацан, дал себе слово: больше никогда не заниматься такой чушью, как писать стихи… А потом были внимательные, такие застенчиво-ласковые Лидушкины глаза. Егоров счастливо почувствовал, что любим, – со своими веснушками, с грубоватой поселковой простотой…
А оказалось, свою неземную любовь он просто заглушил. И все эти годы не признавался себе, что думает о Вике… Делал вид, что просто не помнит снов, в которых смело целовал её. Старался скрывать, что злится на Лиду после этих снов.
То, что случилось… и происходит у них с Викой, сводило его с ума. Вика позволяла… и тут же останавливала. Умела обещать немыслимо откровенные ласки, и вдруг становилась холодно-сдержанной. Желание ласкать её было головокружительным полётом… Но – жена?.. В какой-то горькой ясности Юрий сознавал, что это слово не относится к их с Викой отношениям.
И всё же ушёл из дома. Не смог отказаться от того, что сбылось через столько лет.
Они с Викой уехали на базу отдыха. В отделе образования он появлялся ненадолго – полностью полагался на заместителей и методистов. Дни и ночи сливались в желании… И желание это не оставляло места для чего-то другого.
Как-то утром он подъехал к отделу образования: надо было провести совещание. Юрий Сергеевич торопился, – хотелось поскорее справиться с делами. Обещал Вике, что сегодня посмотрят квартиру, которую он собирался снимать для них. Уже у входа оглянулся – почувствовал чей-то тяжёлый взгляд. Батя!..
Отец молча смотрел на него. Но навстречу не шёл, ждал, пока Юрий сам подойдёт к нему. Юрий взглянул на часы, вздохнул: придётся задержаться! Молча протянул отцу руку. А батя в это время склонился над зажигалкой – прикуривал. Получилось, Юркина рука повисла в воздухе. Егоров усмехнулся: батя явно приехал его воспитывать. Приготовился выслушать поток гневных слов: только бы побыстрее!.. А батин голос как-то жалко вздрогнул:
- Двойняшки у вас… были. Вчера Лидушку из больницы забрали. – Вдруг перешёл на безотрадный шёпот: – Что ж ты так… с ней!.. А дочь!.. – Батя махнул рукой, пошёл к своей старенькой «Ладе».
Не прошло и минуты… Но от того, что задерживаться не пришлось, радости Юрий Сергеевич не испытал.
… Лида собрала вещи, – свои и Варюшкины. Батя вышел на крыльцо, молча курил одну за другой. Мать растерянно прижимала к себе Варюшку:
- Как же мы с отцом, – без тебя, без Варюши…
- Мам, вы простите меня. Как же я останусь, – у него другая… Завтра он приведёт её в дом, и как тогда?
Мать заплакала:
- Варюшку… Варюшку оставишь, может?
- Я к своим думаю уехать. Вот до конца учебного года доработаю… и уедем.
- А сейчас – ну, куда ты с девчушкой!
- Пусть Юрий домой возвращается. Не к лицу ему, – по чужим углам.
Лида подняла сумку, забрала у матери Варюшку. На крыльце на минуту прижалась губами к батиному виску.
Дочка Полины Алексеевны, Маринка, второй год училась в городе. Комната Маринкина была свободна, и Полина Алексеевна предложила Лидии Валерьевне пожить у них с мужем до конца учебного года:
- Там разберёшься. Но – неужели детей бросишь, всю школу! Ты ж у нас единственный математик. Ну, как одиннадцатые классы без тебя! А девятые!..
Сил не было – остаться здесь, в Юркином посёлке… Не было сил – вернуться в школу: разве можно забыть то предчувствие боли, что появилось тогда, после Викиного напоминания:
- Как там, Лид?.. «Ты открой подруге двери… только сердце ты своё не открывай…»
После её делано-сочувственного вопроса:
- Ты знаешь, да?..
Вика мимолётно прикоснулась к серёжкам, усмехнулась…
Но потом ребята пришли к ней домой. Максим Фролов подхватил Варюшку на руки, закружил её по двору. Кристинка Дорожкина забрала у него малышку, по-своему заплела ей косички… Ребята наперебой рассказывали школьные новости, смеялись, как Тимка перепутал, ляпнул, что няню Пушкина звали не Арина Родионовна, а Наталья Николаевна Гончарова… Непонимающе хлопал глазами, когда Полина Алексеевна объясняла ему, что няней Пушкина была Арина Родионовна, а Наталья Николаевна Гончарова приходилась поэту женой… Потом рукой махнула, улыбнулась:
- В чём-то ты, Тимофей, прав: что няня, что жена…
А потом ребята умолкли… Катюша нерешительно спросила:
- А завтра будет геометрия?.. Мы с Фроловым пять задач наперёд решили…
И оказалось, что завтра уехать невозможно, потому что у 9-Б первый урок – геометрия…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»