Что ещё можно сказать о «маленькой трагедии» Пушкина?
Как и многие произведения поэта, «Каменный гость» вызывал споры. Касалось это, в первую очередь главного героя: спорили об искренности его чувств. В.Г.Белинский, например, писал: «Что это – язык коварной лести или голос сердца? Мы думаем, и то и другое вместе». Кто-то из исследователей пишет об истинной любви, кто-то – о расчёте. Б.В.Томашевский считал, что герой «начинает с расчёта, а кончает безусловной искренностью», но одновременно с этим утверждал: «Движущей силой в этой драме является не любовь, а чудо со статуей, предопределяющее развязку». Белинский же, восхищаясь произведением в целом, отмечал: «В наше время статуй не боятся, и внешних развязок, deus ex machina не любят; но Пушкин был связан преданием и оперою Моцарта, неразрывною с образом Дона Хуана. Делать было нечего». Сколько людей, столько и мнений!
У кого-то вызывали вопросы «лакуны» в тексте, кто-то даже пытался их «заполнить». Встретила ссылки на статью О.Б.Заславского (поразительно, но снова рассуждает о Пушкине учёный из другой области, доктор физико-математических наук) о «скрытой предыстории» в трагедии. По-моему, стремясь выстроить математически чёткие формулы, автор заходит слишком далеко, и вот у него уже Командор – не только брат Дона Карлоса, убитый «на поединке честно» Доном Гуаном, но и муж «бедной Инезы» (и дальше строятся совершенно уже фантастические теории, кто об этом браке знал, – мне, ей-богу, вспоминается детская скороговорка про то, как «Граф Пато играет в лото» и кто об этом знает и не знает), причём подчас игнорируется авторский текст, точнее, из него берутся только те цитаты, которые нужны; и вот уже «причиной минутной ссоры Дон Гуана и Лауры» становится поединок, из-за которого герой отправлен в ссылку…
Да, конечно, в статье есть интересные мысли, но принять концепцию автора, простите, не могу никак. Для меня большинство его утверждений стоит в одном ряду с выводами Е.Н.Цимбаевой, о которых я писала достаточно подробно, разбирая «Горе от ума» А.С.Грибоедова: при интересных мыслях слишком вольное обращение с текстом произведения. Так ведь недалеко и до теории В.Б.Микушевича, о которой я тоже писала раньше, и до 13-летней Татьяны… Мне кажется, правильно один из моих комментаторов назвал такие статьи «околопушкинскими фантазиями, от которых только шаг до "фоменковщины”».
Автор доказывает свою точку зрения, как истинный математик, с помощью схем и таблиц. Но можно ли так подходить к поэзии? Герой другой «маленькой трагедии» «поверил алгеброй гармонию» - и сам признал, что при этом «сделался ремесленник» и, «звуки умертвив, музыку разъял, как труп». Мне всегда бывает страшно «умертвить» поэзию…
Комментаторами приводились аналогии с трагедией Леси Украинки «Каменный хозяин».Мне кажется, эти два произведения сравнивать невозможно: слишком разные тут герои. Возможно, как-нибудь в другой раз я и обращусь к этой теме, сейчас скажу лишь, что, по-моему, главное отличие даже не в образе дон Жуана, а в роковой (у Украинки) донне Анне.
****************
«Перечтите «Дон-Жуана», и если бы не было подписи Пушкина, вы бы никогда не узнали, что это написал не испанец». Так высказался Ф.М.Достоевский в знаменитой речи о Пушкине и, думается, был совершенно прав.
Но ведь у Пушкина это не единственное «испанское» произведение! Причём, что, наверное, особенно интересно, к теме Испании он будет обращаться в течение ряда лет.
Наверное, первое стихотворение –
Ночной зефир
Струит эфир.
Шумит,
Бежит
Гвадалквивир.
Написанное 13 ноября 1824 года, в достаточно тяжёлое для Пушкина время, в Михайловском, оно поразительно красиво и как будто причудливо-капризно:
Вот взошла луна златая,
Тише... чу... гитары звон...
Вот испанка молодая
Оперлася на балкон…
…Скинь мантилью, ангел милый,
И явись как яркий день!
Сквозь чугунные перилы
Ножку дивную продень!
А ещё удивительно музыкально. Для меня слова его неотделимы от музыки М.И.Глинки, хотя где-то я прочитала, что существует около сорока его музыкальных переложений, а при первой публикации (в альманахе «Литературный Музеум на 1827 год. Владимира Измайлова») были приложены ноты романса, написанного А.Н.Верстовским.
Но были и другие стихотворения. В 1834 году вместе с нотами М.И. Глинки, сочинившего музыку, было опубликовано ещё одно:
Я здесь, Инезилья,
Я здесь под окном.
Объята Севилья
И мраком и сном.
В.Г.Белинский, считал, что этот «испанский романс» Пушкин хотел включить в «Каменного гостя» как песню Лауры. Это мнение нигде и ничем не подтверждено, но и не опровергнуто. А вот сказать о нём подробнее, наверное, нужно.
Я уже не раз приводила пушкинские слова «Бывают странные сближения». Пушкинская «Инезилья» (позвольте так её называть) – вольный перевод стихотворения «Серенада» английского поэта Барри Корнуолла. Ну вот, снова приходится отступать от основной темы, но как можно не вспомнить, что этот поэт явно был интересен Пушкину – в 1831 году было напечатано стихотворение «Из Barry Cornwall»:
Пью за здравие Мери,
Милой Мери моей.
Тихо запер я двери
И один без гостей
Пью за здравие Мери.
И вспомним строки из последнего письма поэта, написанного А.О.Ишимовой: «Покамест честь имею препроводить к Вам Barry Cornwall. Вы найдёте в конце книги пьесы, отмеченные карандашом, переведите их как умеете».
«Инезилья» была написана примерно за месяц до «Каменного гостя», и мне всё же трудно считать её переводом. У Корнуолла пять строф, у Пушкина – четыре. По-настоящему соответствует оригиналу лишь первая (подстрочный перевод, прошу прощения, мой: «Инесилла! Я здесь, твой кавалер играет под твоей решёткой. Почему ты медлишь?») Дальнейшие строфы английского текста – в основном жалобы, что кавалер не может увидеть свою даму сердца: «Что для него летняя звезда, если его любовь далеко? Что ему цветы благоухающие, когда его сердце разрывается?» И в конце снова всё тот же вопрос: «Почему ты медлишь?»
Вместо меланхолических жалоб Корнуолла у Пушкина – «гишпанские» страсти:
Ты спишь ли? Гитарой
Тебя разбужу.
Проснётся ли старый,
Мечом уложу.
Шелковые петли
К окошку привесь…
Что медлишь?.. Уж нет ли
Соперника здесь?..
И, конечно же, знаменитое:
Исполнен отвагой,
Окутан плащом,
С гитарой и шпагой
Я здесь под окном.
И, раз уж мы снова вспомнили «Каменного гостя»… Я получила очень симпатичный комментарий к статье: «Мне кажется, что Гуан - это не только сильный и смелый мужчина, но и поэт. Как Пушкин, который его написал, как Высоцкий, который его создал на экране». Конечно же, поэт! Вспомним диалог из трагедии: «А чьи слова, Лаура? - Дон Гуана», - с пояснением: «Их сочинил когда-то мой верный друг, мой ветреный любовник».
И, наверное, интересно посмотреть, а что же исполняет Лаура в воплощениях трагедии (у Пушкина просто указано дважды, что она поёт).
В фильме М.Швейцера Лаура поёт сначала "Инезилью", а затем ещё один романс – «Жил на свете рыцарь бедный» (стихи, разумеется, Пушкина).
Довелось мне видеть фильм-спектакль Ленинградского телевидения, поставленный в 1971 году по спектаклю Ленинградского театра драмы им. А.С.Пушкина. В нём Лаура исполняет два романса (к сожалению, в титрах не указан композитор, не удалось мне выяснить этого и в других источниках) на стихи Пушкина: сначала на текст стихотворения 1816 года «К Морфею» («Морфей, до утра дай отраду моей мучительной любви»), затем – «Пред испанкой благородной» (об этом стихотворении – попозже).
И очень странно мне, что в опере «Каменный гость» А.С.Даргомыжского, написанной на текст пушкинской трагедии, первый романс Лауры - на стихи мало кому известного сейчас В.Ф.Ширкова:
Оделась туманом Гренада,
Всё дремлет вокруг…
Второй романс – знаменитая «Инезилья»…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
