Продолжаю продвигаться по моему новому роману Римская Стена. На выходных встретил незнакомого мне человека, который читал Римский Лабиринт. Он говорил, что сначала не мог понять - что там такого, начало медленное... А потом... ночи не спал, читал. Вот так я пишу, по-русски - медленно запрягаю, да скоро еду. Нет, пока еще - запрягаю, хотя уже 10-ая глава:) Утешает меня то, что роман мой исторический, и напрасных глав в нем нет.
Глава 10 Святой отшельник
«Здесь, близ Алатри в Лацио родился святой Петр Целестин, который, ведя жизнь отшельника в Абруццо, прославившись своей святостью и чудесами, был избран римским понтификом восьмидесятилетним, принял имя Целестин V, но в том же году покинул свой пост и предпочел вернуться к одиночеству» (Надпись в родном селе Пьетро Мурроне)
Июль-август, 1294. Монтепульчиано, Италия.
(Вы читаете 10-ую главу романа "Римская Стена")
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9
- Пьетро называли святым отшельником, - продолжил свой рассказ Адриан, когда с Анной они неспеша шагали по пустынному, слегка подсвеченному фонарями песчаному пляжу в сторону весело переливающегося огоньками склона горы:
- Но вообще-то отшельником он никогда не был. Всегда он был окружен учениками, просителями, нуждающимися, больными, желающими его молитвы, его учения, его добрых рук, слов утешения. И только сделавшись Папой, оказавшись в папском дворце, в окружении «слуг Божиих», принцев Церкви, в окружении первых лиц государства, в окружении пышного двора – он почувствовал себя, да и сделался настоящим отшельником. Более того, он почувствовал себя одиноким – чего с ним никогда еще не случалось. Даже тогда, когда он убегал от своих учеников в горы и пропадал там месяц-другой, беседуя лишь с птицами и с Богом – он не был одинок.
А теперь он понял и испытал на себе горечь одиночества. Тем новым людям, которые его окружали, он был не нужен. Все, что им нужно было от него – это чтобы он подписывал те бумаги, которые ему приносили, и о содержании и значимости которых неискушенный в политических играх Пьетро мог только догадываться. Но это было еще не самое страшное: самое страшное началось, когда он понял, что им не был нужен и Бог.
Изо всех кардиналов нашелся лишь один, кто, казалось, понимал его, кто сочуствовал ему. Это был кардинал Каетани.
«Разве ваше это дело, Ваша Святость, между нами говоря, заниматься вопросами политики, экономики, законодательства? - нашептывал ему Каетани день за днем многократно и многообразно. – Ваше призвание – это призвание святого отшельника, призвание странствующего проповедника, каким вы были до того, как сделались Папой».
И ведь он говорил правду. На папском престоле Пьетро чувствовал себя не Папой, а дураком. Пусть даже святым дураком, как назвал его за спиной Каетани. Пьетро мечтал изменить мир, изменить Церковь, изменить людей. А когда он понял, что никто меняться не хочет и не собирается, когда из всех святых кардиналов, епископов, принцев Церкви он не смог найти ни одного богоискателя, ни одного, кто мог сравниться духовным благородством с самым малым из учеников его в горах, даже из простых крестьян и пастухов, когда он понял, что от перестановки этих людей ничего не может измениться, когда осознал, что великие мира сего хотят от него не Слова и наставления, не Духа и святости, а новых льгот, земель и титулов – он решил уйти. Он решил сделать то, чего до него еще никто не делал – за более чем тысячелетнюю историю Римского Папства.
Он решил вернуться на свою возлюбленную гору в Абруцци, увидеть еще раз своих дорогих учеников, надышаться воздухом богоданной свободы. Папство было не для него. Он никогда не искал его, не желал его. Но оно обрушилось на него нежданно, как гром среди ясного неба. И он никогда бы не принял его, если бы не верил и не помнил, что он – избранный Богом. Он всегда, с раннего детства верил в свое высокое предназначение. В него верили его покойные мать Мария и его отец Ангелериус. В него верили все в деревеньке Сантанжело Лимосано. Верили в него и многочисленные ученики, разбросанные по всей Италии, живущие в горах, служащие Богу и людям. А некоторые из них даже и пророчествовали о нем.
То были странные пророчества: пророчества о том, что на голову ему возложат великолепную папскую тиару, и что эта тиара превратится в терновый венец. Раньше, когда он только сделался Папой, он думал, что в этом их исполнение, и что папство сделалось для него терновым венцом, больно жалящим его. Но когда Пьетро оказался в темнице, он постигал их настоящую суть: ему выпадет честь выше чести папства. Ему выпадет честь сделаться мучеником.
- В то утро, когда он ушел, он оставил кардиналам записку уведомляющую о своем уходе и отречении, и с просьбой простить его Христа ради, - сказал Адриан, когда они достигли другого конца пляжа. - Он ушел в такое вот время, еще до рассвета, навсегда покинув свой шалаш, ушел с тем же старым ореховым посохом, с которыми взошел на папство девятью месяцами ранее.
Заря только занималась, когда он вышел за ворота Рима и, в сопровождении двух учеников, зашагал по булыжной дороге на юг, на свою милую родину! В этот час на всей земле не было человека более счастливого, чем он. Он не был более Целестином Пятым, Папой Римским. Он снова был просто Пьетро, снова видел солнце, снова слышал голоса птиц, славящих Бога своим утренние пением. Он дышал и не мог надышаться сладчайшим воздухом свободы...
Адриан остановился, закрыл глаза, и медленно, через нос, вдохнул свежий утренний воздух. Анна невольно последовала его примеру.
- Но почему все-таки он ушел? - спросила она. - Почему не попытался изменить что-то?
- Вот и я постоянно задаюсь этим вопросом, Анна. Почему? Зачем? Прав ли он был?
- А по-моему, - сказала Анна, глядя на слегка заросшего профессора, - он просто очень любил свободу.
А сама подумала при этом: "Как Винченцо." И она знала, что та же мысль сейчас промелькнула и в голове Адриана.
Утренний воздух дышал свободой, свежестью и прохладой. Но почему-то он не казался им сегодня таким же безмятежным, как вчера и третьего дня. Они прошли к своему маленькому домику в скале. Где-то позади горы уже вставало солнце, окрашивая небо в розоватый цвет. Начинался новый день их жизни.
От автора
Я еще вернусь к Анне и Адриану, и к Пьетро, внезапно сделавшемуся Папой Римским, властелином Всея Европа. Понимаете, я очень хорошо, как историк, осведомлен о коррумпированной природе папства, и о том, что папы друг друга убивали, и как все ни происходили из знатных богатых родов... Так было, ну, просто, всегда. И вот совершенно удивительным, непонятным образом Бог указал на никому не известного человека, бедного крестьянина, да еще, как его много раз судили - вредного еретика. Как? Из всех великолепных кандидатов? Я писал об этих странных выборах - еще в Римском Лабиринте. Неисповедимы пути Господни!
