В 13 лет я серьезно заболела и попала в больницу. Не буду писать ненужные подробности, скажу лишь, что болезнь сильно изменила мою внешность. По утрам я вставала с отеком лица, причем выраженным настолько, что первый час бродила по отделению как Вий, подняв веки пальцами и придерживая их в таком положении. Никого это не смущало, болезнь есть болезнь. Потом отек спадал, глаза приоткрывались и можно было ходить, как все.
Детская больница- особое место. Вот мальчик лет десяти несется по коридору во всю прыть, что-то крича. Обычное дело- ребенок! Если не считать того, что из под футболки у него торчит трубка, а в руке у мальчика бутылочка, в которой находится конец трубки. И несется он, держа эту конструкцию в руках. Можно себе представить взрослого в такой ситуации? Нет. Взрослый будет лежать в кровати и осторожно и медленно ходить с баночкой в руках только в туалет.
А гонки по коридору на костылях? Кто быстрее? А по лестнице давай?
Ну, и я ничем не отличалась от других. Так же боялась перевязок, так же носилась по коридору, придерживая неподъемные веки и не боялась ничего, потому что не знала: чего бояться?
В соседней палате лежали мальчишки. Сереже было 14 и он ухаживал за мной и строил планы, как мы пойдем на каток, когда выпишемся. И в кино. И в парк. А пока он вызывал меня в коридор и мы часами сидели на диванчике, болтая обо всем на свете. Как-то он рассказал, что я нравлюсь его другу Мишке, но он не может выйти, потому что лежачий. Мы зашли в палату и проболтали втроем целый вечер. Оба мальчика были хорошими людьми и добрыми друзьями. С тех пор мы собирались обычно возле Мишиной кровати и я видела, что нравлюсь им обоим.
Потом Сережу выписали, а меня отправили лечиться в Ленинград, где я пролежала в одном из НИИ 3 месяца. Спасибо врачам, меня вылечили и я вернулась в родной город. Оставалось только закончить назначенный курс лечения. Меня положили на неделю в ту же больницу и в ту же палату. И в соседней палате все так же лежал Мишка. Он по прежнему не вставал. Я зашла к нему, села рядом.
-Мишка, привет! Я так рада тебя видеть! Как твои дела?
Мишка смотрел с вежливым недоумением:
-Здравствуй. А откуда ты знаешь, как меня зовут?
-Мишка, ты что, не помнишь меня?
-Нет. Разве мы знакомы?
-Ну конечно, я- Ника.
-Какая Ника?
-Вспомни: весна, Сережа, девочка Ника...
-Я помню. Но кто ты?
-Да Ника же!
-Не может быть, Ника другая. Я отлично её помню.
-Просто я выздоровела.
В конечном итоге он понял и поверил, а я ушла в палату крайне удивленная: как это он меня не узнал? Неужели я так изменилась?
Поразмыслила и поняла: да. Какая я была? Девочка с отечным лицом, в бинтах после операции. Если честно, то зрелище то еще. Просто я по малолетству этого не понимала. Я видела себя внутренним зрением, в нем я не менялась. А внешне- да. Эта жуткая отечная девочка стала обычной симпатичной девчонкой. А Сережа с Мишкой? Они же тоже были больны. Как выглядели они? Никогда не задавалась этим вопросом. Я тоже воспринимала их каким-то внутренним зрением: хорошие, добрые мальчишки. Уверена, они стали хорошими людьми. А внешность? Сейчас и не вспомню. И не важно. Теперь для меня было удивительно другое: как эти мальчишки ухитрились влюбиться в ту страшилку?
Наверно, только в детстве мы видим сущность человека в чистом виде. То " самое главное, которое глазами не увидишь".