Следующим утром Игорь позвонил в городское управление социальной защиты и договорился о встрече с Зинаидой Неймышевой, которая последние две недели оказывала его матери помощь по хозяйству.
Зайдя в муниципальное здание, Расторгуев сразу обратил внимание на мелкие неудобные ступеньки. Поднимаясь на второй этаж, он пару раз чуть не упал, поскользнувшись на них.
— Осторожнее, молодой человек, — предупредила проходившая мимо женщина в возрасте около пятидесяти лет. — Не вы, случайно, Расторгуев?
— Я. А вы...
— Зинаида Владимировна. Значит, вы сын Ольги Сергеевны? — Женщина не без интереса осмотрела Игоря. — Пойдёмте ко мне в кабинет, там и поговорим.
Кабинет Неймышевой больше представлял собой архив из толстых папок, чем обыкновенную рабочую комнату госслужащего.
— Проходите, присаживайтесь, — указала на свободный стул Зинаида. — О чем вы хотели со мной поговорить?
— Спасибо, я лучше постою. Хотел узнать у вас, что заставило мою мать обратиться в социальную службу? На сколько я знаю, она не нуждалась в помощи и прекрасно справлялась с работой по дому самостоятельно.
Зинаида рассказала Игорю, что Ольга Сергеевна сама обратилась за помощью в их организацию из-за проблем со здоровьем. Она стала жаловаться на давление, и врач порекомендовал ей строгий постельный режим. Зинаида стала ходить к Ольге Сергеевне, покупать женщине продукты, делать уборку.
Игорь только удивлялся словам хозяйки кабинета. Ведь сам он ничего не знал о болезни матери.
— Позвольте узнать, Игорь, почему вы разговариваете со мной немного предвзято? — поинтересовалась женщина.
— Просто это очень странно, что моя мать ничего не сказала мне о болезни, — прямо ответил Игорь.
— Так вы спросите у нее самой, она вам все и объяснит. — Зинаида вообще не понимала, зачем для этого было к ней приходить.
— Я не могу этого сделать. Моя мать в реанимации.
— Надо же, — растерялась Неймышева. — Как же так? Я не знала. Я была уверена, что Ольга Сергеевна идет на поправку, что ее здоровью уже ничто не угрожает... У неё давление опять подскочило?
Игорь внимательно всматривался в поведение и реакцию социального работника и изучал.
— Дело не в давлении, Зинаида Владимировна. Мою мать пытались убить при ограблении ее квартиры.
Зинаида была потрясена услышанным. Она искренне недоумевала, как, а главное, зачем кто-то напал на ее подопечную.
— Картины. Пропали все до одной картины, — пояснил причину нападения Игорь.
— Какие картины?
— Произведения русской живописи. А вы что, разве не видели у нее картины, когда приходили к ней? — продолжал подозревать женщину Расторгуев.
— Никаких картин я у Ольги Сергеевны не видела, — повысила голос женщина. Беспочвенные намёки стали ей надоедать.
Игорь, однако, был даже уверен, что Зинаида причастна к грабежу. Просто сейчас, изображая удивление, хочет отвести от себя подозрения.
***
В тот же день Игорь снова отправился в следственный комитет, чтобы рассказать следователю о своих подозрениях. В дверях кабинета Беглова он вдруг столкнулся со своим племянником Степаном Гавриловым.
— Привет, дядя Игорь! — улыбаясь, поздоровался парень. — А меня к следователю вызывали по поводу того, что случилось с бабушкой. Слушай, я просто в шоке. — Мужчины вышли за порог. — Меня не было в городе, я ничего не знал. А тут приезжаю из командировки, и такое... Я сейчас направляюсь к бабушке в больницу, тебя подождать?
— Туда можешь не ездить, мама в реанимации. Все равно не пустят. Слушай, племяш, я тебя вот что хотел спросить, ты не слышал от бабушки, не собиралась ли она продавать свои картины?
— Да вроде нет, — ответил Степан. — Мне она об этом ничего не говорила.
— Не говорила... А вот когда ты был у нее в последний раз, ты не помнишь, картины висели на стене? Вспомни, пожалуйста. Это очень важно.
Степан задумался.
— Ну... я у бабушки давно был. Дней десять, наверное до командировки. Точно не скажу, я не обратил внимание. Но... вроде картины были на месте. Ты же имеешь в виду, которые висели в гостиной?
— Да.
— Думаю, да. Они были на месте. А с чего ты решил, что она их продала? — спросил племянник.
— Я не решил, я, наоборот, уверен, что их украли. Понимаешь, выяснилось, что мама себя в последнее время плохо чувствовала, и за ней ухаживала тетка из социальной службы. Так вот, она утверждает, что картин в квартире мамы не было вообще. Получается, они исчезли еще до ограбления, понимаешь?
— Да не может быть такого, — ухмыльнулся Степан. — Куда же они могли деться? Бабушка с этих картин пылинки сдувала. Она бы их никогда в жизни не продала. Наверняка эта тетка все врет. Слушай, дядя Игорь, а может это она все устроила? Навела грабителей на бабушкину квартиру...
— Я тоже так думаю, — согласился Расторгуев.