Предыдущая часть
Дейв III
Когда я смотрела голливудские фильмы, то думала, что все эти идеальные дома, в которых все стоит на своих местах и нет ни пылинки, хотя герои не снимают обувь в доме — просто декорации, Потемкинские деревни. Когда же мы доезжаем до дома Дейва, я понимаю, как заблуждалась.
Двухэтажный кирпичный дом, обшитый панелями, бассейн с голубой водой на заднем дворе. Мы проходим на просторную кухню: на стенах мотивирующие надписи, фотографии в рамках, добротная деревянная мебель. В доме много окон и три входа со стеклянными дверьми: поэтому все зомби-апокалипсисы случаются в Америке — у нас спрячешься за стальной подъездной дверью, и никакой зомби не достанет. Зато свет заливает все пространство, играет с тенью, загоняет ее в углы.
— Чувствуйте себя как дома, — говорит Дейв.
Да уж, легко сказать: я стараюсь ступать как можно аккуратнее, чтобы ничего ненароком не задеть. Как можно жить в кино?
Дейв приготовил нам домашний тако: в кастрюльках томятся фасоль, рис и фарш, на столе красиво разложены лепешки, овощи и соусы. Он показывает нам, как правильно это сворачивать, и кладет свой на тарелку.
Он кладет тако на тарелку, чтобы сложить руки и прочитать молитву. Я точно попала в фильм и не заметила, как. Оглядываюсь в поисках камер и режиссера в кресле.
Кажется, нам всем неловко, мы жмемся друг к другу и просто смотрим на него. Он заканчивает и спрашивает нас, почему мы еще не завернули тако для себя.
После еды он предлагает нам выйти к бассейну и выпускает своих собак. Два урагана — лабрадор и питбуль — налетают на нас, лижутся, подставляют животы, поскуливают от удовольствия, когда мы гладим их в несколько рук.
Дейв дает парням плавки, и они все вместе прыгают в воду. Нам же остается мочить ноги да со смехом уворачиваться от брызг. Собаки скачут вокруг нас, гоняются за мячом, который кинул им Дейв; солнце припекает, и я жмурюсь и чувствую, как расслабляется что-то у меня в груди. Я больше не хочу вернуться домой.
***
«Дейв устраивает вечеринку!» — слышу я сразу с трех сторон, когда вхожу в кейдж. Этот шепот пропитывает воздух и отдается эхом от высоких потолков. Вечеринка! «В прошлом году была, это был улет!»
Через час Дейв находит меня где-то у игровой зоны.
— Я устраиваю вечеринку для всех студентов и нашего департамента через неделю, и буду рад видеть вас с Машей, приходите обязательно и приносите что-то из русской кухни, — говорит он и сметает фантик, на который я уже нацелилась.
— Спасибо, Дейв! — я широко улыбаюсь, и подпрыгиваю, когда он уходит.
Настоящая американская вечеринка! Это точно будет, как в кино, думаю я и тихо хихикаю над собой. Посетителей вокруг почти нет, поэтому я не боюсь, что меня примут за сумасшедшую.
Мы готовим с Машей оливье и надеваем самую красивую одежду: Дейв обещал приехать за нами на минивэне. На самом деле, нас ждет даже не минивэн, а целый автобус, и только тут до меня доходит, что Дейв имел в виду действительно «всех» студентов! Боже мой, это же человек сорок или пятьдесят. Я вспоминаю его дом и боюсь, что мы просто разнесем его на щепки, похуже зомби.
Когда мы подъезжаем к его дому и вываливаемся из автобуса, на лужайке уже полным ходом идет веселье: кто-то играет в теннис, из-за угла дома, где стоит барбекю, доносится аромат жареного мяса — оказывается, что он позвал повара из парка, чтобы тот готовил нам гамбургеры.
На подоконнике около барбекю разместилась батарея разных бутылок и накренившаяся башня пластиковых стаканчиков. На кухне столпотворение: кто-то готовит, отвоевывая себе нож, кто-то пытается ухватить кусочек и получает по рукам. Это все невозможно шумно, но мне почему-то комфортно, и я присоединяюсь к общему веселью, вырывая у Майки миску с нашим оливье, которую он пытается незаметно унести в другую комнату.
Мы общаемся, то и дело слепят вспышки телефонных камер, из мощных колонок доносится громкая американская музыка. К приглашенному художнику выстраивается очередь за шаржами, которые он рисует буквально за пять минут. Незаметно начинает смеркаться, и Дейв выходит из дома к площадке у бассейна, где установлены колонки, берет микрофон и просит всех расположиться на лежаках.
Нас так много, что мы садимся на один лежак вчетвером: я, Маша, Майка и Лекси. Дейв со своим сыном Калебом, настраивают проектор и разворачивают экран.
— Поскольку у нас интернациональная вечеринка, то давайте с вами поделимся нашей культурой! — микрофон иногда сбоит, и из колонок выходит треск. Дейв откладывает его, и все затихают, лишь бы услышать. — Мы решили, что гимн — это то, что кратко отражает то, чем мы гордимся.
Сначала, конечно, начинает звучать гимн США, и сейчас, когда мои американские друзья встают и начинают петь его, счастливые, он начинает мне нравиться. Потом Калеб находит Казахстан, и одна девочка решается взять в руки микрофон. Я слушаю непонятные мне слова, пропеваемые чистым и высоким голосом, и почему-то не могу сдержать слез: музыка кажется настолько щемящей, что смысл я понимаю нутром.
Дальше — Россия. Я не знаю, почему, никогда не отличавшаяся патриотизмом, сейчас чувствую настоящую гордость за то, какие мы есть. Я пою, не могу сдержаться, зная слова наизусть, и чувствую, как внутри меня расцветает и становится на место слава моей страны. Я думаю, что, может, успела соскучиться по русской речи и по нашим полям.
Звучат гимны еще четырех стран, и я вдруг ловлю себя на том, что любуюсь всей нашей компанией. Мне кажется, что нет совершенно никакой разницы между ними и нами, и нет никакого смысла делить людей: от того, что меняется предмет гордости, само чувство не меняется.
Ребята потихоньку начинают разъезжаться, и остается только наш немногочисленный департамент. На улице совсем темно, и мы собираемся на веранде, освещенной уличной лампой. Комары липнут к нашем голым ногам.
Майка предлагает поиграть в бомбочку на желание: все перекидываются тикающим мячиком, и у кого он взорвется — тот проиграл. Сначала мы пьем соус табаско, я проигрываю, и мне достается большая ложка. Он острый, но после того, как я на спор ела васаби с Лекси, мне уже ничего не страшно.
А вот Пача — эквадорка — вообще не переносит острого, и мне действительно становится ее жалко, когда румянец, видимый даже в полумраке, выступает на ее смуглой коже, и она утирает слезы.
Мы уезжаем сильно за полночь, когда оставаться дольше уже неприлично. Я прохожу по дому и вижу идеальный порядок. Господи, это что, какая-то американская магия? У меня после такого количества гостей образовался бы полнейший хаос.
Я почти забываю свой контейнер из-под оливье, как-то громко для такого часа хлопаю входной дверью и уношу с собой шарж на листе А3. Не знаю, как буду уезжать отсюда, и не хочу думать об этом.
Впервые опубликовано здесь
Следующая часть
#литература #повесть #путешествие #сша
