Снежинки, ложась на непокрытую голову Алексея, уже не таяли, образовав белую шапку.
- Эх, Шурка, - вздохнул он, который раз поднося ко рту стакан с водкой и который раз отставляя его обратно на железный столик.
- Сегодня Новый год. Помнишь, как мы любили этот праздник?
Подняв глаза, Алексей всмотрелся в сидящую напротив женщину.
- Явилась? – и со злобой выплеснул водку на снег. – Что молчишь? Каково мне теперь, не спросишь? Двоих детей сиротами оставила.
- И вообще, ты мне видишься! Слышишь? – Алексей замахал руками, словно отгоняя надоедливую мошкару.
Потом вскочил и, пнув початую бутылку, поплелся прочь с кладбища.
Женщина же, не сдвинувшись с места, смотрела вслед холодным и пустым взглядом.
- Может снова пить начать? – бубнил Алексей, шагая к деревне. – Не так страшно будет, а то на трезвую голову прямо оторопь берет.
Проходя мимо дома сестры, остановился.
«Давно пора помириться, - присев на лавочку возле забора, подумал он – Что мы, в самом деле?»
***
Сестра Валя была старше Лешки всего на два года. Все детство оберегала его. А он? Науськанный супругой взял да и выставил Вальку вон. А за что? Да за то, что та руку помощи протянуть хотела, а они с Шуркой по этой руке ударили. Нехорошо получилось, даже вспоминать гадко.
Шурка обманом заманила его под венец, солгав, что ждет ребенка. Так в восемнадцать лет стал Алексей мужем. Раньше сестры свадьбу сыграл. Узнав про это, Валя с лица сошла.
- Зачем же дорогу мне переходишь? Ведь знаешь, что не сыскать теперь счастья, – только и промолвила тогда.
Да не верил Алексей во все эти суеверия, а зря. Сестре к счастью путь отрезал и свое потерял.
Шуркин обман конечно открылся. Но что делать? Стали жить поживать, да вскоре жена забеременела, а Алексея в армию забрали. Пока он долг Родине отдавал, сестра замуж вышла за парня из соседней деревни, а Шурка мертвого ребенка родила. Расплата за обман ее.
Как с армии Алексей вернулся, то через девять месяцев жена сына подарила, а потом дочку. Но не ладилась у них в семье жизнь. Жена была холодна до постельных утех, вот и стал попивать Лешка. Шурка еще и ленивой хозяйкой оказалась. Дети, пеленки, борщи… Что вы? Это не для нее! Не так представляла Шурка замужнюю жизнь, совсем не так.
Приходилось Лешке самому и детей помыть и в доме прибрать и белье постирать и щи наготовить. С сестрой тогда еще дружбу водили, собирались на праздники, но все реже и реже.
Шурка все в Валькину сторону фырчала. Алексей поначалу заступался за сестру, а потом так все опостылело, махнул рукой и стал пить еще больше.
Беда, что и жена пристрастилась к спиртному. Сестра помочь хотела, то с одним из супругов поговорит, то другому мозги вправит. Нет, ничего не помогало.
- Что она лезет-то? – шипела змеей Шурка. – Пусть у себя в семье разбирается! С мужиком ужиться не смогла!
Валя к тому времени уже развелась и одна воспитывала дочку Маришку.
- А ты и рада? – взвился после таких слов Алексей. – Она его выгнала за пьянки и гулянки, и живет спокойно одна, дочку растит. На работу ходит и с хозяйством справляется, между прочим! А из-за твоей злобы сестра к нам дорогу забыла.
- Забыла дорогу и, слава Богу, пусть не вспоминает, – подпрыгнув как ужаленная, Шурка набросилась на мужа с кулаками.
Так и драки в семье пошли.
Однажды под Новый год пришла в их дом Валя с Маришкой, пирог на стол поставила, а сама села на табурет и сидит бледная, будто случилось что.
- Молодец, что зашла, - обрадовался тогда Алексей. – Давайте выпьем за встречу.
- Чаю, - коротко ответила Валя.
- Хм, - почесал в затылке брат. – Ну, чаю, так чаю. Шурка, где ты там? У нас гости!
Посидели, поговорили. Лешкина ребятня быстро пирог умяла. Их такими вкусностями не баловали, а сестра готовила отменно, пальчики оближешь.
- Ладно, пошли мы, - с болью смотря на нетрезвую Шурку, произнесла сестра. – Леша, проводишь нас?
Вот на улице и призналась ему Валюша, зачем приходила.
- Леша, прекращайте пить, - прошептала она. – Беда в вашу сторону идет.
- Ты про что это?
- Смерть за Шуркой в путь вышла. Год-два у вас в запасе есть.
- Чего мелешь-то! – оттолкнул ее Алексей. – Накаркаешь еще!
- Лешенька, да послушай же, - разрыдалась сестра и опустилась коленями в снег. - Видела я…
- Как это возможно увидеть? – спросил, а у самого волосы на затылке зашевелились от страшной догадки. – Погоди… ты что, как в детстве опять?
- Помимо моей воли это происходит, - выдохнула Валя.
- Точно ведьма, - ошеломленно произнес Алексей, а тут, подслушав разговор, Шурка из хаты выскочила.
- Убирайся отсюда! И отродье свое забирай! – схватив Маришку за руку, протащила и вышвырнула захлебывающегося плачем ребенка за калитку.
Тут Валюша словно окаменела, поднялась с колен и спокойно так сказала.
- Зачем на ребенка руку поднимаешь? Меня попробуй, тронь!
- И трону! – завизжала жена как полоумная. – Еще раз увижу на своем пороге, убью обеих.
- Оставайтесь с Богом, - кивнула сестра. – Я предупредила, - вышла за ворота и, обняв дочку что-то тихо произнесла.
Плач прекратился и вскоре две фигурки скрылись за пеленой падающего снега.
Прошел этот Новый год, потом следующий.
- Вот, набрехала ведьма твоя! – посмеивалась Шурка, вспоминая давнишний визит сестры. – Дура, дурой, а туда же. Видела она там что-то.
- Шура, помолчи, а? – попросил Алексей, утаив от жены, что на днях столкнулся с сестрой на улице.
Валя, увидев его, голову опустила и лишь поравнявшись, схватила Алексея за рукав куртки:
- Год у вас в запасе остался, - и скрылась за поворотом.
Так и случилось…
Накануне зимнего праздника не стало Шурки. Легла спать, да больше не проснулась. Так и остался Алексей с двумя детьми. От выпивки как бабка отшептала, до того потрясла смерть жены.
Пять лет, как похоронил Шурку, а с сестрой до сих пор не помирился.
Все на потом откладывал.
А год назад стала приходить к нему покойная жена, будто живая. Зайдет в избу, сядет в любимое кресло и молчит. Холодными глазами душу раздирает, выть хочется. И улыбается так, что мороз по коже.
Просидит ночь, а под утро уходит.
***
- Давно ждешь? – вывел из раздумья голос сестры. – Видимо давно, вон в какой сугроб превратился!
- Валюша, прости меня! И Шурку прости, - закрыв лицо руками, брат разрыдался.
- Леша, да ты чего? Не держала на вас зла. Жаль, что уберечь не смогла.
- Как ты узнала? – задал Алексей вопрос, который не давал ему покоя.
- Пойдем в дом? Там и поговорим.
- Как узнала, спрашиваешь, - разлив по чашкам чай и разрезав пирог с мясом, сестра вернулась к разговору.
- Угу, - откусывая кусок пирога, кивнул брат. – Так соскучился по твоей стряпне, если бы знала!
- Догадываюсь, - улыбнулась Валюша.
- А Маришка где?
- К подруге увеялась. Гадания, посиделки. Вернется теперь за полночь.
- И ты отпускаешь?
- Ей уже семнадцать, не забыл? – рассмеялась сестра.
- Да-а-а? Такая большая? Думал, что только мои оглоеды вымахали.
- Лешка, - протянув руку, сестра ласково потрепала брата по жестким вихрам.
- Как в детстве, - довольно прищурился тот.
- Да, как в детстве, - вздохнула Валюша. – Помнишь, какая я в детстве была?
- Д-а-а-а, - протянул Алексей. – Не от мира сего…
***
…В детстве Валя обожала придумывать разные страшные истории. Про домовых, про покойников, про злых и добрых духов. Как вечер, так ребятня возле их забора отиралась, Валю ждала. И устроившись под огромной вишней, переносились они в мрачные замки, зловещие болота и темные подземелья.
- Валь, как ты это все придумываешь? – поинтересовался однажды Алексей.
- Не придумываю, - грустно улыбнулась та. – Я это вижу.
- Ты ведьма, что ли?
- Нет, просто немного другая.
Повзрослев, поняла Валя, что умеет покидать спящее тело и летать куда захочется. Но до тех пор, пока смертная оболочка не притянет обратно.
Часто заносило ее на местное кладбище. Прямо тянуло, холодея от страха, побродить в ночи между крестами и надгробиями.
Постепенно стали выходить к ней души умерших. Плыли рядом прозрачные и невесомые, словно присматриваясь к гостье. Сначала Валя и глянуть в их сторону боялась, а потом привыкла.
Семь лет назад в начале января пролетая над кладбищем, заметила Валя странные огоньки повсюду.
Души сидели за столами, возле каждой могила своя компания. И разговаривали, разговаривали, будто год не виделись. А на столах, освещая все вокруг теплым зеленым светом, стояли маленькие фонарики.
- Это родня наша с других кладбищ, - пояснили ей. - Все же по разным местам раскиданы, кто в другой деревне, кто в городе, а кто и в чужой стране. А фонарики, чтобы не сбились души с пути.
Поспешила Валя к могилкам бабушки и дедушки, а там целое застолье. Сидят, смеются, вспоминают.
- А вот и Валюша пришла, - завидев внучку, всплеснула руками баба Катя. – Смотри, кто пожаловал к нам.
- Дядя Володя... - заметив папиного брата, Валя опешила.
Дядька давно пропал в чужой стране, и про судьбу его никто не ведал.
- Племяшка, любимая! – обнял ее дядя. – Как же рад, что наконец-то отыскал вас.
- А папка тебя ищет, письма на старый адрес пишет.
- Ну, так передай ему, что… - начал было дядя Володя.
- Нет, не передам. Пусть думает, что живой ты. Не хочу гасить надежду в его сердце, - перебила Валя и огляделась. – Что у вас происходит?
- А у нас всегда так с тридцать первого октября и по крещение, когда грань между мирами стирается. Только в эти дни мы можем навещать родственников и друзей, что находятся далеко.
- И вы не прозрачные, как раньше.
- Мы даже можем появляться в мире живых, - кивнула бабушка. – Иногда так и делаем, чтобы предупредить о чем-то. Впрочем, ты и так все знаешь.
- А я с плохой вестью, племяшка, - понурился дядя Володя. – Не обессудь. Предупреди невестку, что Смерть уже двинулась в ее сторону. Все еще можно исправить, если Шурка пить бросит. Два года у нее в запасе есть.
Зная, как недолюбливает ее невестка, Валя развела руками и печально вздохнула.
- Вряд ли они мне поверят, но я постараюсь.
- Постарайся, милая, - попросила баба Катя. – Грех двоих ребятишек сиротами оставлять. Если не тянет обратно тело, то садись, поговорим.
Так до первых петухов и общались, а потом дымкой все подернулось и исчезло, как и не бывало.
Почувствовала Валя, притягивает ее земная оболочка и, пролетев несколько километров за считаные секунды, очутилась в своей постели.
- Чудны дела твои, Господи, - прошептала она, вспоминая минувшую ночь.
А еще через год узнала, что Смерть полпути прошла, и в запасе у Шурки осталось меньше времени.
***
- Вот так все и было, - закончила воспоминания Валя.
- А у меня беда, сестрица, - наконец-то решился признаться Алексей. – Надеюсь, что за сумасшедшего меня не примешь? Шурка ко мне приходить стала.
- Что-о-о? – побледнела сестра. – Как? Когда?
- Да год назад началось, осенью. Сначала шорохи за спиной слышал, потом шаги, а потом и ее увидел. Не прозрачная она, как ты про души рассказываешь. А как живая. Только молчит и ухмыляется жутко.
- Она что и днем приходит?
- Днем не видел еще, а вот ближе к вечеру и до утра изводит просто. И в этом году опять пожаловала.
- Погоди, - нахмурилась сестра. – Начинает приходить в ноябре, а после крещения исчезает, да?
- Откуда знаешь? – удивился Алексей.
Тут на улице завыли по дурному, аж кровь в жилах заледенела.
Боясь шевельнуться, брат с сестрой в испуге уставились друг на друга.
Хлопнула калитка и под чьим-то тяжелым шагом заскрипел снег.
Скинув оцепенение, Валя бросилась в сени и задвинула щеколду. Брат, прихватив ухват, уже стоял рядом, шумно дыша.
- Зачем ухват взял? – прошептала сестра.
- Что первое на глаза попалось, то и схватил, - прислушиваясь, ответил он.
Дверь снаружи слабо царапнули.
- Господи, - отпрянул Алексей и, не выдержав крикнул:
- Кто там скребется, мать твою? Сейчас выйду и по хребтине пройдусь, мало не покажется!
- Валюша, я это, - раздался плачущий голос соседки.
- Зоя?! – открыв дверь, Валя втащила перепуганную женщину в дом. – Да ты дрожишь вся! Что случилось?
- Сил моих больше нет, - опустившись на пол, гостья зарыдала.
- На диване тоже можно поплакать, - смущенно произнес Алексей, приподнимая соседку. – Может, чаю выпьете с нами?
- Леш, что ты мне выкаешь-то, будто первый раз видишь? – прекратив реветь, возмутилась Зоя.
- Возымело же действи
- Ну да, - шмыгнув носом, согласилась гостья. – Да какой чай? – снова завыла она, схватившись за голову. – Генка все нервы измотал, супостат чертов!
Брат с сестрой удивленно переглянулись.
- Зоя, - осторожно начала Валя. – Твой Генка год назад как утоп.
- Вот именно, что утоп, гад такой! – на высокой ноте завизжала соседка. – При жизни ни какого покоя с ним не было! Иссушил меня пьянками да гулянками! Да как вам эта водка поперек горла не встанет? Когда же вы налакаетесь уже, ироды? – и гневно взглянула на Алексея.
- Не, не, я не пью, - замотал головой тот. – И вкус-то уже забыл.
- Так что там с Генкой? – поставив перед гостьей чашку с чаем, напомнила Валя.
- Ничего… - судорожно вздохнула Зоя, – И после смерти покоя не дает, скотина.
- Он что, приходит к тебе?
- Ага, - горько усмехнулась соседка. - Притащится, бухнется на свой диван и лежит там. Синий распухший, глаза белые, изо рта вода сочится. Полежит, полежит молча, а потом исчезает. Только лужа после него остается. Все ковры мне промочил! А диван-то вообще скоро сгниет от сырости. Сначала думала, с ума схожу, и кажется мне. А сегодня… Сегодня решила дотронуться до него, а рука, будто в студень провалилась, и леденеть начала. Почувствовала, как мороз до самого сердца дополз и сковать пытается. Заорала тогда, насилу руку вырвала, да на улицу бежать. Не пойду домой, не могу больше. Вы мне верите?
- А ну, пойдемте! – решительно вскочив, Валя стала одеваться.
- Куда? - испуганно икнула соседка.
- К тебе домой, а потом к Алексею, - повязывая пуховый платок, отозвалась хозяйка. – Ну? Хочу своими глазами на эту нежить глянуть.
Выйдя за ворота, они направилась к Зоиному дому.
- Вот смотрите! – воскликнула Зоя. – Следы его начинаются.
- А почему босиком?
- Да всю жизнь поперек делал. В таких тапочках его похоронила, а он босиком ходит! Пропил либо тапочки, как и все в своей никчемной жизни, - в голосе соседки снова начинали проскальзывать истеричные нотки.
- Зоя, - Алексей взял ее за руку. – Перестань.
-Перестала, - буркнула та. – Валюш, в оконце глянь, я свет включенным оставила.
- Вижу, - кивнула Валя. - Вы здесь стойте. Сама с ним поговорить хочу.
- Сеструха, так нечестно, - возмутился Алексей.
- Зато правильно, - отрезала та и скрылась за дверью.
Генка лежал на диване и таращился в телевизор выцветшими глазами.
- Что смотрим? – нарочито бодро спросила Валя.
- Чего надо? – недружелюбно отозвался утопленник.
- Твое место сейчас среди могилок гулять, да умерших родственников навещать, а ты здесь сырость разводишь.
Тут заметила Валюша, что у нежити глаза меняться стали. Из бесцветных превратились в черные ямы, а в ямах этих такая ненависть и злоба, что сознания лишиться недолго.
- Не Генка ты, - тихо проговорила Валя. – А кто же тогда?
Захрипела нежить, да в судорогах задергалась, выплескивая из себя воду. Так и изошла водой, оставив после себя лужу, которую быстро впитал бежевый узорчатый ковер на полу.
Вышла Валюша на улицу, к забору прислонилась. Молчит. Брат с Зоей тоже молчат, слово спросить боятся.
- Не Гена это был, - выдохнула сестра.
- А кто же?
- Не знаю. Леша, а теперь к тебе. На Шуру глянем…
Шурка встретила вошедшую троицу пустым взглядом.
- Ой, - воскликнула Зоя и выбежала во двор.
- Полюбуйся на нее, - пробормотал Алексей.
- Угу, сейчас полюбуюсь, - подходя ближе, произнесла сестра. – Кто ты? Ведь не Шура, нет?
Остановившись напротив нежити, взглянула в ее глаза. Ямы, все те же ямы.
-Уходи, - прошептала Валя.
Шурка усмехнулась и, рассыпавшись темной пылью, вылетела в распахнувшуюся форточку.
- Как так? – бросился к окну Лешка. – Все же закрыто было!
- Дети где? – оглянувшись, спросила сестра.
- К бабке отравил.
- Правильно, - одобрила Валя. – Я домой. В одно место наведаться нужно, пока петухи не пропели.
Через полчаса Валина душа уже держала путь к кладбищу. Пусто было сегодня на погосте. Не бродили души умерших, не горели фонарики. Не сидели за столами родственники.
- Что случилось? – обмирая от страха произнесла Валя в темноту. – Куда все делись?
Тут ее словно коснулся кто-то.
Обернувшись, увидела бабу Катю. Не светилась та белым светом, как раньше. Посерела, потускнела.
- Бабуля, ты ли это? – набравшись смелости, Валя взглянула ей в лицо, боясь, что увидит сейчас черные ямы.
- Я, милая… - еле слышно прошелестела та.
- Бабуля, что случилось? Почему не светишься, как раньше?
- Беда у нас, дочка. Кто-то вызвал из темного мира нечисть поганую, а назад не загнал. Вот они и безобразят второй год подряд, когда грань между мирами тонка.
- А что они делают-то? – обмерла Валя.
- Сама увидеть должна. Сейчас уже петухи пропоют. Завтра приходи вон к тому пригорку, ждать буду.
- Приду. А откуда взялись эти… сущности?
- Сущности? – удивленно переспросила бабуля. – Слово-то слуху непривычное… Новомодное, что ли?
- Даже и не знаю. С языка сорвалось.
- Как не обзови их, нутро гнилое не поменяется, - обведя взглядом безмолвное кладбище, тяжко вздохнула бабуля. - Гадал кто-то в деревне нашей. Вызвать, вызвали, да перепугавшись, гадание до конца не довели. Вот и шастают теперь они к нам, да такое вытворяют, смотреть тошно.
- Видела сегодня двоих в чужой личине, - вспомнив нежитей, Валя поежилась.
- Догадываюсь кого, - кивнула старушка. – Жду тебя завтра.
На следующий день, как только стемнело, Валя легла спать, и через некоторое время стояла на пригорке, поджидая бабулю.
- Пришла? – незаметно появилась баба Катя. – Вот отсюда хорошо видно будет. Смотри внимательней, сейчас начнется.
К кладбищу подошли три черные фигуры в длинных плащах с накинутыми на лицо капюшонами.
- Пусто у них под одеждой, - произнесла бабуля. – Сейчас тела в полон начнут брать.
- Чего? – оторопев, протянула Валя.
- Смотри.
Вот одна из сущностей разбежалась и нырнула в могильный холмик.
Затаив дыхание Валя следила за происходящим.
Вскоре нечисть, шипя и извиваясь, вылетела обратно.
- Отпор получила! – притопнула ногой старушка. – Сильный покойник в могиле лежит, не одолеть нечисти поганой. Только слабых духом могут взять они. Или тех, кто при жизни злобой и желчью исходил. А мы сопротивляемся. Оттого потускнели и не выходим по ночам.
Тут вторая тварь в могилу запрыгнула и через минуту на поверхность выбралась Валина невестка.
- Шурка, - схватившись за сердце, простонала Валя.
А та захохотала истошно и, не сгибая колен, опустила руки на снег и побежала. Побежала, страшно и нелепо перебирая конечностями.
- Пошла Лешку нашего изводить, стерва, - сплюнула баба Катя.
- Много еще покойников в деревню наведываются? – сглотнув гадливый комок, спросила Валя.
- Генка и Максим.
- Дядька Максим? Это, что на краю деревни жил?
- Он. Злющий при жизни был, как пес цепной. Смотри, Генка выполз и Максим тоже.
Жутко завыв, нежити помчались в деревню.
- Ужас, - прикрыла руками лицо Валя.
- Ужас в том, что эти тела им скоро надоедят, и они за нас возьмутся. Изведут ироды. Мы же с каждым их приходом все слабее и слабее становимся.
- Чем я могу помочь?
- Найди гадавшего, - попросила бабушка.
- Как?
- Этот человек в зеркало боится смотреть, так как видит там не свое отражение, а эту пакость, что в наш мир притащил.
- Постараюсь, - Валя коснулась прозрачной щеки бабушки и окунулась ладонью в мягкий туман.
- Не привыкнешь никак, что я бестелесная, - улыбнулась та. – Торопись, милая. Как отыщешь зеркало, на котором гадали, заверни в тряпицу и неси сюда. Только ни в коем разе не смотрись в него. В телесной оболочке приходи, слышишь? Завтра, как стемнеет, ждать буду.
С утра Валя напекла пирогов с мясом и с капустой, да с ягодой и пошла по соседям с наступающим рождеством поздравить. Прихватила с собой зеркальце старинное ручной работы.
За чаем, да за разговорами, словно невзначай, вытаскивала Валя зеркальце и давала полюбоваться хозяевам на вензеля и завиточки, да камушки мерцающие в оправе. Те брали зеркальце без опаски.
- Мастера ищу, чтобы такое же сделал, - врала и не краснела она. – Может, знаете такого? Мне это зеркальце дядя мой подарил. Давно, еще в девичестве. Дочке такой подарок хочу преподнести.
- Нет, не знаем такого умельца, да и разучились так делать уже, - отвечали соседи.
Вернулась домой только под вечер.
Ноги гудели, как телеграфные столбы, а голова грозилась распасться на две половинки.
Доставая обезболивающее, Валя кинула взгляд на темный овал на стене; след от зеркала.
- Ой, все купить забываю, - пробормотала, запивая таблетку. – Как разбила его Маринка год назад…
- Господи-и-и-и! – застонав, Валя опустилась на пол. – Маринка-а-а! – и бросившись к дочке в комнату, принялась перетряхивать комоды и шкафы, отмечая, что даже маленького зеркальца не попалось на глаза.
- Я пришла, – раздался в дверях дочкин голос.
Увидев маму, стоявшую посреди разбросанных вещей, Марина сразу догадалась в чем дело.
- Это ты гадала? – тихо произнесла Валя.
Дочка кивнула.
- Куда зеркало прибрала?
- В чулане спрятала, - заплакала Маринка.
- Почему сразу не рассказала?
- Испугалась. С тех пор в зеркала и не смотрюсь, потому что…
- Знаю, родная. Зачем с зеркалом гадать принялась? Предупреждала же, это самое опасное гадание. Не плачь, - Валя поцеловала дочку. – Сиди дома. Запрись и никому не открывай, даже знакомым!
На кладбище Валю уже ждали. Всех подняла и созвала баба Катя. Стояло душ видимо-невидимо и у всех в руках фонарики светились. Те самые, что дорогу указывают.
Замотанное в тряпицу зеркало в сугроб закопали, прямо аккурат перед первой могилой.
Валя за сугробом спряталась, а души в снегу залегли и как растворились, не видать их.
- Бабуля, здесь вы? – когда страх подкрадывался совсем близко, шептала Валя.
- Здесь-сь-сь… - тихим шорохом отзывались снежинки.
Вот и сущности из леса показались. Идут не спеша, черные плащи на ветру развиваются.
Остановились у могилы и только занырнуть приготовились, а тут души из-под снега поднялись, окружили их и к зеркалу прижимать начали.
Заверещала нечисть так, что снег с верхушек елей осыпался. Валя, тем временем, тряпицу с зеркала откинула, и тварей так корежить стало, смотреть жутко. Вырваться из круга душ не могут, фонарики обжигают, а к зеркалу подойти боятся. Но деваться некуда, шаг за шагом все ближе серебряная поверхность, и испустив последний леденящий сердце вой, скрылись сущности в зеркале. Затянуло обратно волшебное стекло.
Затянуло и тут же разлетелось на тысячи осколков. Каждая душа по серебряному обломку взяла.
- Получилось?! – радостно выдохнула Валя.
- Получилось, милая, - подошла к ней баба Катя, светясь как раньше.
- А осколки?
- Каждый из нас будет охранять свой осколок. Нечисть эта только из целого зеркала выбраться может, а для этого ей сильно потрудиться придется.
- А когда душа переродится и уйдет?
- Э-э-э, милая, - рассмеялась бабуля. – Так передавать будем вновь прибывшим жителям мертвого города.
– Значит и я когда-нибудь стану хранительницей врат?
– Не без этого. Но тебе рано еще думать об этом. Длинна твоя дорога.
- Спасибо, бабуля, - поклонилась в пояс Валюша.
- Тебе спасибо, родимая, - раздалось со всех сторон.
- Иди, - махнула рукой бабуля. – И навещай нас, не забывай.
До самого дома провождали Валю фонарики душ, разгоняя тьму зеленым и волшебным светом.
