В приграничном Казахстане живут миллионы русских. Январские протесты им неинтересны: политика в стране — для тех, кто знает казахский язык. Потомки казаков, староверов и ссыльных смотрят российские телеканалы и мечтают вернуться на Родину, но знают, что их там никто не ждёт. Репортёр Baza Игорь Залюбовин проехал две тысячи километров вдоль границы, чтобы осознать: быть русским — это не самоощущение, а путь. Точнее — дорога без конца и начала.
Деревья
— Так куда лучше переезжать? — спрашивает улыбчивый бурильщик Юра. — В Рязань? Или под Тверь?
В поисках лучшей жизни Юра мечтает уехать на запад, в Россию. Но пока поезд мчит его на восток, в шахту под Семипалатинском. Со скоростью сто двадцать километров в час и почти без остановок.
— Ты в Твери был? — переспрашивает он.
— Был, — пожимаю плечами.
— И как там?
— Там, — говорю, — деревья везде.
В окне вагона-ресторана мелькают огни разъезда. Красный шлагбаум. Жёлтый железнодорожник. Белый снег.
И снова тёмная степь.
— Здесь тоже есть деревья, — задумчиво кивает Юра. — Берёзы. Растут под Костанаем. Знаешь, какие они?
Голландец (рассказ бурильщика)
Юре тридцать шесть. Он живёт в Караганде. Центральный Казахстан. Там у него жена и дочь. Юра любит собак, фильмы про Рокки Бальбоа и биатлон. Он часто улыбается, но взгляд у него какой-то трудный, полный забот. Сейчас он едет в командировку.
«Приехал к нам в шахту голландец. Настраивать оборудование. Постелили, чайник закипятили. Бокалы, всё там, сахар-нахер, конфеты. Ну — грязь, пыль, шахта, хуле. Посидели, похавали, всё, дальше у нас обучалка — новые станки пришли. А для него это, конечно, дико. Голландец здесь пожил, поездил, посмотрел и нам говорит: бля-я-я-дь, как вы херово живете. Вы не представляете! А нам чё? Живы-здоровы. Родители тоже. Дети в учёбе. Руки-ноги есть. Да, денег немного не хватает. А кому их хватает? Назарбаеву до сих пор не хватает, хотя у него, блядь, больше, чем у Путина.
Голландцу, конечно, дико. Довольствуемся тем, что есть. Прикормлены кусочком. Надо денег — пошёл кредит взял. Я три года назад взял кредит, на квартиру. По сто тыщ отдавать там с лишним (сто тысяч тенге — это примерно двадцать тысяч рублей, здесь и далее цены в тенге. — Прим. Baza). А у меня зарплата сто пятьдесят. Прошло три года — зарплата не поднялась. А цены-то, блядь. В магазин зайдёшь — десять тыщ оставил, ничего не взял. Яйца — пятьсот тенге за десяток. Ёпта, чё говорить-то? Надо очень-очень сильно потопать, чтобы потом полопать. А если я не потопаю, а если станок подведёт? Если приболею я? Я неделю не выйду — всё, я уже вообще денег не увижу. Премии не будет. Только оклад. Даже ещё пол-оклада у меня отымут. Понимаешь? И вот — нельзя болеть!»
Тенге
Стоянка такси в Усть-Каменогорске. Я приехал сюда, чтобы попасть ещё восточнее — к предгорьям Алтая.
— Сколько до Шемонаихи? Мне сказали, семь тыщ тенге.
— Т-э-нге, — передразнил водила. И с удовольствием уточнил: С России?
Он сам тоже русский. Местный. Казахский.
— С России.
— Я не пойму. Чё вы все-с-России так яростно стараетесь? Т-э-нге! Нет. Надо мягко. Т-е-нге, тенгушечка моя. До Шемонаихи будет восемь тыщ тенге.
#казахстан #россия #общество #люди #власть #политика
