Всё чаще люди стали слышать по ночам странные звуки, раздающиеся из-под земли: будто бы выли собаки, плакали бабы и дети, в бессильной злобе ругались мужики. Тогда жители решили отгородиться от оврага, засыпали дорогу и высадили там сосны да ели. Приехал поп из села Просолова, освятил молодой лесок. Теперь там проходила незримая граница.
начало на канале "Лютик"
Видимо, словцо Глеб Макарыч замолвил, так как остался молодой Парфён в деревне. Сначала он восхитил барина тем, что соорудил хитроумную кормушку для птиц, потом выстроил павильон с "секретами", а спустя несколько лет рассчитал и построил мост, соединяющий стороны оврага, и ведущий от деревни к кладбищу напрямки. Затея эта многим пришлась не по нраву, так как пришлось вырубить несколько десятков деревьев священного леска, что служил незримой границей. Так или иначе, но из вольных местных никто не хотел участвовать в строительстве, потому мост возводили крепостные.
За всё время, пока строили, погибло три человека: одного укусила гадюка, двое других неудачно упали и свернули шеи, ещё один пропал без вести. Но тем не менее, когда работа была сделана, барин решил устроить праздник. Позвали священника, чтобы освятил постройку, после чего должно было состояться пиршество. Барин жаловал бочку пива, бочку вина и лично добытую на охоте косулю. Многие в предвкушении угощения забыли свои опасения. В свете грядущего праздника мост виделся всем красивым и безопасным.
Приехал батюшка, но слезая с телеги оступился, и, похоже, сломал лодыжку. Стоять он совсем не мог и его увезли к монастырскому лекарю. Освящение моста барин решил перенести, но поскольку в воздухе витал запах жареного мяса, да и местные мужики с утра ждали подношения, праздник отменять не стал.
Выпивши, люди, как водится, начали чудить и вершить всякие непотребства. До тех пор, пока Маланья, жена одного из крестьян, не завопила во всю глотку:
— Мёртвые идут!
На другой стороне моста и правда, деревья, кресты и памятные камни словно пришли в движение. Старое кладбище разрасталось вокруг церкви, где уж сотню лет не служили — говорили что там, ещё во времена смуты, колокол сорвался и задавил священника, окрасив кровью святые стены. После чего, по распоряжению местных властей колокол сняли и увезли на переплавку, а двери церкви забили наглухо, сделав её прибежищем для многочисленных птиц.
И вот теперь люди услышали звук, словно глухо и страшно ухнул колокол.
— Это ветер! Ветер! — выкрикнул кто-то.
— Нет, не ветер! Возмездие Божье! — Маланья, та, что первая заметила неладное, повернулась к церкви, перекрестилась и побежала в домой, толкая впереди своего тщедушного мужа, который уже напился и ничего не боялся.
Оставшиеся, как завороженные, смотрели на ту сторону моста, где словно наливалось что-то грозное, распространяющее ужас. Наконец люди, побросав всю снедь, бросились по домам, причитая «Господи помилуй». Остался только Парфён. Он заступил на мост и взялся за перила. Небо со стороны погоста стало почти чёрным. Пошёл дождь.
— Кто ты? Что тебе нужно? — дерзко крикнул Парфён во мглу. Сверкнула молния, и Парфён увидел десятки мертвецов, сгрудившихся на той стороне моста. Раскат грома, раздавшийся прямо над головой, заставил его вздрогнуть. Он не выдержал и побежал, не оглядываясь, до самого дома. Никому рассказывать про видение не стал. Всё одно не поверят, а вот мост, его детище, сожгут.
Утром, с восходом солнца, мужики во главе со старостой пошли на погост. Но там всё было тихо и мирно. Светило солнце, пели птички. После дождя было свежо. И все решили, что всё страшное им привиделось по пьяному делу. А что детишки не пили, да напугались… на то они и дети. Их легко напугать. Мал-помалу эта история стёрлась из памяти, жизнь снова стала размеренной и спокойной.
Только вот местные всё одно мост не любили и по-старинке предпочитали обходить овраг стороной.
Вот умер Глеб Макарович. В последние годы он стал тучен, вот бес и внушил мужикам, что лучше пронести его на кладбище коротким путём, через мост, напрямки. Уж больно покойник тяжёл. Да и мост зачем тогда строили?
Никто не возражал, так и сделали. Провожали старосту в последний путь всей деревней, честь по чести, а затем, как водится, пошли к вдове, чтобы помянуть новопреставленного. Посидели, вспомнили, каким хорошим и добрым человеком был Глеб Макарович. Как стало темнеть, так соседи и разбрелись по домам. Осталась Катерина одна. Куда не посмотрит, всё муж мерещится, живой и здоровый. Она взяла и заплакала, в этот раз от жалости к себе, что нет того, кто умел её утешить.
Как вдруг в окошко постучали. Вдова, размазывая слёзы по лицу, вглядывалась в очертания мужчины. Летом ночи короткие, светлые. Смотрит она, не может понять, что за ночной гость? Кто-то из деревенских вернулся? Но почему же не лает дворовый пёс? А тут как раз луна выглянула из-за туч, и Катерина узнала покойного мужа, который смотрел прямо на неё. Медленно поднял он руку, и указательный палец вверх, как любил делать при жизни, поучая её. В ужасе бедная женщина отпрянула от окна, не удержалась и упала навзничь, сильно стукнувшись головой. К утру впала в беспамятство, а к вечеру скончалась. Деревенские кумушки болтали, что это "Глеб её прибрал", но они и не догадывались, насколько правы оказались.
Хоть вдова и не была толста, как Глеб Макарович, гроб с ней так же пронесли через мост, который к тому времени уже окрестили «чёртовым».
Процессия направилась к свежей могиле старосты, чтобы похоронить Катерину рядом с мужем. Два деревенских мужика должны были с вечера вырыть могилу. Каково же было изумление провожающих, когда они увидели, что могила для жены старосты не готова, зато могила самого старосты разрыта. Гроб открыт, а покойник лицом вниз!
Спросить было не с кого, могильщики побросали лопаты и исчезли. После их нашли в придорожном кабаке. Оба были изрядно пьяны и несли дичь про ожившего покойника.
Новый староста, выслушав их, решил, что мошенники просто разрыли могилу, чтобы поживиться: у старосты на груди отсутствовал серебряный крест и золотая ладанка. Видать на вырученные деньги воры и устроили попойку. Обоих бросили в яму.
Вечером того же дня новый староста сел чаёвничать. Было ещё совсем не поздно. Намазывая ломоть хлеба вареньем, он подал его своей жене.
— А мне? — послышалось с улицы. Староста глянул в окно, и обомлел: прямо на него мёртвыми глазами смотрел бывший староста, держащий под руку супругу свою, Катерину.
— Я… как это? Глеб Макарыч, вы же… как это?
Жена завизжала и бросилась к образам, сам староста кинулся к дверям и закрыв их на засов, принялся крестить дверь и оконный проём и кропить их крещенской водой.
Утром к ним зашёл сосед, он нашёл у калитки мёртвого пса.
— Егорыч! Отворяй, тут твой пёс околел! На дороге валяется! — сосед припал к стеклу и посмотрел внутрь горницы.
Когда мужики перепилили засов, они нашли старосту под кроватью. Тот дрожал от страха. Жена его поскуливала в углу и была ничем не лучше.
Дурные вести не стоят на месте: вскоре жители окрестных деревень знали о злосчастном овраге. Через три дня в деревне было яблоку негде упасть —приехало волостное начальство и церковники. Решили создать специальную комиссию по расследованию скоропостижной смерти вдовы и последовавших за ней событий. Мост покамест решили закрыть. Выставили пост: солдата, которому было велено никого не пускать.
Ночью у моста притормозила повозка. Оттуда спрыгнул богато одетый мещанин и предложил солдату закурить.
— А что, служивый, правду ли говорят, что ваш мост покойников может оживлять? — прищурил он глаз, пуская дым кольцами.
— Не мой это мост! — солдат взял папиросу и прикуривая, кивнул в знак благодарности. — но бают, что да. Упокойники вовсю ходют. Потому велено никого не пущать, ни живых, ни мёртвых.
— «Не пущать» … передразнил солдата незнакомец. — Неужто тебе самому не охота узнать, правда это, аль нет?
Солдат отвернулся.
— А что, если я тебе червонец дам?
— А что надо делать? — сглотнул солдат, сроду не державший в руках таких денег.
— Пропустить мою повозку на мост туда, — мещанин показал рукой на другой конец оврага, где погост уже затянул ночной туман, — и обратно.
— Давай, только побыстрее.
Тот поспешил взять коня под узцы, и повёл в сторону моста, пока служивый не передумал.
— Что у тебя тама? — покосился солдат на сверток, лежавший на повозке. — Неужто мертвяк?
— Мещанин опустил голову. — Жена моя, Иванка. Не разродилась, померла вместе с дитём!
— И ты чего? Чаешь, таперча разродится? — солдат перекрестился. На лице его читался суеверный ужас. Мещанин, ничего не ответив, повёл коня на мост.
Но тут случилось непредвиденное. Одна из досок подломилась, конь провалился одной ногой и громко заржал.
Солдат, испугавшись, что начальству станет известно о том, что он нарушил приказ, побледнел и отбросив папироску, побежал пособлять мещанину высвобождать повозку. Но было слишком поздно: из деревни прямо на них плыли огни, — люди шли посмотреть, что случилось. Увидев это, несчастный безумец бросил коня, схватил завёрнутое в саван тело и побежал с ним через мост. Оказавшись на той стороне оврага, он скрылся в тумане.
Солдата арестовали и бросили в ту же яму, где томились могильщики, до особого распоряжения.
На следующий день, к вечеру, у дома старосты остановилась карета, сопровождаемая четверкой солдат. Оттуда вышел маленький сгорбленный человечек. По тому, как пресмыкался перед ним староста и все прочие, стало ясно, что это и есть то самое “официальное лицо”, которое возглавит комиссию по расследованию смерти вдовы и последующих за ней событий.
Важный гость отказался от ужина, предпочитая сразу осмотреть овраг, о котором уже ходили самые невероятные слухи.
Подойдя к мосту, он стукнул тростью по перилам и прошелся туда-обратно, аккуратно переставляя ноги в дорогих туфлях с серебряными пряжками. По его лицу было видно, что он считает, что из-за “бабских сказок” его оторвали от действительно важных дел.
Всех деревенских в приказном порядке собрали у моста.
— Ну, — подавил зевок маленький человечек, — имеет кто-нибудь сообщить что-то по-существу? Кто из вас своими глазами видел живых покойников — шаг вперед!
Никто из присутствующих не пошевелился.
— Ну?! — крикнул исправник, окидывая полным презрения взглядом притихших людей. — Я так и думал. — сказал он вполголоса своему секретарю. — Теперь ехать поздно, заночуем тут, а завтра, по росе…
Не успел он договорить, как по ту сторону оврага из сгустившегося тумана раздался детский плач.
— Что это? — чиновник всматривался в ночную мглу: — “Ни пса не видно из-за проклятого тумана!”
— Иван Капитоныч, нам лучше вернуться сюда завтра! — захныкал секретарь. Чиновник хотел было отчитать подчинённого за трусость, но понял, что они остались совсем одни. Бросив взгляд на мост, он увидел, что тот затянуло туманом, и теперь туман начал наступление на них.
— Пожалуй, ты прав, Онопченко, вернёмся завтра! — сказал он, стараясь сохранять самообладание.
С утра, даже не позавтракав, он собрался допросить могильщиков о том, что они видели на кладбище. В сопровождении солдат он явился в сарай, где находилась яма с задержанными. Выбраться из неё без посторонней помощи было невозможно, потому сарай просто закрывали на замок, охрану не выставляли. Сейчас дверь была открыта, замок сломан.
Со дна ямы на них таращился мёртвый солдат. На его груди лежали деньги: рубль и полтинник. Могильщики исчезли.
Продолжение
#мистика #рассказы #мистические рассказы #мила менка
