Профессор Ковальский не сумел скрыть изумления… Саша усмехнулась: красивые тёмные брови Ковальского не только от неприкрытого изумления сошлись к переносице. Изумление профессора имело явный оттенок разочарования. Александра и сама словно со стороны увидела себя, – непричёсанную, в старых брюках и свитере, да ещё и босиком. Даже пожалела Ковальского за его разочарование: знала, – он привык видеть её лёгкой, летяще-невесомой, уверенной и смелой. На звонких каблучках. Красивой, наверное… А ещё заметила, что профессору Ковальскому стало неудобно, – за то, что на таком невзрачном и печальном её фоне его собственная неизменная утончённость и подчёркнутая изысканность стали ещё выразительнее.
Саша смахнула с лица прядь волос, отступила в сторону. Ковальский догадался, что ему позволили войти. Понемногу приходил в себя:
- Возвращение блудной дочери, – кажется, это так называется. Правда, я ждал, что ты вернёшься через месяц. А ты, похоже, увлеклась, – ну, как там… самобытными шахтёрскими нравами… В роль скромной поселковой учительницы вошла! – Профессор уже откровенно окинул Александру сочувствующим взглядом, вздохнул: – Так вошла, что вот… выйти не можешь теперь. А я предупреждал, помнишь?.. Не заметишь, как мне назло за шахтёра замуж выйдешь! Надеюсь, до этого не дошло? – Виталий Дмитриевич решил, что его бывшая студентка-отличница полностью прониклась сознанием своей неправоты и искренне сожалеет, что тогда, в начале сентября, так опрометчиво не прислушалась к его доводам… Теперь можно утешающе улыбнуться: – Зато приобрела опыт, – самое ценное, Сашуль. Ты давай, собирайся. И подумай, куда хочешь поехать. В «Лугань»? В «Созвездие»? В «Жар-птицу»?
В качестве ответа Ковальскому Саша осилила одно слово:
- Никуда.
- Никуда?.. Совсем?
Саша молчала.
- Сашуль!..
Пришлось объяснить внятнее:
- Никуда. От слова совсем.
-Нну… – Ковальский растерянно оглянулся: – Я тогда сам съезжу… Что купить?
Саша отвернулась к окну. Сама не заметила, что вдруг улыбнулась: неожиданно, ну – совсем необъяснимо, – вспомнила, как Тимкин отец, похожий на хулиганистого мальчишку, посмотрел на неё озорными серыми глазами… за новенькую ученицу в 9-Б принял. Даже вкус печёной картошки сейчас вспомнила…и вкус криничной воды из Мельниковой балки… Что там Ковальский спрашивает?..Чего ей хочется?.. Ну… картошки, – в костре печёной… – вот хочется. И – что?.. Сказать тебе, чего мне хочется? Виталий Дмитриевич, может, хватит Вам разочарований?
Александра повернулась.
- Виталь! – Профессора покоробило: а он о чём!.. Нахваталась вот… шахтёрской вольницы. Надо же,– Виталь!.. Нет, разумеется, они с Сашей близки… И на «Вы» не обязательно… Но – не Виталь же!.. Мы ж всё-таки не в степи!
А Саша опустила глаза, улыбку спрятала:
- Виталь! Я спать хочу. Давай потом… как-нибудь… Ну, всё, – потом.
Поднялась, – проводить его к двери… Ошарашенному её настойчивостью профессору Ковальскому не оставалось ничего, как выйти из маленькой Сашиной квартиры…
Ковальский приходил каждый день. С цветами, конфетами, вином, – вон, собралось сколько! Хоть распродажу устраивай. А Саша вспоминала прохладную свежесть водяной кувшинки, за которой Тимка Егорин плавал ,– для Сашеньки Тимохиной… а Сашенька застенчиво и счастливо протянула кувшинку учительнице:
- Это Вам!..
И это – единственный цветок, который сейчас сделал бы её счастливой… Конфеты?.. Говорю же, – картошки печёной хочу!
Ковальский рассказал, что вопрос с аспирантурой не закрыт, что Сашина дипломная работа по-прежнему вызывает большой интерес у педагогов, – как школьных учителей, так и у профессорско-преподавательского состава института… А Саше всё это казалось каким-то забытым сном… или вообще, – ненужной выдумкой… Её вдруг осенило:
- Виталь!.. Помнишь, ты про школу говорил? Ну, про ту, что в Новосветловке? Я туда хочу.
Профессор взялся за голову:
- Тебе, выходит, мало! Снова заносит?
- Виталь! – Саше доставляло явное удовольствие, как Ковальский страдальчески морщится от её обращения … – Виталь!.. Я хочу работать в школе. Я не собираюсь поступать в аспирантуру. И не хочу работать на кафедре. Я хочу учить математике детей. Знаешь, Виталь!.. Там, в Зарничном… – от нахлынувшей боли и совершенно немыслимого, но ушедшего счастья Саша прикусила губу, – там я точно поняла, что умею это делать.
Ковальский насмешливо поинтересовался:
- А чего вернулась?
- Ну… Подрастёшь, – поймёшь. Долго рассказывать, – смилостивилась, – Виталий Дмитриевич.
- Какие-то у тебя загадки, Сашуль, – усмехнулся Ковальский.
- Отгадки грустные, Виталий Дмитриевич. Пусть так и останутся, – неразгаданными…
В Новосветловской школе, где Саша проходила педпрактику, уже была учительница математики… Расстроенная Александра на всякий случай зашла в городской отдел образования, и ей предложили работать в профильной физико-математической школе. И показалось Саше, что она снова не ходит, а летает… Вот только очень быстро оказалось, что каждый день, каждый урок… среди просто невероятно талантливых ребят, – по странному совпадению, это был 9-Б … – она отыскивала Славку Тальникова, – с его невыполненными домашними заданиями… среди безумно одарённых мальчишек и девчонок ей не хватало Тимки Егорина, Настюши Воробьёвой, Вики Киреевой… И она тайно искала их, – ставших ей родными… Хотела найти, рассмотреть, – хоть какое-то сходство… В здешнем 9-Б ребята были серьёзными и старательными… им совершенно не за что было делать замечания… Все совершенно одинаково, безукоризненно правильно решали уравнения и неравенства, и не было синего сияния Сашенькиных глаз, и не набегали слёзы, – от того, что парабола вышла не просто правильной, а такой красивой и счастливой…
…Тимка жалел батю. Нет, отец ничего не говорил об Александре Андреевне, не вспоминал о ней… Но Тимка видел, как батя медленно и бережно перелистывает его потрёпанные тетради по алгебре и геометрии, как всматривается в тройки и двойки… ну, изредка – четвёрки, поставленные Александрой Андреевной… Сначала Тимка посмеивался над батей: тетради смотрит!.. Будто Тимка – первоклассник! А потом как-то горько понял, что у бати ничего и не осталось, кроме её отметок в его, Тимкиных, тетрадях… Танюшка грустно обнимала отца. Однажды серьёзно заглянула в отцовские глаза, предложила:
- Давай найдём Александру Андреевну. Скажем, что любим её. И она вернётся.
Иван задумчиво улыбался: как объяснить малышке, – он уже говорил… что любит. А она всё равно уехала… Но с дочкой соглашался:
- Скажем, – что любим. Если найдём…
Мать тоже вздыхала. Хмурилась:
- Иван, ты б к Любане зашёл. Уж сколько просит, чтоб духовку посмотрел! Зайди.
- Мам!..
- А я говорю, – зайди! До каких пор будешь один, без жены! Чем тебе Любаня плоха? Чем не угодила? Хозяйка, – поискать таких нынче! И к ребятам ласкова! – Мать не сдержалась: – Следы твои, чурбан бесчувственный, целовать готова! – Согнутым пальцем щёлкала Ваньку по лбу: – Чего тебе ещё?! Девчонку, Танюшку, пожалел бы! Ладно, Тимка, – вырос, считай… а девочке мать нужна!
- Мам!..
- Да знаю я! По учительнице сохнешь. Извёлся вон весь, – не вижу, думаешь. Только зря это, Иван. Не пара вы с ней. Ты ж видел, какая она!.. И хорошо, что уехала. А Любаня – она наша, поселковая. Ну, чего тебе ещё? – Мать переставила чашки на столе, строго, не допуская возражений, завершила разговор:
- Зайди, – духовку Любке посмотри.
- Ну, зайду… посмотрю, – духовку. Не сегодня, – когда в первую буду.
… А 9-Б как-то притих. Равнодушно приходили в школу, равнодушно расходились, – бесцветно. Ясенюк с Макаровым вздыхали: даже в «подкидного» не хочется играть, – всё равно, никто не отругает… не пообещает:
- Я за вас возьмусь!
И от этого обещания так хорошо становилось… Будто тебе сказали, что очень любят тебя…
Инне Евгеньевне – совершенно всё равно, кто получил двойку по химии, кто с географии ушёл… Новая классная ограничивалась сдержанными – нервы-то чего портить! – звонками родителям. Кратко сообщала о невыполненном домашнем задании или опоздании на урок… Сухо рекомендовала принять меры.
Тимка Егорин не мог видеть виноватых Сашенькиных глаз, – она считала, что учительница из-за неё уехала… Обида – горькая-горькая – не проходила… и, наверное, не пройдёт никогда, – раз отец целовал её… Но ничего не могла поделать с тем, что… не хотела, а каждый день вспоминала, как счастливо было решать с… – не могла называть это имя, даже про себя, – решать с ней самые трудные квадратные уравнения… не дышать от ожидания, что снова получится, – так красиво получится решить!.. Они вместе не дышали, – Саша помнила это… И вместе взлетали от счастья, когда получалось.
-А давайте, пацаны, на выходных в Луганск съездим, – предложил Тимка.
- Думаешь, – найдём? – Славка с сомнением посмотрел на Егорина.
Тимка пожал плечами:
- А так – лучше?..
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»