Женя, Женечка и «катюша». СССР, 1967. Режиссер Владимир Мотыль. Сценаристы Булат Окуджава, Владимир Мотыль. Актеры: Олег Даль, Галина Фигловская, Михаил Кокшенов, Павел Морозенко, Георгий Штиль, Марк Бернес и др. 24,6 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Владимир Мотыль (1927–2010) поставил 10 полнометражных игровых фильмов, три из которых («Женя, Женечка и «катюша», «Белое солнце пустыни» и «Звезда пленительного счастья») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
Итак, мнение кинокритика и сценариста Михаила Блеймана (1904-1973) об этом фильме:
«Талантливый литератор и способный режиссер сделали комедийный фильм о войне. Их — я уверен в этом — постигла неудача.
Почему?
Может быть, комедия, о войне вообще невозможна? Но мы помним хотя бы на одном полюсе — «На плечо!» Чаплина, на другом — «Книгу про бойца» Твардовского. Я не случайно сказал о том, что эти явления искусства полярны. И Василий Теркин и Чарли смешны. Но нельзя не сказать, что их авторы преследовали разные цели. Твардовский в своем Теркине создал героический характер солдата освободительной войны. Его хитрость, лукавство, своеобразная ирония — национальные формы проявления героизма. Солдатский подвиг у Твардовского не оспаривается, не опровергается, хотя и окрашен юмором. Совсем не то у Чаплина. Он показывает героические поступки солдата-автомата как форму его естественной и оправданной трусости. Героизм для Чаплина незакономерен и случаен.
Твардовский утверждает святость защиты социалистического отечества в освободительной войне с фашизмом. Чаплин показывает бессмысленность и античеловечность империалистической войны.
Разные задачи влекут за собой разные решения. Но так или иначе, комедия о войне возможна.
Почему же комедия не удалась, на мой взгляд, сценаристу Булату Окуджаве и режиссеру Владимиру Мотылю?
До сценария «Женя, Женечка и «катюша» Б. Окуджава написал повесть «Будь здоров, школяр» и сценарий «Верность», который был, в сущности, кинематографическим вариантом повести. Повесть была любопытная. Фильм был хороший. Рассказ о мальчике, который в военной школе находит друзей, первую свою любовь, находит смысл и назначение жизни и погибает в своем первом бою, и героичен и трогателен. В судьбе героя «Верности» мы видим не только горькую и трагическую солдатскую судьбу, но и источник нашей победы. Герой фильма как бы персонифицирует тех безусых мальчиков, которые мужали и закалялись в отступлении, для того чтобы потом вышвырнуть фашистские армии за пределы нашей страны и победно пересечь границы Германии. Фильм был значительнее, чем маленькая история, рассказанная в нем.
Но вот тот же герой, наивный, трогательный и немного смешной, перекочевал из драмы в комедию и потерял все свое очарование. В сущности, герой фильма «Женя, Женечка и «катюша» — тот же мальчик, которого мы видели в «Верности» и о котором читали в «Будь здоров, школяр». Но из образа ушел лиризм, ушла глубина характера, ушла его достоверность.
Остановлюсь только на двух, правда, ключевых эпизодах.
Вот первый. Из-за нелепой случайности герой попадает в плен к немцам и выпутывается из сложной и опасной ситуации. Опасный и яростный враг здесь показан смешным и глупым. Да и герой показан таким же растерянным и смешным.
И вот не знаешь, волноваться ли за героя, попавшего в смертельно опасное положение, или смеяться. Над чем? Над глупостью немцев или над растерянностью героя? Они здесь уравнены. Немцы не страшны, герой неуклюж. Это уже не война, а игра в войну. Ситуация условна, условны персонажи, условен принцип их изображения. Так уходит достоверность характеров, событий, уходит образ войны. Он становится всего только смешным. Авторы фильма стремятся рассмешить зрителя. Иногда им это удается, чаще — нет.
Вот другая ключевая ситуация, уже не смешная, а драматическая. Немцы предательски убивают героиню фильма. Но и здесь убийца-фашист смешон, нелеп и вовсе не страшен. Вы смотрите этот эпизод, предчувствуя комическое его решение, и вдруг героиню настигает... смерть. И это трагично. Но и автор сценария и режиссер, увлеченные комической игрой, забывают переключить акценты: зритель, глядя на экран, не знает, смеяться ему или ужасаться, веселиться или сочувствовать.
И Чаплин и Твардовский (и в том их родство) точно знают, над чем можно и над чем нельзя смеяться. Твардовский в своем шутливом и веселом рассказе поднимается иногда до патетики, становится и серьезным и страстным. Чаплин, изображая смехотворную и нелепую войну, вместе с тем вдруг переключает смех в трагедию. За смешной войной проглядывает война страшная.
Мастерство художника сказывается в том, что он умеет рассчитывать воздействие своего искусства на читателя и зрителя, умеет вести его, сообщать ему свои мысли. Но это бывает только в тех случаях, когда у автора есть замысел, когда он знает, что хочет сказать.
А судя по фильму «Женя, Женечка и «катюша», его создатели как будто наивно хотели прежде всего повеселить зрителя и повеселиться сами.
Мне могут возразить, что я — пурист, отстаиваю жанровую чистоту и опротестовываю право авторов показывать в комедии смерть и, больше того, считаю, что тот или другой жизненный материал диктует жанр повествования. Но, честное слово, меня меньше всего интересует, «чистую» или «смешанную» комедию сделали Б. Окуджава и В. Мотыль. Я знаю точно, что настоящий художник, в каком бы жанре он ни работал, «чистом» или «нечистом», чувствует, как соотносится жизненный материал с его эстетическим преображением.
В частности, Чаплин — я об этом уже говорил — обладает удивительным даром переключения эмоций и, доведя зрителя до хохота, внезапно останавливает его и заставляет ужаснуться, показывая другую, трагическую сторону комической как будто ситуации.
Я вовсе не требую, чтоб Б. Окуджава и В. Мотыль соперничали с Чаплином, но мне кажется, им следовало бы задуматься и попытаться понять секреты его искусства. Наивность еще никому не помогала и никого не оправдывала. И вот расплата — смешные ситуации в «Жене, Женечке и «катюше» могут показаться даже оскорбительными, а драматические — незакономерными.
Некоторых критиков соблазнила внешняя необычность фильма и талантливость его авторов, сказавшаяся в иных, на мой взгляд, удавшихся эпизодах. Может быть, потому и не нашлось других слов в адрес картины, кроме похвальных, у автора рецензии на эту картину писателя А. Хмелика («Искусство кино», 1967, № 9).
И я понимаю, что у создателей фильма были благие намерения, что они вовсе не стремились к дегероизации наших бойцов и к компрометации великой войны. Но не следует ли задуматься о том, что эстетическая ошибка в их фильме дает для таких обвинений некоторые основания? Зритель судит произведение искусства по результатам, которых достигли авторы» (М. Блейман. Просчет // Искусство кино. 1968. № 2: 54-55).
