Как ни стыдно это признавать, но моя взрослая жизнь, да и фронтовая, началась не совсем честно. Окончив семилетку, я хотела учиться по медицинской линии, но попасть в медтехникум было просто невозможно, помогла невестка, она работала акушером, прошла я по «блату». Когда началась война, ко мне подошёл директор нашего техникума, он был кадровый военный, военврач, сказал:
- Валя, ты комсомолка, бросай учёбу и уходи, немцы придут, убьют тебя.
Мы ведь в Украине жили, до врага рукой подать, да и обстановку на фронте знали, никто не сомневался, что немец скоро будет у нас. Я приехала в военкомат, а меня не берут, мал ещё возраст, предложили разносить повестки. Познакомилась с женщиной, которая работала в военкомате, она посмотрела мои документы и сказала, что для призыва мне не хватает всего одного года. Председателем сельсовета был мой крёстный, он то и подправил метрику, прибавив год. Санинструктором я попала в 300-ю дивизию, в 1049-й стрелковый полк. Моё боевое крещение было уже в июле 1941 года, здесь же, в Украине. Встретив большие силы противника, мы перешли к обороне, несли потери, но нам повезло с командиром. Это был толковый и грамотный человек, правда скрытный и всех подозревающий. Благодаря ему, мы сумели отбиться, а когда оказались в окружении, он сумел нас вывести, вместе с ранеными и оружием.
11 сентября того же года меня первый раз ранили. Был сильный дождь, это мне помогло, я смогла незаметно спрятать шесть раненых в кукурузе, ушла искать повозку, повезло, нашла, когда возвращалась, то в меня попал снайпер, сквозное ранение бедра. Я сама себя перевязала, а он продолжал стрелять, правда, больше не попал, я тогда до утра с ранеными пролежала, нас нашли, вывезли. Довезли до Харькова, его бомбили сильно, раненых было столько, что класть было некуда. Пришёл большой эшелон, началась эвакуация, бойцы принесли меня на носилках, а в поезд брать не хотят, товарищи мои матерились страшно, а кто-то сказал: «Не ругайтесь, вы сестричку раненую несёте!». Вообще, я не сразу привыкла, что меня называют «сестричка», у меня было две родные сестры, какая я им сестричка?! На перроне меня узнал капитан, я его до этого перевязывала, он выхватил пистолет и, размахивая им, заставил взять меня в поезд. Ехали мы только по ночам, днём эшелон маскировали, может, поэтому нас ни разу не бомбили, только обстреливали. Добралась до госпиталя в Красноярске, там нас, раненых, хорошо встретили, стали лечить. Повезло, рана не загноилась, лишь нога посинела, была задета кость. Хотели ампутировать, но главный врач больницы накричал на подчинённых, сказал, что лечить будем столько, сколько нужно. Переживал он за меня, а когда пошла на поправку, предложил остаться при госпитале, даже обещал удочерить, но я рвалась на фронт, да и родители у меня были.
В городе Барнаул формировалась 298-я стрелковая дивизия, в конце января, я попала в её 888-й стрелковый полк, с ним я прошла до конца войны. Погрузили нас в эшелоны, повезли, нам предстояло перерезать чуть ли не основной путь наступающих немцев. Так, в апреле 1942 года, в валенках и полушубках, мы вступили в бой, меня назначили санинструктором в 45-миллиметровую батарею. Дороги размокли, грязь, боеприпасы и питание не подвести, плюс к этому постоянные налёты немецкой авиации и артиллерийские обстрелы. Видела, как снаряды привозила лошадь, они были просто в мешках. Потери были страшные, гибли не только бойцы и младшие командиры, но и штабные. Несмотря ни на что, мы свою задачу выполнили, сдержали врага, не дали ему пройти ни одного километра. После страшных боёв, нас отвели от передовой, пополнили личным составом, дали отдохнуть, и снова в дорогу, в Сталинград. Там наша дивизия стала 80-й гвардейской, до сих пор этот значок для меня главный. В одном из боёв, тяжёлое осколочное ранение в бок, получил мой командир полка. Я тащила его на плащ-палатке метров четыреста, добравшись до укрытия, попыталась сама вытащить осколок, ничего не получилось. С ранеными бойцами было проще, чем с командирами. Был приказ, что если они ранены в половые органы, то первым делом забирать у них пистолет, стрелялись они, а как забрать то, что тебе не хочет отдавать взрослый, сильный мужчина?! После этого случая, я в полку стала особенной, ещё бы - командира полка вытащила с поля боя. Наутро я пришла в санчасть, ко мне сразу подошёл доктор, говорит:
- Валя, мы осколок вытащили, а твой командир не даётся укол сделать, плохо себя ведёт! Ещё рассказал, что он обо мне много спрашивал. Подошла к его кровати, а он весь в крови, видно и обмыть себя не дал. Достала платочки, мыло, всё из своих запасов, набрала тёплой воды и давай его мыть, а он лежит, на меня смотрит и молчит, как ребёнок, право. Закончив, набравшись храбрости, перевернула его, укол сделала, а он мне:
- Девушка, а вы нахальная! Пришлось объяснить ему, что на передовой командует он, а здесь я. Обустроила его кровать, чтобы во сне на раненый бок не перевернулся, и снова на передовую.
В ночь с 5 на 6 октября 1943 года мы форсировали Днепр, я со своей батареей переправлялась. Соорудили плот, четыре бочки, на них деревянные ворота, так, одно за другим, орудия и перевезли. В ту ночь немцы праздник какой-то отмечали, мы тихо добрались до середины реки, и вдруг в небо взлетела ракета, нас обнаружили, что тут началось! Мины, снаряды, огонь из стрелкового оружия, всё в нас летело. Перед наступлением в полк прибыл бывший штрафник, Алексей его звали, командир полка назначил его командовать ротой автоматчиков, его задача была самой сложной, первыми высадиться на берег, прикрывать других. Как только немцы начали обстрел реки, у его большой лодки, где он находился, повредили вёсла, течением их прибило к небольшому островку, оттуда они прикрывали тех, кто смог доплыть и занять оборону на берегу. Когда собрались достаточные силы, мы пошли в атаку, я не отставала. Вообще, нас должно было быть два санинструктора, я и Лида, но она утонула, её лодку перевернуло взрывом. У меня с собой был серебряный портсигар, хотя не курила, я держала в нём красноармейскую книжку, комсомольский билет, справки. Когда мы были возле немецкой траншеи, вражеский солдат хотел ударить меня в грудь штыком, но попал в портсигар, штык соскользнул, я получила незначительное ранение, а немца, который на меня покушался, застрелил кто-то из бойцов. Утром противник начал контратаку, хотел нас окружить, отрезать от реки, мы отбивались. Помогая раненому наводчику, я заметила, что ко мне приближается группа немцев, я схватила автомат артиллериста, двоих убила, а троих взяла в плен. Мы их тогда человек пятьдесят пленили. Немцы, не справившись с нами, отступили, а в некоторых местах даже бежали от наших бойцов. Когда командование дивизии узнало, что я была в том бою, и выжила, то не сразу поверили. После боя меня наградили поездкой домой, я ведь из этих мест была, даже лошадь выделили.
Дома меня ждали нерадостные вести. Оказалось, что муж старшей сестры дезертировал с фронта, вернулся домой, обнаружил, что та прячет двух раненых лётчиков. Тогда моё село уже под немцем было, вот он сразу к ним, выдал всех, сестру и лётчиков расстреляли. Когда пришли наши, мама всё рассказала о бывшем родственнике. Потом я узнала, что предателя нашли где-то в Румынии, он ушёл с немцами, расстреляли его. Младшую сестру отец прятал в стоге сена, а когда стало холодно, отгородил в подполе угол, там она и жила до прихода Красной армии. Вообще предателей было много, мы их и отставших немцев, потом по лесу гоняли. Они на открытое столкновение не шли, нападали на раненых, одиночных солдат, почтальонов и посыльных, полевые кухни. Возвращаясь в свою часть, поздно заметила немецкий самолёт, он бросил бомбу, лошадь убило, а меня, контуженную, присыпало землёй, а за ночь и снегом. Утром этой дорогой ехал командир дивизии, уж не знаю, чем его привлёк тот бугорок, который я из себя представляла, но подошли ко мне, а я, ни кричать, ни говорить не могу, лишь ногой подёргала. Потом ещё десять дней не разговаривала, специально из-за меня в санчасть приехал доктор из госпиталя, он меня и выходил.
P.S. В 1945 году полковник Пётр Камышников, тот самый спасённый командир полка, и гвардии старшина медицинской службы Валентина Гальченко расписались. Прожили в браке сорок пять лет, родили трёх девочек. Гвардии старшина медицинской службы Гальченко награждена медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», орденом Красной звезды. В сорок три года награждена орденом Ленина за трудовой стаж. В городе Барнаул одна из улиц названа в честь 80-й гвардейской Уманской ордена Суворова стрелковой дивизии.