Сегодня мы вновь обратимся к "вражеским мемуарам", и я расскажу Вам о необычных воспоминаниях простого немецкого солдата, который попал на фронт в самый неудачный момент, когда германская армия вовсю "драпала" от РККА. Гюнтер Либиш был родом из Силезии, и вырос в деревне недалеко от Бреслау (ныне Вроцлав). В начале войны был ещё школьником. Он вспоминает, что национал-социалистическая пропаганда была очень сильна, и в Гитлерюгенд надо было вступать обязательно – хочешь ты этого или нет.
Промывка мозгов немецкому народу была капитальной. Но Либиш не верит в то, что Советский Союз собирался нападать на Германию, и удар Гитлера по СССР якобы был превентивным. И, по его словам, изначально в этот пропагандистский тезис не верил:
«Это полная ерунда! В то время у нас была такая сильная армия, что русские не могли на нас напасть».
Его черёд пополнить ряды этой «сильной армии» настал в марте 1944-го года. По достижении призывного возраста Либиша отправили в танковые войска. Сначала в Данию, на так называемый «Сальный фронт» – там было спокойно и сытно. Потом должен был отправляться уже на фронт Восточный, в СССР. Не было бы счастья, да несчастье помогло: во время длинного марша Гюнтер Либиш сильно стёр палец на ноге, началось воспаление, и он не мог ходить. А вот его близкого друга отправили в Россию, и оттуда он уже не вернулся.
Бои, неудержимо переходящие в беспорядочное бегство
Сражаться с советскими солдатами Либишу всё-таки пришлось, но только уже в феврале 1945-го, в Померании. Там царил хаос – всё было перепутано, и даже было непонятно, где фронт, где тыл. Под артобстрел их часть попала сразу же, ещё во время выгрузки из поезда.
Либиш был пулемётчиком – с пулемётом MG-42, а вторым номером ему дали какого-то возрастного люксембуржца. Того в итоге ранило, а когда Гюнтер выносил товарища с поля боя на плечах, а вторая пуля могла оказаться для Гюнтера роковой.
«Он принял пулю, которая иначе досталась бы мне. Я доставил его на перевязочный пункт, который находился в деревенском трактире и пошёл дальше».
Но бои с наступавшей Красной Армией долго не продлились. Они вскоре сменились просто беспорядочным бегством, в ходе которого часть Либиша буквально рассыпалась на глазах. Гражданское население бежало на запад ещё быстрее военных, поэтому дома стояли пустыми, и солдаты шарили по ним в поисках какой-нибудь еды.
Некоторые немецкие офицеры-надзиратели (в 1945 году такими являлись в основном фанатики, либо служащие СС) пытались остановить это беспорядочное бегство и сколотить из отступавших боеспособное соединение.
«Мы их называли цепные псы. Они были очень опасные. Один из них хотел отправить нас на позицию, угрожал пистолетом. Мы видели, что недалеко в поле солдаты копали окопы, строили оборону. Желания у нас не было. Так мой товарищ сказал этому офицеру: «Спрячьте обратно пистолет, я стреляю быстрее. Смотрите, сколько нас, вы ничего не сможете сделать. Бегите отсюда, в спину мы стрелять не будем».
Офицер-«цепной пёс» был вынужден подчиниться.
Также Гюнтер Либиш вспоминал о том, что в одном месте они проходили мимо полевого аэродрома с новейшими реактивными самолётами. И эту новейшую технику охранял только фольксштурм – пенсионеры со старыми автоматами. Он не сомневался в том, что самолёты эти были захвачены русскими.
Устав идти, солдаты остановились на несколько дней в доме какого-то священника, где было много съестных припасов. Там их и взяли советские солдаты. Это было 6 марта 1945 года. Причём среди русских был немец, перебежчик, который теперь служил в Красной Армии.
В начале плена чуть не расстреляли, но потом отношение было гуманным
По дороге в лагерь «в одном месте к нам подошел русский солдат или офицер с пистолетом в руке и хотел с нами рассчитаться. Но наш конвоир дал очередь в воздух из своего автомата, и отогнал его. А он бы через несколько секунд нас убил».
Питались, опять же, тем, что добывали в брошенных деревенских подворьях. Только раньше шли на запад, а теперь – а восток. В временном полевом лагере все пленные получили медицинскую помощь, кому она требовалась. Среди конвоиров появились немцы-перебежчики – в советской униформе, с оружием и с дубинками, которые они часто пускали в ход. И вообще вели себя более жёстко, чем конвоиры-красноармейцы.
Запомнилось Либишу, как их обгоняла какая-то русская часть на американских «Студебеккерах». Один грузовик проехал совсем близко, и оттуда кто-то ударил его. Но это увидел кто-то из следующего «Студебеккера», и кинул пленному кусок хлеба – в качестве извинения. Либиш тогда переместился в середину колонны – ещё раз получить прикладом ему не хотелось.
В апреле пленных погрузили в вагоны и повезли в СССР. Она нормально кормила пленных. Но ехали они долго. Только более чем через месяц, 29-го мая их выгрузили на вокзале города Владимир.
Золотые купола соборов на всех произвели большое впечатление. А по дороге в постоянный лагерь колонне встречались дети, которые кричали: «Гутен таг», и «Гитлер капут». А во взглядах взрослых, и в том, как они смотрели, не чувствовалось враждебности, скорее даже сочувствие.
Во Владимире Гюнтер Либиш до 1949 года много трудился на самых разнообразных работах. Он подчёркивает: отношение к военнопленным было гуманным, и снабжение их было нормальным.
Когда в середине 1949-го его отпустили на родину – родины-то уже и не было: Силезия была подарена Сталиным Польше, и поляки попросту вышвырнули всех немцев оттуда. И сами заняли их дома. Пришлось всё начинать с нуля, очень далеко от родины, – в ФРГ.
Кстати, в 2000 году пенсионер Гюнтер Либиш посетил Владимир и нашёл там бывшего дежурного офицера из своего лагеря:
«Мы поужинали, выпили, и я его очень благодарил, за то, что он для нас делал, когда мы были в лагере, за человечное отношение к нам».
С Вами был Владимир, канал «Две Войны». У меня есть 👉 сайт , 👉 Одноклассники, 📍YouTube. Пишите своё мнение !
Как Вы считаете, почему к пленным немцам было гуманное отношение?
Что поразило немцев в войне с СССР?- воспоминания солдат и офицеров Третьего Рейха:
