Да, – было светло и радостно, что вот такой сероглазый… просто немыслимо красивый мальчишка влюбился в неё… Александра Андреевна улыбалась: у Ивана – двое детей, а называть его хочется мальчишкой. Особенно, – когда он летит на своём мотоцикле по посёлку. Или после смены идёт, – в полурастёгнутой рубашке, да и ветровку никогда не застёгивает. С Тимкой они братьями кажутся, причём – кто из них старший, ещё вопрос: Тимке частенько приходится брови хмурить, о чём-то напоминать бате, случается, – сдерживать. А с маленькой Танюшкой, – ласковой папиной девочкой, – Иван точно отец. И от того, что совсем юный, его нежная забота о малышке, его чуть угловатая, по-мальчишески застенчивая любовь были невыразимо трепетными. Танюшка и Тимофей – Иваново повторение: те же глаза, брови, губы… А у Тимки уже и голос отцовский.
Светло и радостно замирает сердце, – от его любви… А тянет к другому. Прикрыть бы глаза… и чтобы он взял на руки и унёс,– от всех былых и настоящих обид. Чтобы берёг, – так хочется хоть иногда быть не строгим и неумолимым математиком, а беззащитной девочкой… и чтобы он утешил, – ну, когда завуч обидел… Или Славка Тальников в сердцах нагрубил, – так, что даже слёзы пришлось скрыть… и продолжать быть суровым классным руководителем. Саше казалось, что его чуть поседевшие виски, затуманенный печалью взгляд, негромкий усталый голос словно поднимают его над всеми остальными в их небольшом посёлке… Инна Евгеньевна изощрялась в ехидных намёках, – по поводу того, что он директор шахтоуправления… К этому тоже тянуло, – только не так, как Инна объясняла. Просто его должность свидетельствовала о той же, такой необходимой и уверенной силе, под защиту которой так хочется.
А с Иваном они совершенно одинаково радовались, когда Танюшка уже выздоравливала. Одинаково смеялись, когда выяснилось, что в заправку для борща вместо томатной пасты Иван положил протёртую клубнику: ну, красное, и красное, смущённо улыбался Иван. Тимка тогда выразительно перевёл взгляд с учительницы на отца: что дети!.. А обедать что будем? Нет, рецепт, конечно, оригинальный, – борщ с клубникой… но Тимка всё же предпочитал традиционные блюда. Александра Андреевна вместо батиного борща быстро приготовила суп с фрикадельками. И сказала, что борщ сварит завтра. Но на следующий день она не пришла к Егориным…
И, вдруг срываясь раненой птицей с какой-то головокружительной высоты, в пронзительной боли понимала Александра Андреевна, что Сашенька… её любимая ученица, – дочка Тимохина… Её любимая ученица – любимая, единственная дочка Тимохина… Как она тогда о Тимке Егорине говорила, с какой затаённой радостью, – что он похож на её отца! Как рассказала ей, учительнице, о счастье своём сокровенном!
Вспомнила Сашенькины слова:
- Это отец назвал меня Александрой!
Сашенькина мама, Мария Владимировна, часто приходила в школу… Как-то грустновато обмолвилась:
- Поздний ребёнок у нас с Сергеем Сашенька наша… Простите, что надоедаю Вам…
Тогда колючий иней больно лёг на сердце… Слишком дорогое счастье получалось.
Сегодня Сашенька пришла в кабинет математики. Графики квадратичной функции получались безукоризненно правильными, но – сухими, совсем бездушными… И формулы не сияли Сашенькиной синеглазой радостью. Учительница обняла девочку:
-Ты так и сидишь с Любой Ильиной… А Тимка – один, за последней партой…
Сашенька не подняла глаз. А слёзы закапали, – прямо на красивую параболу…
- И Тимка… И папа с мамой…
У Александры Андреевны перехватило дыхание:
- Что… папа с мамой?
Тёмная синева Сашенькиных глаз тонула в слезах:
- Они почти не разговаривают. Папа не ужинает, уходит в свою комнату. А мама стоит у окна… и ночью она плакала, – я слышала…
Лучше бы ещё сто раз увидеть, как профессор Ковальский держит на коленях Алёну Вадимовну, как расстёгивает её полупрозрачную блузку!.. Если бы она знала, что в посёлке с таким красивым названием – Зарничный… Если бы она знала, что за свою любовь, такую желанную, что обещает защищать и беречь, надо будет платить вот этими крупными, горькими горошинами слёз самой любимой девочки на свете, с которой так много и неповторимо роднит, – Александра Андреевна ни за что бы сюда не приехала. И пусть у Сашеньки Тимохиной не было бы этого счастья,– когда они вместе решают квадратные уравнения и радуются, что их алгебра такая красивая, зато и не было бы этой боли, когда папа молча уходит в свою комнату, а мама стоит у окна… и плачет по ночам.
Тихонько касалась губами светлых Сашенькиных волос, искала нужные слова:
- Сашенька… Такое случается. А потом обязательно пройдёт! И с Тимкой тоже, – ты говорила с ним? Про Алину спросила?
- Он первый спросил, – почему я с Любой села… Ой, Александра Андреевна!.. Мне так жалко его стало! А потом он страшно разозлился, – когда я про Алину… У него даже голос дрожал… и он сказал: а ничего, что мы целовались с тобой, – на вершине террикона?.. И – что теперь?
Сашенька горестно вздохнула, переспросила:
- И что теперь? Мы же и правда… целовались с ним. А он Алину катает на мотоцикле!
Александра Андреевна горько усмехнулась про себя: неизвестно, чьё горе больше, чьё – непосильнее…
- Ты в воскресенье приходи ко мне. Хочешь, – печенье будем печь? Тимку потом угостим, ребят.
- Я не умею…
- Так я научу тебя! Знаешь, это не сложнее алгебры! Тебе понравится! Ты приходи, – когда захочешь!
Сашенькины глаза благодарно просияли…
… Бать! Завтра родительское собрание, – ты ж спрашивал. Пойдёшь? Ты ж завтра в первую. Или деду сказать?
Иван вспыхнул. Низко склонился над разобранным двигателем. А безразличного ответа не получилось, – голос вздрогнул:
- Пойду. – Вытер масляные руки, улыбнулся: – Всыплю тебе потом.
-За что, бать?
- Не за что, что ли… Знаю я вас. И вообще, – после родительского собрания так положено: всыпать.
А ночью батя куда-то мотался. Утром Тимка увидел: в гараже, в трёхлитровом бутыле, стоят три полураспустившихся бутона розовых роз…Тимка усмехнулся: батя к родительскому собранию готов! Представил цветы в руках Александры Андреевны, – ему понравилось. И за батю так радостно стало. И вообще, – сегодня он возьмёт и просто перенесёт тяжёлую Сашину сумку с учебниками на их первую парту у окна… А по дороге домой расскажет, что Алинка Тетерина из Михайловской школы потеряла учебник по географии. Она в восьмом учится, малая ещё! А мы с тобой целовались, – на вершине террикона. Это что – просто так, Саш?.. А я, помнишь, в восьмом тоже учебник потерял. Батя мне тогда из Луганска новый привёз, а я свой отыскал. Ну, учебник так и остался. Я вспомнил про него, а Алинка обрадовалась так! Ну, и приехали, – за учебником. Потом домой её отвёз… Всех-то и дел! И что, – из-за этого пересаживаться на другую парту?.. Не разговаривать?.. Будто они не целовались на самой вершине террикона…
А у школьного двора оторопел: ему навстречу шагнула Алина… Сашенька с Любой прошли мимо. На Тимку с Алиной Саша даже не взглянула. Алина умоляюще сложила руки:
- Тим! Отвези меня в школу! У нас на втором уроке контрольная по геометрии! Мне за четверть двойка светит! А если ещё и контрольную не напишу!.. Я к маминой подруге приезжала. Думала, – на автобус успею…
Тимка прикинул: первый урок – история. Позавчера он получил четвёрку, значит, сегодня Ярослав Мудрый – так они называли историка – вполне обойдётся без Тимкиного присутствия… И батя – в первую. Получается, надо отвезти Алинку.
- Я за мотоциклом. Жди, – кивнул Алине на скамейку под липой.
Сашенька смотрела в окно кабинета истории. Тимка не пришёл на первый урок. Потом Саша увидела, как Тимка подлетел к скамейке под липой, как уверенно обняла Алинка Тимкины плечи, когда села к нему на мотоцикл…
… Сердце у Ивана Егорина на секунду замерло…а потом счастливо взлетело: Александра Андреевна чуть покраснела, когда они с директором шахтоуправления зашли в кабинет математики – на родительское собрание. И Егорину так спокойно стало за букет чуть распустившихся розовых роз, который он оставил в пакете на руле мотоцикла, – не тащить же розы в класс, при всех! Он дождётся Александру Андреевну после собрания. Незаметно улыбался: розы ей обязательно понравятся! А за то, что в тот вечер припёрся к ней пьяным, он попросит прощения…
Александра Андреевна подробно рассказывала о каждом ученике 9-Б. Родители переглядывались: многие из них недоверчиво отнеслись к очередному классному руководителю и учительнице математики – столько их уже сменилось! И эта бойкая, красивая девчонка вряд ли надолго задержится в их поселковой школе. А сейчас она серьёзно и просто рассказывает об их детях, и удивительно, как она за эти месяцы успела всё о них узнать. Не только про оценки, – казалось, она знает даже, в каком настроении каждый ученик 9-Б приходит утром в класс…
Егорин слушал про своего Тимку… Пока не находил, за что бы всыпать ему после собрания. За подружку Тимкину, дочку Тимохина, порадовался: девчонка – отличница!
После собрания сидел на мотоцикле, курил. Приоткрывал пакет, любовался нежной свежестью розовых бутонов, улыбался… Уже стемнело, когда Александра Андреевна вышла из школы. И в этот момент к школьному двору подъехала сияющая белая машина директора шахтоуправления. Егорин успел подумать, что не хотелось бы говорить с Сашей при ком-то ещё… А Сергей Васильевич вышел из машины навстречу Саше… И в руках у него были точно такие розовые розы, – только не три бутона, а огромный букет…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»