Поздней ночью Евдокия укачивала на руках внучку. С любовью смотря, как на маленьком личике сонно закрываются глазки, как сомкнулись пушистые реснички. Олеся спала рядом. Когда внучка - Ксюша заворочалась и закряхтела в своей кроватке, Евдокия услышала это первой и поспешила подойти к ребёнку, чтобы дать Олесе поспать немного подольше.
Сердце женщины разрывало от жалости к своей дочери. Сколько же ей пришлось всего перенести за последнее время! Люди вокруг оказались такими злыми, просто заклевали Олесю со всех сторон.
А Петр?!! Вот уж от кого Евдокия не ожидала такой бесчеловечности. Казалось бы, по прошествии времени, парень должен был остыть, разобраться, выслушать Олесю. Так нет же, он так легко поверил в виновность своей любимой.
О том, что её дочь побывала на свадьбе, и как её там унизил Петя, Евдокия узнала не сразу, а только на следующий день. Придя домой, после того, как зашла на свадьбу, Олеся притихла, легла на кровать и лежала что-то обдумывая. А матери свое состояние объяснила усталостью.
На следующий день с утра Евдокия ушла на работу, на ферму, а Олеся так и не встала с кровати. Сердце матери было не на месте, как будто предчувствовало беду. Женщина не могла понять причину своей тревоги. Но, слава Богу, люди оставались людьми. Им, как всегда, хотелось свежих сплетен. Одна из доярок не выдержала. Как бы невзначай, между делом, спросила:
-Ну, как там дочка то твоя? Отошла после вчерашнего?
-Какого ещё вчерашнего? - замерев спросила Евдокия.
-Ну как, вчера же Петька на своей свадьбе её так обругал. Надо же было думать, зачем она туда пошла, чего ждала? - доярка запнулась, видя шокированное лицо Евдокии. - А ты что не знала, Олеська ничего не рассказала?
Евдокия уже не слушала доярку, ноги несли её по направлению к дому. Женщина поняла причину своей тревоги, материнское сердце не обманешь! Что-то нехорошее задумала дочка, вот причина её молчаливости.
"Сломали, Господи, совсем сломали мне доченьку! За что же ей так? За мои грехи расплачивается, не иначе!" - проносилось в голове у Евдокии, когда она, тяжело дыша, забегала в дом.
Так и есть, мать не ошиблась! Олеся сидела на кровати держа в руках полупустой пузырёк с таблетками. А рядом, прямо на покрывале, лежала записка. Совсем коротенькая, поэтому Евдокия пробежав глазами успела прочитать написанное
"Мамочка, люблю тебя очень! Прости меня, если сможешь. Ты всё понимаешь."
Олеся сильно испугалась, увидев встрёпанную мать, забегающую в дверь. Попыталась спрятать и пузырёк и смять записку одновременно. Но Евдокии хватило и одного взгляда, чтобы оценить обстановку.
-Олеся, доченька, да что же ты натворила? - закричала женщина и схватила телефон, с намерением немедленно вызвать скорую.
Но Олеся, как кошка, соскочила с кровати и вырвала телефон из рук матери.
-Мама, пожалуйста, не надо. Об этом узнают, все узнают. Мало что ли мне позора? Я и так, не могу больше здесь жить. А если ты сейчас скорую вызовешь, у людей только прибавится повода для сплетен. Ничего мне не будет, я не успела. Только совсем чуть-чуть выпила.
-Ладно, ладно, тогда давай пить воду. Много воды.
Евдокия, едва ли не волоком, вытащила дочку на кухню и литрами вливали в неё воду, заставляла вставлять два пальца в горло. А потом всё заново, пока часа три спустя обессиленная Олеся уже клялась, что внутри неё совсем ничего не осталось. И чувствует она себя нормально.
Только после этого Евдокию отпустило, и она расплакалась, как после перенесенного стресса.
-Олеся, ну что же ты? Как же ты на такое решилась? О чем ты только думала? О себе? Тяжело тебе, облегчения захотела? А ты думаешь, мне не тяжело было, когда я вернулась в поселок с тобой в животе? Ты думаешь меня не осуждали? Я через всё прошла, но не сдалась и не сломалась, как ты сейчас! Жила ради тебя, чтобы ты была счастлива. Да сейчас не сложилось у тебя, но это ведь не конец, ты ещё так молода! А о ребёнке ты подумала, когда решилась на свой поступок? - Евдокия показала на выпирающий живот дочери. - А мне что было бы потом делать? Идти следом за тобой?
Олеся, растрепанная, мокрая, обессиленная полулежала на кухонном столе на вытянутых руках. От слов матери слезы потекли у неё по лицу. Да, мама права, о ней и о ребёнке она совсем не думала.
-Мама, прости меня, клянусь тебе, как бы не было тяжело, через что бы мне в дальнейшем не пришлось пройти, я больше так не сделаю. На меня словно затмение нашло, показалось что без Пети жить не смогу. Дура я, какая же дура!
-Ладно, дочь, - Евдокия вытерла слёзы и постаралась взять себя в руки, - расскажи ка мне лучше, как же ты додумалась пойти на свадьбу? И зачем, на что ты рассчитывала, что твой любимый увидит тебя и бросится с радостью в твои объятья?
-Может и рассчитывала, - немного с вызовом ответила Олеся. Потом поникла - не знаю, не знаю мама, на что я рассчитывала. В глаза ему посмотреть хотела. Не верила, что он сможет жениться на другой. Думала увидит меня, и по глазам поймет, что не могла я его предать! Как же может быть иначе, почему он даже не пришёл со мной поговорить?
Долго ещё дочь с матерью сидели за кухонным столом. Олеся излила маме всю свою боль, всё отчаяние, что скопилось у неё на душе. И девушке стало легче.
А через пару месяцев родилась Ксюша. Если Олеся и надеялась, что родив ребёнка она сразу поймет, кто его отец, то этого не случилось. Ксюша родилась красивой малышкой ни на кого не похожей. Ни черт Петра, ни того, заезжего, девушка в малышке так и не увидела.
Ксюша стала её дочкой только её, и самой любимой на свете внучкой Евдокии. После её рождения в Олесе проснулось желание защитить доченьку от всего мира. И она начала выходить на улицу, не обращая внимая на пересуды. Так, и только так, она могла их прекратить, делая вид что ей все равно.
Когда Ксюше исполнилось два месяца, Олеся впервые со дня свадьбы увидела Петра. Он проехал на машине мимо девушки стоящей на обочине. Они встретились глазами, и Олеся думала что её "прошибёт током", она обездвижит, но этого нем случилось.
Тем же вечером Олеся рассказывала матери:
-Мама, я ничего не почувствовала. Словно это не мой Петя проезжает и смотрит мне в глаза, а какой-то чужой человек. Знаешь, я уже не жалею что сходила тогда к нему на свадьбу. Он сломал... Но сломал не меня, сломал мою любовь к нему.