Олеся уже несколько месяцев не выходила из дома. Первое время, после случившегося, она пыталась ходить с гордо поднятой головой, и несколько раз даже хотела выловить Петю возле его дома, в отчаянной попытке поговорить. Но ей это так и не удалось, Петра она не встретила.
От переживаний у девушки пропал аппетит, она начала худеть. И тем более странным, на фоне этой худобы, становился её постепенно округлявшийся животик. Беременность становилась слишком очевидной, и небольшой посёлок, где все друг друга знают, словно взорвало. В Олесю начали тыкать пальцами, перешёптываться за её спиной. Обидные слова неслись девушке вдогонку.
Евдокия подозревала, что к этой травле приложила руку несостоявшаяся родственница - мать Петра. И это было правдой. Та, как будто задалась целью - как можно сильнее опорочить Олесю, и поливала её грязью на каждом углу. Женщина добилась чего хотела, Олеся стала изгоем. Но, несмотря на это, девушка старалась не терять присутствие духа.
А сломало её случайно услышанное известие о предстоящей свадьбе Петра и Светланы. Услышала Олеся об этом в местном магазинчике, куда пришла с утра за хлебом.
Одна из покупательниц, увидев заходящую Олесю, преувеличенно громко начала говорить продавщице:
-А ты новость слыхала? Петька то, Любкин, на Светке, соседке своей решил жениться. Люба говорит, что сын счастлив наконец. Нашёл себе честную и порядочную девушку. Сам удивляется, где его глаза раньше были, как же он в своей соседке судьбу не разглядел.
Олеся, услышав эту преувеличено восторженную речь, попятилась назад, желая в ту же секунду провалиться сквозь землю. Но всё, что она смогла сделать, это непослушной рукой открыть дверь магазина и выскочить из него, уже не видя злорадных усмешек за спиной.
Вот с тех самых пор девушка и перестала выходить из дома. Евдокия, защищавшая свою дочь перед сельчанами как могла, пыталась разговаривать с дочерью, подбадривать, говорила что не все так страшно. Ещё недавно, когда Олеся поняла что беременна, первым делом она рассказала все матери и они вдвоем просидели пол ночи, решая как дальше быть. О прерывании беременности речи не шло. Евдокия боялась, что сделав это в таком молодом возрасте, ни рожавшей, у дочери потом могут быть проблемы со здоровьем. Ну а Олеся... Она надеялась, что это ребёнок Петра. Девушка не могла поверить, что между ними всё кончено.
"Когда нибудь" - думала она, -"он отойдет и придет ко мне поговорить, не может же быть, чтобы Петя взял и вычеркнул меня из своей жизни! И не может быть, чтобы он поверил, в то, что такое могло случиться у меня с тем парнем."
Шло время, и Олесино интересное положение становилось очевидным для всех, кто видел девушку, а Петр так и не появился. Олеся старалась держаться, быть сильной, не обращать внимания на людские пересуды, до того самого момента, пока не услышала что Петя, её Петя собирается жениться на Свете. Той самой Свете, что познакомила её с этим проклятым городским парнем.
Забежав в дом, девушка рухнула прямо на пол и забилась в истерике. Евдокия, только что подоившая корову и зашедшая следом, с ведром молока, увидела состояние дочери. Скользкая ручка ведра выскользнула из руки женщины. Ведро с лязгом упало, молоко залило все полы, но женщина не обратила на это внимания. Она подскочила к дочери, которая билась головой об пол.
-Доченька, дочка, успокойся! Ты что, узнала о Петиной свадьбе?
Олеся застыла, прервав истерику. Тяжело, как в замедленной съёмке, подняла голову и посмотрела нам мать.
-А ты что, уже знала? Знала и не сказала мне?
-Конечно я знала, дочка. Весь поселок уже знает. А не сказала, потому что боялась именно вот такой реакции. Тебе надо смириться и отпустить Петю. Вы не сможете больше быть вместе никогда, даже если бы он нашел в себе силы поверить тебе. Я очень хорошо знаю Любу - его мать. Она теперь" костьми ляжет", но не даст вам быть вместе. Она меня ненавидит, и изначально вашей свадьбы не хотела.
-Но мама, а вдруг это Петин ребёнок? Я же точно не уверена, я должна ему об этом сказать.
-Дочка, ты сама себя слышишь? Ты представляешь, как страшно это звучит со стороны. Именно эти слова, что ты неуверенна. Не надо, не надо больше никаких оправданий. Разбитую чашку больше не склеишь! Мы сами с тобой подымем этого ребёнка. А даст Бог, ещё и встретишь хорошего человека. Ну а не даст, ну что ж, видимо тебе придется повторить мою судьбу. И ничего ужасного в этом нет, я была счастлива, ведь у меня есть ты.
Евдокия сидела на полу, на коленках, положив на них голову дочери и с любовью гладила её по волосам. Уже немного успокоившаяся Олеся тихо спросила:
-Мама, я никогда тебя не спрашивала, почему у тебя так получилось? Кто мой отец?
Рука женщины, гладившая дочь по голове, внезапно замерла. Евдокия, сглотнув образовавшийся комок в горле, ответила:
-Что ж, может пришло тебе время об этом узнать. Твой отец женатый человек, уже тогда был женатым, когда со мной встречался. Но от меня это скрыл. Я любила его, сильно любила. А когда узнала что женат, было поздно. Но ничего, я ни разу в жизни об этом не пожалела. У меня появилась ты! И это тоже счастье.
Долго ещё разговаривали мать с дочерью в тот день. Любовь и поддержка матери привели в чувство Олесю. Но вот только, выйти из дома после этого дня она так и не смогла. Не могла себя заставить ходить по улицам под осуждающими взглядами людей.
А потом наступил день свадьбы Петра. Евдокия сильно пожалела, что накануне сказала об этом своей дочери. Женщина надеялась, что Олеся приняла это и смирилась. Но, как оказалось, смирением тут и не пахло. Уже с утра Олеся металась по дому, не находя себе места. Её глаза напоминали глаза сумасшедшей.
Весёлая деревенская свадьба была с самом разгаре. Пьяные гости объедались и не переставали кричать "горько" мрачному жениху и светившейся от счастья невесте.
По причине теплого времени года, свадебные столы накрыли прямо в просторном дворе жениха. Гостей было много, они все сновали туда-сюда. Кто-то танцевал, кого-то уже тошнило в уличном туалете. Было шумно, поэтому не сразу заметили худенькую девушку с большим животом, призраком застывшую в калитке двора.
Когда её заметил жених, он вскочил со своего места, вперив в девушку огнённый взгляд. И гости проследив за его взглядом, тоже увидели Олесю.
И воцарилась тишина. Даже подросток, отвечавший за музыкальное сопровождение торжества, выключил свою колонку.
Петя смотрел в любимое лицо, которое сейчас было белее простыни и эмоции захлёстывали его. Но потом его взгляд опустился ниже. Свидетельство беременности снова сделало Петру очень больно, как бывало постоянно, с тех пор, как он заглянул в машину городского. Парню жгуче захотелось, чтобы Олесе стало больно так же как ему, и он закричал, громко, чтобы слышали все гости:
-Ой, а кто это тут у нас пришёл? Ты чего явилась, поздравить меня захотела. Только вот извини, поздравлений я твоих не приму. Я так счастлив, что разглядел тебя вовремя. И, ещё более счастлив, что наконец встретил свою настоящую любовь.
С этими словами Петя рывком поднял сидевшую рядом, в белом платье, Свету и поцеловал её.