Боль была нестерпимая. Анна чуть не потеряла сознание. Но ощущение крепкой горячей мужской ладони на её руке было приятным. Вызывало какое-то неиспытанное раньше чувство. Женщина осторожно освободила свою руку и подула на наливающиеся синевой пальцы. Вода потекла тоненькой струйкой по ладони, оставляя после себя светлую полосу.
Настя сразу заметила чистую дорожку на руке подруги и брезгливо скривилась.
- На, возьми тряпочку, повытирай руки, - подала кусок старой ткани, бывшей когда-то цветной весёлой наволочкой.
Анна взяла тряпку и стала осторожно вытирать посиневшие пальцы. Ушиб был сильным, но переломов не было. Только синяки.
- Ой, да ладно… Беспокоиться не о чём, - сказала охрипшим голосом. – Как несостоявшийся доктор говорю вам, переломов нет. Пальцы горячие. А синячки сойдут со временем.
- Я помню, как ты мечтала стать врачом, - откликнулась Настёна. – Уверена, что всё с пальцами нормально?
- Уверена. Где твой претендент? Что-то долго его нет, - ответила Анна, стараясь перевести разговор в другое русло. – Может, он и не придёт, а мы его дожидаемся.
Потёрла чуть влажной тряпкой и вторую руку, которая тут же заметно посветлела. Бросила испачканную тряпку под стол и вдруг почувствовала такое отвращение к самой себе, что чуть не вырвала.
- До чего я докатилась? – мелькнула в голове мысль. – Доктором хотела стать.
Додумать не успела. В дверь постучали и на пороге появился симпатичный молодой человек с пакетом в руках.
- Привет честной компании! А вот и я. Настёна, извини, задержался немного.
- Женюля, проходи. Это моя подруга Анюта, а это мой двоюродный брат Алексей. Лёха. Снимай курточку и шапку. Здесь тепло. Мамка сегодня хлебушек пекла. Печку натопила.
Гость аккуратно повесил куртку на крючок прибитой на стену вешалки, шапку снимать не стал.
- Извините, шапку снимать не буду. Она у меня тонкая, не зажарюсь. Не хочу вас пугать своей головой.
Настя согласно кивнула, а Анна переглянулась с Лёхой. Одновременно пожали плечами. И эта переглядка сделала их немного ближе. Анна почувствовала приятное волнение в груди.
- Женя, присаживайся вот сюда, - Настя смахнула крошки с табурета. – Рядом со мной, а они пусть сидят там.
Евгений поставил пакет на табурет и стал вынимать из него принесённое угощение. Две банки консервов, плавленые сырки, зажаренную курочку, булку нарезного хлеба и бутылку казёнки.
Настя подала тарелки, на которые было всё быстро разложено.
Евгений открыл бутылку и уверенно налил в стоящие на столе стаканчики:
- За знакомство!
Громко звякнули, встретившись над столом, стаканы. Выпили. Стали закусывать. Капусту брали руками, потому что хозяйка не положила на стол вилки.
Анна начала с кусочка курочки. Когда мать была моложе и держали дома много птицы, она всегда готовила для любимой дочурки жареную курочку. Никому не разрешала трогать Анюткино любимое блюдо. Дочка ела плохо. На косточках оставалось много мяса, которое потом тайком объедала мать, чтобы никто не заметил. Кости отдавала собакам, делила поровну на всех. Во дворе обычно было три собаки. Маленькая – у порога. Две большие - около сараев. Охраняли хозяйское добро.
По второй выпили. Потом по третьей. Казёнка закончилась. Перешли на самогон.
Разговор за столом пошёл о детях.
- Лёш, а ты давно своих видел? – спросила Настёна.
- На прошлой неделе ездил. Сыну семнадцать исполнилось. Купил ему телефон. Не очень дорогой, зато новенький. Сынок обрадовался. Бывшая болеет. Не работает. Я хоть и плачу алименты, но добавляю ещё и подарками. Дочке повёз куклу. С рук не слезала. Красотка она у меня. Вот, посмотри, фоток нащёлкал.
Алексей достал из кармана куртки телефон, показал сестре фотографии. Анне стало интересно.
- Покажи! - попросила приказным тоном.
Алексей не стал давать ей в руки свой телефон, а просто показал несколько фотографий девочки и мальчика.
- У меня тоже могли быть дети, - сообщила Анна. – Мать уговорила избавиться. Ненавижу её. Ненавижу старую ведьму. Уубьюю! – закричала не своим голосом и ударилась головой о край стола. Хорошо, что там лежал недоеденный кусочек хлеба. Это спасло женщину от ранения.
Лёха обхватил Анну за плечи и прижал к себе. Она начала вырываться. Зацепила ногой стол. Он начал медленно падать. Настёна с Женькой подхватили его и отставили в сторону, подальше от судорожно дёргающихся ног.
- Нюрка, прекрати. – закричала Настя. – Всё. Расходимся. Посидеть по-людски из-за тебя не можем. Выметайся отсюда.
Анна застыла в объятиях Алексея. Потом медленно освободилась из его рук и встала.
- Как ты меня назвала? – спросила угрожающе.
- Нюрка я тебя назвала и что с того? Нюрка с водокачки. Ха-ха! Забыла, как тебя дразнили в школе?
- А… а… ты шалава беспутная. Куда мои сапожки новые дела? Воровка…
- Какие такие сапожки? – удивилась Настя. – Ты же их с собой забрала! Ах ты стерва! Это ты воровка. У своей матери деньги тыришь. Сама мне рассказывала. Тыришь и пропиваешь! Писательша!
Последнее слово было лишним. Потому что оно очень больно ударило Анну, так больно, что она не выдержала и бросилась с кулаками на Настёну.
Алексей, недолго думая, схватил беснующуюся женщину в охапку и выволок за дверь. Набрал полную ладонь мягкого белого пушистого снега и вытер им лицо Анны. Потом ещё и ещё раз. Великое зло и обида на подругу отступила, Анна заплакала. Мокрую и зарёванную Лёха привёл её в кухоньку.
Плачущую Настёну успокаивал Евгений. Подруги посмотрели друг другу в глаза, расплакались ещё горше.
- Анюта, прости меня, - сквозь слёзы попросила прощения Настя. – Прости меня. Больше такого не повторится.
- И ты меня прости, - прозвучало в ответ. Подруги обнялись, продолжая всхлипывать и просить прощения друг у друга.
Мужчины сели к столу и молча наблюдали за происходящим.
- Девчонки, предлагаю на сегодня закончить. И вообще, пора с пьянкой завязывать, - раздался строгий голос Алексея. - Женский алкоголизм не лечится, оказаться на самом дне легко и просто. Пошли, Аня, я провожу тебя домой, пусть молодые поворкуют наедине.
Быстро надел куртку, подал Анне одежду и капор, помог одеться и повёл на улицу. Ей уходить совсем не хотелось. Но пришлось подчиниться. Она подумала, что Алексей предложит ей продолжить наедине у него дома. Поэтому пошла спокойно, теша душу надеждой.
- Вот сейчас он возьмёт меня за руку и скажет, что я ему понравилась и он хочет провести остаток ночи в моём обществе.
Лёха на самом деле взял её за руку и сказал:
- Веди, Сусанин. Надеюсь, дорогу домой знаешь?
Анна представила, как они заходят в дом, чтобы выпить чашку чаю или кофе. всё происходит, как смотренных пересмотренных корейских дорамах. Потом целуются. Пышные усы щекочут её лицо. А потом, а потом… Мечты унесли её далеко-далеко. И тут она вспомнила, что ни чаю, ни кофе в доме нет. Горы грязной посуды стоят и лежат во всех комнатах. Вонючая стирка уже несколько дней стоит под столом. И воды нет, чтобы всё это вымыть. Кран сломался.
- Да пошёл ты! – оттолкнула провожатого и рванула вперёд, что было сил. Спряталась за углом и долго ждала, не побежит ли Алексей следом. Не дождалась. Замёрзла и пошла по снежной дороге домой.
С неба светила таинственным светом луна. Редкие фонари освещали путь. В станице было совсем не так, как в городе. Не было постоянно снующих туда-сюда машин, автобусов, маршруток. С наступлением сумерек жизнь, казалось, замирала. Только собачий далёкий брёх и приглушённый ор петухов нарушал зимнее безмолвие.
Анна сунула руку в карман и нащупала тысячку. На душе запели соловьи. Завтра она заплатит за телефон и снова сможет пользоваться интернетом. Телефон был подержанный. Брат купил себе новый, а ей подарил свой старый.
- Вот жадная скотина, - подумала женщина. – Подарил бы новый, а то нет, старьё вручил с таким видом, будто я в жизни сенсорного экрана не видела. Видеть-то видела, только куда делся мой телефон, не помню. Может, потеряла, а, может, украли. Весёлая жизнь была. Отец денег давал, продукты возил мешками и вёдрами. Друзей было мнооого.
Анна не удержалась на скользкой дороге и упала, больно стукнувшись головой.
- Вот невезучая я какая! Просто зла уже не хватает.
Встала. Осмотрелась. Она стояла у небольшого домишки, прятавшегося за невысоким забором из штакетника. Планки были кое-где обломаны и напоминали беззубый рот. Постояла несколько секунд и неожиданно для себя вспомнила, как возвращалась от Настёны с сапогами в пакете. Снега тогда ещё не было.
На лавочке у этого самого дома сидел пьяный в стельку мужик. Заплетающимся языком он позвал её к себе, назвал по имени. Она сдуру-то и подошла. Выпила с ним. Что было потом не помнила. Пришла в себя на вонючем диване в этой самой хатёнке голая. Мужик спал, оглашая комнату могучим храпом. Тихонько оделась и убежала. О сапогах даже и не вспомнила. Сегодня тоже не вспомнила бы, если бы не грохнулась головой о дорогу.
- Сейчас я тебе напомню о себе, - пробормотала под нос и пошла к калитке. - Эй, ты! Хозяин! Открывай! – закричала противным пронзительным голосом.
Продолжение будет.