Я наконец-то пригляделась к Вике: глаза у нее голубые. Натурально голубые, как небо! А казались водянисто-бесцветными. Она убрала челку со лба, зачесала волосы назад, но это не украсило ее – в 20 лет у девушки выражение лица пожившей тётки. Видимо, такая жизнь, что год за три идёт.
Она пришла утром с работы и раздевалась в прихожей, тут я вышла из своей комнаты. Вика оглянулась, пошатнулась да так и завалилась на меня спиной. Чтобы нам вдвоем не упасть, мне пришлось поддерживать ее сзади обеими руками – всё-таки хорошо, что Вика стройная, без лишних килограмм. Удивительно нетвердо стоит на ногах, хотя лицо не пьяное. «Извините, ой»! – сказала она милым голосочком, какой у нее прорезывается в особых случаях.
Вечером Цыганок помирился с Тимом, и они решили это дело отметить. Не знаю, в чем у них были трения, но в последние пару месяцев между друзьями будто кошка пробежала: не разговаривают, не здороваются, хотя и претензий никаких не высказывают. Ну, нормальные люди распивают в таких случаях мировую, а наши соседи… известно что.
Тим давно уже с ними не употребляет и как-то отошел от всего этого. А тут такой повод. Закупили чего надо, позвали еще одну девушку, Викину подружку из салона, чтобы Тиму в одиночестве не скучать. Я видела ее: грудастая приземистая цыганка. С крупными навыкате глазами, она стояла в коридоре и ждала, когда я выйду из туалета. Скулы девушки были украшены блестками в виде звездочек, которые осыпались повсюду, где она появлялась: блестели на кухне, в прихожей, в ванне, на газовой плите, попали даже на мои кроссовки. Вика тоже накрасилась: коричнево-черной помадой обозначила рот и подвела глаза синими стрелками. Странно, но ей идёт.
Бывает так, что предвкушение праздника лучше, чем сам праздник. Ты нарядишься, накрасишься, настроишься на удовольствие, но вдруг неожиданное и очень обидное обстоятельство разрушит твои планы, и всё пойдет не так.