Катя сидела в сенях на лавке и старалась не очень. хлюпать носом. Она не знала, от чего у неё так трепетно внутри - то ли радостно от того, что она ушла от знахарки, не решилась на это убийство, спасла своего ребенка, то ли горько от того, что она больше никому не нужна, ни Ивану, ни Денису. А кому, какому нормальному мужику понадобится такая жена - ребёнок зачат, а она спит с другим, да ещё и на aбopт решается. Стыд.
В воспаленной от этих мыслей Катиной голове метались какие-то обрывки памяти - огромный дом, жуткая цыганка, увешанная золотом, мужик, похожий на Ивана с пустым металлическим взглядом жестоких глаз, и… тощая, бледная девочка с руками-прутиками, испуганными глазами, с бессильными, ватными ножками, не умеющими ходить. И ощущение перехода, проникновения в иную жизнь. И чувство тяжести обвисшего, лёгкого, худенького тела на её напряженных руках… Все это мелькнуло в Катином сознании,сложилось на мгновение в картинки, как в калейдоскопе и исчезло, стерлось, пропало, как будто и не было.
Катя вытерла слезы, встала. Там, в уютной, натопленной кухне готовила ужин бабушка, бормотал крошечный, смешной старомодный телевизор, было тепло и чисто. Чисто во всех отношения, и Катя вдруг подумала - там в этом уютном мире ей нет места. И она решила, что ей делать. Потому что другого выхода она не видела.
…
От застывшей среди тихих заиндевевших берегов реки поднимался лёгкий стылый туман, серебряные от мороза ивы молча клонили тонкие ветви к воде, луна пока неуверенно выглядывала прозрачным сероватым диском из-за дальних сосен и подсвечивала речной лёд мертвенным светом. Катя боялась думать и боялась смотреть по сторонам, она просто бежала, сломя голову, по тропинке, которую мужики проложили к вырубленной во льду купели - вчера миновало Крещенье. Уже у воды Катя остановилась, в её сознании метнулась мысль, что в купели мелко, она может не утонуть сразу, поэтому, выше колен утопая в снегу она полезла к обрыву. Под ним, ныряющим к воде точно вертикально вниз чернела никогда не замерзающая стремнина, в ней темная вода неслась, то сминая лед, то ныряя под него, и если, зажмурившись, просто прыгнуть вниз - это будет наверняка. Катя добралась до края, стащила платок, расстегнула шубку, чтобы добраться до крестика, и тут увидела женщину. Тоненькая, полупрозрачная, как будто нарисованная остро наточенным карандашом прямо на туманной завесе, она медленно шла к Кате, улыбалась ласково, что - то шептала. Женщина была такой красоты, что у Кати почти остановилось сердце от страха и восторга.
-Ты хорошо подумала, Катя? Ты второй раз пытаешься убить свое дитя, разве она виновата в твоих ошибках? За что ты её так?
Катя уже не пыталась остановить поток горячих слез - она поняла кто это. И как будто маленькая, беспомощная девочка, встала на колени прямо в провалившийся под её тяжестью снег, обняла колени матери, прижалась к ним лицом.
-Мама! Как мне жить?? Мама. Помоги мне, я не знаю, что мне делать…
-Что делать? Девочка, не надо думать об этом. Надо просто жить. Просто любить. Родить любимому дитё, вырастить его, быть счастливой, быть несчастной, радоваться страдать… жить…. Принимать все, что тебе суждено с благодарностью, ничего не отрицать, искать счастье в малом. Взрослеть, стариться, провожать близких, плакать над ними, помнить их вечно и снова жить. А потом уйти, когда тебе будет суждено, уйти с благодарностью, не роптать. Я этого не понимала. И мне никто не подсказал. Поверь мне, если ты сейчас сделаешь то, что задумала - ты ошибёшься. Ведь тебе дали второй шанс. Это стоит дорогого. Просто поверь матери.
Катя встала, обняла маму так крепко, как только могла, прикрыла глаза, тая от счастья от её поцелуя и уже через секунду поняла, что стоит одна на краю обрыва. Тихонько коснулась губам. крестика, запахнула шубку, затянула потуже платок и побрела к дому, чувствуя, как разгорается у неё в груди и греет нежный, счастливый огонёк.
…
-Господи, да пустите меня к ней, в конце концов. Отец я или кто! Пусти, мать, не гневи Бога.
Катя, успокоенно улыбаясь, прижимала к груди крошечную девочку. Дочка родилась настолько маленькой, что даже матери держать её было страшновато, как фарфоровую куколку, но она держала, нежно, трепетно, чувствуя, как бьётся крохотное сердечко. В чертах дочери было что-то очень знакомое, мило-упрямое, сильное, но Катя не могла вспомнить, где она видела такое выражение… Наверное, это в отца. Ну точно. Вот он, упрямо нахохлившись, отодвигает бабушку, пробираясь к жене и дочке, встаёт на колени перед кроватью, со страхом отодвигает платочек, заглядывая малышке к лицо.
-Катьк. Да она красавица!!! Слушай, давай назовём её Лиза. Я тут книжку читал про королей, мне имя понравилось - Луиза… Может прямо так? Как тебе?
Катя улыбнулась, согласно прикрыла глаза.
-Я сделаю все, как ты скажешь. Я люблю тебя, Дениска…
Оглавление канала со ссылками на начало всех рассказов