Картошка и правда удалась на славу. А если учесть, что Тимка Егорин – пока одноклассники вспоминали, как он нашёл Волгу со щенками, – успел забежать на пекарню, и теперь к запаху печёной картошки добавился запах свежего чёрного хлеба.
- Гуляем, ребята! – В предвкушении знакомого наслаждения Тимка перекидывал горячую картошку с ладони в ладонь. А Сашенька положила картошку на кусочек хлеба, посыпала крупной солью. Протянула Александре Андреевне:
- Попробуйте!
Александра Андреевна потом уже совсем не замечала, что наравне с мальчишками и девчонками тянется за следующей круглой картофелиной, густо посыпает её солью, и – с хрустящей корочкой ржаного хлеба…
Тимка поднялся, взял небольшой бидончик:
- Я к кринице, за водой. Кто со мной?
- А можно мне? – Александра Андреевна тоже поднялась.
Они с Тимкой спустились в Мельникову балку. Криница – звонкий, ласковый родничок под дикой грушей. Маленькие круглые груши-дички светились в траве жёлтой спелостью. Тимка набрал полную горсть:
- Хотите?
Терпковатые, неожиданно сладкие груши привели Александру Андреевну в совершенный восторг от сегодняшнего дня… Она счастливо чувствовала себя девчонкой, – здешней, поселковой девчонкой, которую – неизвестно, как – чуть не занесло в аспирантуру…
Они с Тимкой вернулись к костру. Рядом резко, по-хулигански, затормозил мотоцикл. Парень с короткой стрижкой светлых волос показался Александре Андреевне чуть старше её девятиклассников. Полурасстёгнутая рубашка, старые джинсы, нагловато-вызывающий прищур серых глаз:
- Пируете, молодёжь? Картошка-то осталась?
Присел на траву около костра. Так красиво и просто ел картошку, что Александра Андреевна снова почувствовала её вкус. Пыталась вспомнить мальчишку, – из одиннадцатого?.. Да нет, наверное, из другого посёлка.
Парень заметил её внимательный взгляд. Чуть усмехнулся, кивнул на неё Тимке:
- Новенькая у вас, что ли?
Девчонки и мальчишки из 9-Б переглянулись, заулыбались. Тимка тоже улыбнулся…
- Новенькая. – Укоризненно напомнил: – Бать! Я ж тебе говорил, – у нас математичка новая. И наш классный руководитель, Александра Андреевна.
Александра Андреевна вдруг заметила просто потрясающее сходство, – между Тимкой и… этим нагловатым парнем. У Тимки – те же серые глаза, такие же брови вразлёт, красиво и смело очерченные губы, – потому и бессовестные такие… Брат, подумала бы… – если бы не Тимкино укоризненное: бать!.. Батя?..
А он, не скрываясь, с нахальной простотой поселкового хулигана, рассматривал её:
- Эта, что ли… Классный руководитель и математичка?
Тимка гневно-умоляюще сдвинул брови:
- Бать!..
Значит, – не ослышалась… Александре Андреевне стало легко и весело, – от того, что здесь, в посёлке, бывают такие вот отцы. А Тимкин батя поднялся, – с видимым сожалением:
- Тим, я в третью сегодня. Малая у крёстной будет. Ты не задерживайся. – Вскинул руку: – Бывайте, молодёжь! Мне в садик. Костёр потушить не забудьте.
Мотоцикл взвился с места и тут же скрылся в клубах пыли. На вопросительный взгляд учительницы Тимка Егорин чуть смущённо и как-то грустновато улыбнулся:
- Что?.. Не похож мой батя… на отца двоих детей?
Александра Андреевна тоже улыбнулась, пожала плечами. Тимка уже серьёзно объяснил:
- Да он и старше меня-то… Им с матерью едва по семнадцать исполнилось, когда я у них родился.
Девятиклассники шумно играли в волейбол, только Тимка остался сидеть у догорающего костра… Задумчиво поколачивал палкой по тлеющим углям, смотрел, как поднимаются и разлетаются искры…
Танюшке полгода было тогда. Тимка жалел сестрёнку: малышка почти никогда не улыбалась, словно знала, что мама не хотела её рождения… И теперь совсем не любит её. Смотрела грустно и серьёзно, а если и улыбнётся вдруг, то тут же и заплачет. Когда она родилась, Тимке уже одиннадцатый год шёл. Он и сейчас помнит, как мама взволнованно ходила по комнате, отталкивала отца, сквозь злые слёзы выкрикивала какие-то – тогда совсем непонятные Тимке – слова:
- Ты это мне назло! Специально! Мне двадцать семь всего! Я жить хочу, а ты меня закабалить хочешь… чтобы я с твоими детьми! Мало тебе, что этого… – мама кивнула на притихшего ещё в неясном горе Тимку – я родила чуть ли не школьницей! Да у моих подруг ещё и одного нет, а я должна тебе второго рожать! – Мама сжимала виски ладонями: – Нуу, нет!.. И не мечтай! Завтра же – на аборт! Мне уже назначили!
Отец стоял перед ней на коленях, обнимал её ноги, о чём-то умолял… Тимка понимал лишь отдельные слова:
- Леночка! Родная моя, любимая! Не надо… аборт! А вдруг – девочка!.. Наша с тобой девочка, дочка,– ты же хотела, помнишь?.. Чтобы куклы и бантики… платьишки самые красивые… На руках носить буду… Леночка, родная… Мать моя поможет… Сестра, Иринка. Справимся!
Мама вытерла слёзы, отстранила отца. Уже спокойно и жёстко повторила:
- Не мечтай. Этого ребёнка не будет.
Тогда впервые Тимка увидел пьяного отца… Нет, на День шахтёра отец, как и все мужики, выпивал рюмку-другую самогонки, но бывал после этого весёлым и добрым. А в этот день он вернулся домой только поздно вечером, хотя работал в первую. Вообще-то, вернулся – это не совсем правильно. Отец был таким пьяным, что домой его привели Тимкин крёстный и машинист подземного электровоза Васильич. Тимку уже уложила спать тётя Ирина, папина сестра. Но Тимка не спал, тревожно прислушивался к голосам мамы и тёти Ирины, – они тихо разговаривали на кухне. И ещё Тимка ждал отца. Тётя Ирина, как и отец вчера, о чём-то уговаривала маму, какие-то ласковые слова говорила…
- Вот и хорошо, что нельзя. Хорошо, что не разрешил врач, Леночка. Ну, что ты, моя хорошая!.. Не плачь, – разве беда это, что маленький родится!.. У меня вон трое, а Павло мой – в одну душу: давай ещё одного мальчишку! Или дочку,– мне всё равно, по маленькому сильно соскучился! – Тётя Ирина стеснительно и счастливо признавалась: – Я и сама соскучилась, так уже маленького хочется!
Тимка слышал в мамином голосе злую насмешку:
- Я же – не ты! В мои годы… с моей внешностью в горшках и пелёнках погрязнуть, да?.. И через три года превратиться неизвестно в кого! Располнеть, – до пятидесятого размера, да?... Грудь обвиснет, – после второго-то!
- У меня же не обвисла, – посмотри!
Тётя Ирина обеспокоенно прислушалась к тяжёлым шагам на крыльце, вышла к мужикам…
Утром виноватый отец чуть не плакал:
- Леночка!.. Прости меня. Я всю смену в забое думал… Сердце прямо на части рвалось, чуть с ума не сошёл… Потом выпили с мужиками. – Подхватил маму на руки, закружил по комнате: – Вот увидишь, – у нас дочка будет! На тебя похожая!
А Танюшка ничуть на мать не похожа. Она на них, на Тимку с отцом, похожа, – как две капли воды. Мама сказала, что назвала дочку Илоной. Тимке тут же грустно почему-то стало,– от того, что сестру будут звать таким непонятным, чужим именем. Он вопросительно взглянул на отца… А отец улыбнулся, обнял маму:
- А ничего, что я Егорин Иван?.. Машинист угольного комбайна? Ну, ты посмотри на неё… Она же у нас Танюшка! Танечка, Егорина Татьяна Ивановна!
Мама страшно разозлилась тогда. Татьяной звали бабушку, папину мать. Тимке показалось, что это особенно разозлило маму… Хотя бабушка очень любит маму и жалеет её, до сих пор девочкой называет. Каждый день приходит к ним и всю самую тяжёлую работу делает по дому. Как-то отец негромко попросил бабушку:
- Ты б лучше её научила… Ну, хоть борщ готовить.
Бабушка улыбнулась:
- Успеет! Хватит ещё на её долю!
Вечером, – мама, как всегда, что-то делала перед зеркалом со своим лицом, а они с папой сидели у кроватки, – отец тихо спросил Тимку:
- Илона? Или – Танюшка? Как думаешь?
Тимка обрадовался:
- Конечно, Танюшка! – Взял папину руку, прижался к ней щекой. Папа поцеловал Тимкину макушку.
Мама потом целый месяц не разговаривала с отцом, – после того, как он принёс Танюшкино свидетельство о рождении. Там так и было написано: Егорина Татьяна Ивановна.
И с отцом не разговаривала, и к Танюше почти не подходила, даже на руки её не брала. Из крошечной бутылочки малышку кормили бабушка или тётя Ирина… а потом тётя Ирина и Тимку научила кормить Танюшку.
А когда Танюшке полгода исполнилось, Тимка с отцом решили отметить этот день. Папа сказал:
- Сначала поздравим маму, – это же она родила нам Танюшку!
Была зима… А папа раздобыл букет розовых роз, – красивые такие, крупные, едва распустившиеся бутоны. И ещё они с Тимкой испекли торт, – шоколадный, с интересным названием – «Птичье молоко». С кремом, правда, тётя Ирина им помогла.
Мама не взглянула ни на торт, ни на розовые розы. Не повернулась от окна. Тимка даже не понял, о чём она говорит. А мама сказала:
- Я уезжаю. Сегодня вечером, – к чему тянуть.
Отец молчал. Тимка испуганно смотрел на отца. И тут мама всё же повернулась к ним. Усмехнулась:
- Я прошу тебя, – не надо делать вид, что ты удивлён… Ты давно знаешь, что мы с Андреем, – скоро уже пять месяцев. Его в Управление переводят. – Мама вдруг заговорила быстро, зло обвиняя отца:
- Ну, а ты сиди за своим комбайном! Помнишь, как обещал мне, – ещё до рождения сына! – что учиться будешь, на горный факультет поступишь. Я всё ждала, когда ты хотя бы инженером станешь… А ты… так и остался в забое! На ногти свои посмотри, – чёрные, не отмываются!
Отец как-то устало провёл ладонью по лбу, по глазам:
- Дом же надо было… строить. Ты же не хотела с моими жить… Думал, – дом сначала… а потом учиться.
- Много думал, да мало делал, Вань. Я решила, – давай разведёмся. Я хочу исправить ту свою ошибку, что сделала ещё в школе. Задурил ты мне голову, Егорин, – помнишь? Но мне ещё не поздно начать всё сначала, с чистого листа. Заметь: тогда ты и твои родители не дали мне сделать аборт, мать твоя раскудахталась, – помнишь?.. И сестра не лучше. Тогда ты сына хотел, теперь – дочь. Я все твои желания исполнила. Теперь отпусти меня, – давай спокойно разведёмся. Позволь мне быть счастливой, – мне ещё нет тридцати.
И мама уехала. Пару раз приезжала потом, – за какими-то документами… Не глядя на Тимку, сухо предложила:
- Если хочешь, поедем со мной.
Тимка ужаснулся: а как же отец с Танюшкой… без него! Покачал головой, серьёзно сказал:
- Не хочу. И не поеду.
Мама облегчённо перевела дыхание, взглянула на отца:
- Тебе всё понятно? Он сам выбрал. Сам так решил.
Костёр догорел. Тимка старательно залил его оставшейся в бидончике водой. Пора было возвращаться в посёлок, – уже рано темнеет.
Ребята ещё играли в волейбол, и Александра Андреевна с ними. Тимка почему-то улыбнулся, – вспомнил, как насмешливо прищурился отец, кивнул на Александру Андреевну:
- Новенькая у вас, что ли?
А она,Тимка видел, ничуть не обиделась… И сейчас Тимка совсем неожиданно подумал: как хорошо, что Александра Андреевна ничуть не похожа на мать…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»