И вышло так, что они одновременно пожалели друг друга, – новая учительница по математике и девчонка с первой парты у окна. Девочка отчаянно оглянулась на Тимку Егорина и его компанию, на Вику Кирееву, что устроила на всём пространстве вокруг своей парты в среднем ряду косметический салон: привычно и умело оказывала услуги одноклассницам, попутно снисходительно консультировала и давала рекомендации по применению тональных средств и туши для ресниц. Потом девчонка виновато взглянула на учительницу. А Александра Андреевна жалела девчонку, –за её отчаянное желание помочь… И улыбнулась, – сначала только ей одной, синеглазой девочке, а потом всему 9-Б. Синеглазая девочка счастливо замерла. 9-б не понял. Ребята недоверчиво переглядывались, словно ждали чего-то… Славка Тальников локтем толкнул Ясенюка: Юрка горячился, размахивал руками, громко доказывал, что Макаров и Мартынюк, как всегда… – мягко говоря, неправильно играют. Ясенюк оглянулся. Тальников сгрёб карты, положил колоду в свой карман. Вика Киреева, не совсем понимая, почему она это делает, неохотно свернула работу своего салона. Через минуту 9-Б безмолвствовал: никого бы не удивил окрик учительницы, требование прекратить, убрать, замолчать… А тут была улыбка, – немного растерянная, немного беспомощная. Ну, а чего ж не помочь хорошему человеку… если он не орёт.
- А тема у нас такая! – Александра Андреевна повернулась к доске, уверенным учительским почерком написала: функции и их графики. Вопросительно осмотрела пустые парты: – Тетради?.. Проверяем домашнее задание.
Юрка Ясенюк оглянулся на Тимку и откровенно заржал. Тимка опустил глаза, сдержанно улыбнулся: так обычно улыбаются чьей-то жуткой наивности, – догадалась о себе Александра Андреевна… В жалостливой задумчивости смотрела на учительницу Вика Киреева. А в синих глазах девчонки с первой парты снова полыхнуло отчаяние и… обида. Девочка решительно подняла руку:
- Можно, я?
Егорин счёл нужным представить:
- Тимохина, – она у нас на все случаи жизни… В смысле, – единственная отличница. – Тимка подумал и разрешил: – Кстати, и Вы, – ну, если там по этим… как их… функциям… – тоже можете к ней. Сашуля в курсе.
Сашуля?.. Александра Андреевна благодарно кивнула девочке, – и за то, что подняла руку, и за то, что имена у них оказались одинаковые…
Саша Тимохина вышла к доске. Александра Андреевна даже дыхание затаила: таким чётким и красивым было Сашино решение обычного неравенства! Горделиво взглядывал Егорин: я ж Вам говорил!..
А Александра Андреевна мысленно обратилась к профессору Ковальскому, – с торжеством и сочувствием: заткнулись бы Вы, Виталий Дмитриевич!.. С Вашими рассуждениями про шахтёрские посёлки и здешних детей! Да Вам – с Вашей Алёной Вадимовной! – вот такую девочку… как эта Сашенька Тимохина, вряд ли и видеть приходилось. И радость Вам эта совсем не знакома, – когда вот так, у доски, синеглазая девочка… И никто не предлагал мне сыграть в «подкидного»… и карты они сами убрали.
После звонка с урока Саша долго и старательно вытирала доску. Александра Андреевна просматривала самостоятельные работы, незаметно улыбалась, ждала… Сашенька Тимохина и правда спросила:
- А… Вы к нам – навсегда?
Вот так, – навсегда... Не просто… ну, там, – на сколько Вы к нам…надолго ли… А – навсегда. Александра Андреевна задумчиво пожала плечами:
- Думаю, да.
- Вы не волнуйтесь, – мальчишки больше не будут играть в карты. Вы им очень понравились, я знаю.
- Мне тоже у вас нравится, Сашенька.
Саша отважилась:
- А пойдёмте с нами! Мы в воскресенье в Мельникову балку идём, это далеко, через всю степь. Картошку печь будем, – мальчишки умеют. Особенно – Тимка Егорин.
Саша на секунду опустила свои тёмно-васильковые глаза, а учительница всё же успела рассмотреть в них затаённую… и такую светлую девчоночью нежность. Снова скрыла грустноватую улыбку: девочка моя! Как понятна мне твоя тайна!
А Сашенька рассказывала, – видно, ей так хотелось убедить учительницу пойти с ними в степь!
- Там, в Мельниковой балке, озеро есть. И до сих пор кувшинки цветут, – мне Тимка позавчера… – Сашенька вспыхнула. – И ещё мы всегда на старый террикон поднимаемся, – там когда-то шахта «Глубокоярская» была. Когда темнеет, красиво так! Все посёлки вокруг видны, огоньками светятся…
Днём, в школе, Александре Андреевне казалось немыслимо далёким всё, что ещё недавно так счастливо тревожило… обещало встречи, признания. Такими далёкими теперь были ожидания этих встреч. К Виталию тянуло, – почти неудержимо: к его уверенной надёжности, настойчивой… и головокружительной силе. А потом, в кабинете заведующего кафедрой профессора Ковальского, – Алёна Вадимовна, неторопливо застёгивающая пуговицы на вызывающе прозрачной блузке. Одно дело, – понимающе улыбнуться, небрежно и кокетливо взмахнуть ладонью… и весело застучать каблучками по коридору. И совсем другое, – проплакать всю ночь, совершенно не представляя, как теперь жить без него…
А от синего сияния в Сашенькиных глазах появилась робкая надежда, что жить вполне можно без встреч с профессором Ковальским, – здесь, в крошечном посёлке в красивым названием Зарничный. И просыпалась Александра Андреевна – от своей горькой… самой первой женской обиды – только в первую ночь. А потом – попробуйте просыпаться, если у вас семь уроков подряд… дежурство по школе, малый педсовет в её 9-Б – Тимка Егорин с компанией на физике продолжали резаться в «подкидного дурака»… Если всю большую перемену Алла Константиновна рассказывала, что Вика Киреева на географии делала маникюр Оле Данилиной… Вот и попробуйте проснуться ночью, – ради того, чтоб всплакнуть от былой обиды…
Воскресенья Александра Андреевна всё же побаивалась. Конечно, спасение было, – чтобы не думать, не вспоминать… Поурочные планы, тетради, стирка, уборка – достойное спасение. Ну, хорошо, – субботы хватит. А в воскресенье обязательно нахлынет… как с Ковальским ездили на Донец, на университетскую базу отдыха… И Александра Андреевна храбро пообещала 9-Б, что обязательно пойдёт с ними в Мельникову балку. Храбро, – потому что не вполне представляла себе, как это, – идти через всю степь и, честно говоря, – есть испеченную в костре картошку… Но – так сияли Сашенькины глаза!.. Так хотелось синеглазой девочке, чтобы новая учительница увидела кувшинки на озере в Мельниковой балке, чтобы поднялась с ними на террикон, – посмотреть, как светятся огоньками шахтёрские посёлки… чтобы убедилась, как Тимка Егорин умеет печь картошку в костре, – он вообще всё умеет… И костёр разводит лучше всех мальчишек. Сашеньке хотелось, чтобы Александра Андреевна всё это увидела и осталась у них, – навсегда.
Утро в воскресенье всё же началось с воспоминаний, – ну, куда от них денешься… Александра Андреевна покрутила в руках лёгкие босоножки, вздохнула: когда теперь наденешь! Но тут же отмахнулась от незваной грусти: сентябрь на дворе!.. А там посмотрим, – может, к будущей весне заасфальтируют дорогу к школе. Во всяком случае, учителя что-то говорили об обещании директора шахтоуправления по этому поводу… Смотришь, и пригодятся босоножки. А нет, – Александра Андреевна уже привыкла к кроссовкам.
Вышли с рассветом, – чтобы всё успеть, особенно – картошку. Сентябрьская прохлада пахла увядающим донником, влажной после ночи угольной пылью.
Долгий путь к Мельниковой балке прошли незаметно. Мальчишки и девчонки вспоминали, как ещё в шестом классе, зимой, Тимка сбежал с уроков, – решил проверить, как замёрзло Камышовое озеро. В низких зарослях терновых кустов, уже перед балкой, Тимка увидел… волчицу. С волчатами. У волчицы была окровавлена лапа. Тимка замер: волчица протяжно, глубоко вздыхала… потом прикрыла глаза. И тут Тимка узнал её: никакая это не волчица!.. Мальчишка заплакал. Беспомощно оглянулся и страшно обрадовался: на степной дороге показалась машина. Тимка отчаянно замахал руками, побежал к машине. Машина остановилась, вышел новый директор шахтоуправления. Выслушал, как Тимка, всхлипывая, рассказал про собаку. Поглубже натянул на Тимкину голову тёплый капюшон, – дул обычный для здешней степи ветер. Подошёл к терновым кустам, присел. Тимка оторопел: собака лизнула руку директору. Директор поднял её на руки, отнёс в машину. Потом вернулся, собрал щенков, – их было пятеро.
Когда ехали в посёлок, директор осторожно гладил овчарку:
- Хорошая!.. Кто ж тебя тут бросил?
Бросил её – действительно – бывший главный экономист, Кулагин. Кулагина перевели в Донецк, и жена его обрадованно сказала, что там, в квартире на седьмом этаже, овчарке нечего делать… Волга – так звали красивую, большую серо-чёрную овчарку, привычно прыгнула в машину: Кулагины всегда брали её с собой, если куда-нибудь ехали. Около Мельниковой балки Кулагин остановился, вышел из машины, далеко забросил палку, – Волга очень любила так играть. Она радостно помчалась за палкой… А машина рванула с места. Волга удивлённо оглянулась. Всё же сбегала за палкой, вернулась. Уселась на том месте, где стояла машина, так, с палкой в зубах, просидела до самого вечера… Несколько раз её забирали в посёлок, но Волга всё равно уходила в степь, – ждала, когда вернутся её хозяева…
Директор шахтоуправления – Тимка кивнул на Сашу Тимохину: оказалось, её отец! – распорядился, чтобы Волге построили большую тёплую будку. Волгиных щенков тут же разобрали, – даже из других посёлков приезжали, а Волга и сейчас живёт во дворе шахтоуправления…
Пока разгорался костёр, Тимка Егорин успел сбегать к озеру. Принёс Саше кувшинку. Сашенька счастливо склонила лицо к чистой белой нежности… и протянула кувшинку Александре Андреевне:
- Это Вам!
Александра Андреевна вдохнула прохладную свежесть, на секунду замерла, – как от предсказания скорого и такого желанного счастья…
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»
