Все кошки и собаки, которые жили у нас в доме, моими в полном смысле слова все-таки не были. Они как будто принадлежали всей семье, и любовь свою распределяли равномерно между всеми нами. К тому же, я никогда не приносила котят с улицы, не просила родителей купить щенка. Животные появлялись сами собой, без моего ведома и участия. Я просто воспринимала их присутствие как уже свершившийся факт.
Но, видимо, настало время перемен. У меня появилась своя кошечка. Кошечка, которую я полюбила, и у которой ко мне тоже было особое отношение.
Мои родители переехали в другой город и жили в общежитии для учителей, оно только недавно открылось, и еще было не совсем обустроено. По этажу бегали мыши, в некоторых комнатах отсутствовало электричество, а кое-где даже стекла в окнах. Коллективно подкармливаемая за ловлю мышей кошка принесла потомство, которое почему-то никто не хотел разбирать по домам. В очередной раз моя семья взяла на себя хлопоты по предоставлению котятам временного убежища и дальнейшему их пристраиванию в добрые руки.
Котята все родились хорошенькие, как на подбор – шерстка пушистая, мордашки кругленькие, расцветки нарядные. Один только котенок был какой-то несуразный. Это была девочка, вся черненькая, худенькая, с выпученными желтыми глазенками. На фоне своих симпатичных братишек и сестренок она выглядела довольно жалко. Само собой, забирать ее никто не спешил.
Я поглядывала на нее с досадой – ну как такое неказистое создание пристроишь. Ведь она была лишена самого главного достоинства маленьких котят – умилительности, растапливающей суровые сердца.
Обзаводиться живностью в мои планы не входило, я в то время сосредоточилась на своем карьерном росте, часто ездила в командировки, и не собиралась взваливать на себя еще одну обязанность. Тем более, что жила я в это время уже отдельно от родителей и оставить животное в случае отъезда было некому. Помочь семье раздать котят я еще была согласна, но заводить котенка для себя – точно нет.
Тем временем котята начали ползать и разбредались по всей комнате, создавая нам разнообразные неудобства. Черненькая в этом смысле ничем не отличалась от остальных и тоже вечно лезла, куда не просят. Так однажды она, вероятно в поисках тепла, потому что отопление в общежитии никак не хотели включать, забилась под тяжелое толстое одеяло, а выбраться не смогла и потеряла там сознание от духоты. Я вовремя ее обнаружила и сначала не сообразила, почему она такая вяленькая, а когда поняла, то стала ее трясти, дуть ей в мордочку и она не сразу, но пришла в чувство.
Не знаю, что сыграло более важную роль – то ли острая жалость, возникшая у меня в тот момент к этому маленькому полуживому тельцу, то ли ощущение родства, которое часто испытывают спасатели к спасенному ими существу, но полюбила я эту кошечку в ту минуту раз и навсегда.
Мне стало казаться странным, что я не хотела оставить ее себе раньше - она ведь такая милая, как же можно ее не полюбить!
Кошечку я назвала по-простому - Муся, и с каждым днем все больше убеждалась, насколько это животное подходит мне по характеру. Смышленая, нешумная, очень чистоплотная, она терпеливо переносила мое иногда весьма длительное отсутствие и ненавязчиво выражала свою радость, когда я возвращалась. Как будто она понимала, что я не слишком-то поначалу хотела ее себе взять, и всячески доказывала своим поведением, что мое решение не было ошибкой.
Жизнь в любви и взаимопонимании со всеми творит чудеса. Вот и гадкий котенок вдруг превратился в прекрасную кошку с пушистой, темно-серой, почти черной, шкуркой, тонкой мордочкой, изящными лапками и яркими желто-зелеными глазами. Ее красота поражала изысканностью, утонченностью, каким-то кошачьим аристократизмом даже.
Но не все восхищались моей кошечкой так же, как я. Как-то раз мне пришлось уехать на пару недель, и я оставила Мусю соседям. К соседу в это время приехал приятель, не слишком большой почитатель животных и особенно кошек. Он-то и невзлюбил Мусю с первого взгляда. Она черная, - со средневековым страхом в глазах убеждал он моего соседа, нормального, доброго парня - такие кошки приносят несчастье, выгони ты ее, видишь, как эта тварь смотрит, это ж ведьма самая настоящая.
И ведь он, солидный взрослый мужчина, при этом не шутил нисколько, ему и правда маленькая прелестная кошечка внушала какой-то непобедимый ужас.
Муся такое отношение к себе быстро распознала и ответила взаимной неприязнью. При всяком удобном случае она норовила укусить вредного мужика за ногу или поцарапать его. Но все эти мелкие партизанские вылазки, похоже, не приносили ей полного морального удовлетворения. Тогда она решилась на по-настоящему серьезную диверсию. Ночью, накануне отъезда своего недруга, когда все спали, она забралась в его полуоткрытую, почти уже собранную дорожную сумку, и старательно уделала все ее содержимое.
Обнаружив преступление, мужик, само собой, пришел в ярость, и, невзирая на попытки соседа удержать его, вышвырнул мою кошку с балкона четвертого этажа.
Правду я узнала только через несколько месяцев, а в тот раз мне сообщили более щадящую версию – кошечка попросилась на улицу, ее не хотели отпускать, но она выскользнула в открытую дверь и убежала. Ее звали-звали, а она никак не откликалась, вот такая печальная история.
Мне очень ее не хватало. Такого преданного мурлыкающего дружочка, к которому я уже успела сильно привязаться. Я скучала по своей кошечке и грустила по вечерам, глядя на пустующий уголок дивана, где она так любила подремать.
Прошло месяца два, близились майские праздники, и мой новый молодой начальник решил устроить пышный банкет, с таким условием, чтобы непременно был жареный поросенок на столе. Заказывать диковинное блюдо отправили меня и еще одну сотрудницу. Мы неторопливо шагали в сторону ближайшего кафе, где надо было сделать заказ, беседуя по пути о чем-то незначительном. Неожиданно с противоположной стороны дороги с диким воплем в нашу сторону метнулся какой-то непонятный, лохматый, черный ком шерсти. В это невозможно было поверить – моя Муся, живая, но жутко грязная, облезлая, плешивая и, судя по отощавшей наружности, страшно голодная, с разбегу запрыгнула прямо мне в руки. Чуть не плача от радости я отправила сотрудницу заказывать поросенка для банкета самостоятельно, без меня, а сама побежала домой, тесно прижимая к груди своего найденыша.
Муся скоро отъелась, пришла в себя, и ее шикарная шубка залоснилась краше прежнего. Больше я ее никогда никому не доверяла и всюду возила с собой, как самое дорогое свое имущество, а точнее – как верного товарища и лучшего друга.
