Варька после смерти матери жила с дедом Кузьмой. Брат Мишка рано женился на единственной дочке зажиточного односельчанина и ушел в её семью примаком. Отец женился на молодухе и жил в деревне. Дед с внучкой, продав хозяйство, перебрался в небольшой городишко в Горном Алтае. Кузьма был знатным кузнецом и слыл колдуном. Не смотря на свои почтенные годы, стариком он не выглядел, скорее – крепкий пожилой мужик с пронзительным взглядом. Поговаривали, что в деревню дед бежал с каторги из Кузнецких шахт. Жена давно умерла, но он жениться и не думал. На фронте из-за возраста не был. К Кузьме каждый день вереницей тянулся народ: подковать коня, выковать нехитрый сельскохозяйственный инвентарь, а кто и по его колдовским делам. Работы у деда хватало и они с внучкой, не смотря на голодный послевоенный год, не бедствовали. Варька в деревне закончила пятый класс и дальше учиться не хотела. Помогала деду, домовничала, доила корову, полола огород. К пятнадцати годам она выросла в дебелую, не по годам грудастую девку.
В конце июля, после сенокоса на лошадях приехали отец и брат. Сколотили бригаду из деревенских мужиков для сбора кедровых шишек. Год выдался урожайным. Орех охотно скупали барыги для перепродажи на рынке и на этом можно было хорошо заработать.
Варька напросилась с отцом в помощь. Дед ворчал и наказывал сыну: «Негоже девке ехать в тайгу с пол дюжиной мужиков. Смотри Ляксандр за ней пуще!»
В тайге мужики разбили лагерь, нарубили лапника и сделали шалаши для ночлега. Натаскали из леса сушняка для костра. Шабашники отправились вглубь кедрача. Варька развела костер, достала провизию и начала кашеварить. Для шустрой молодой девки – работа нетрудная. В сумерках мужики возвращались с тайги с мешками набитыми шишками, вкусно пахнущими кедровой смолой. Разгружали лошадей, буртовали шишки в общую кучу, опрастывая мешки. Варька, накормив бригаду, сидела у костра, шуруя в углях шишки. Мужики валились от усталости. Варьке было скучно. Утром отец разбудил Варьку пораньше. Разогрев кашу на костре, и наскоро позавтракав, бригада стала собираться в тайгу.
Варька прятала свою толстую русую косу под платок, когда услышала окрик отца: «Чего расселась? Поедешь с нами, заберешь мешки с орехом в деляне. Кашу сварить успеешь!» Варька забралась на лошадь сзади Мишки, обхватив его за пояс. Деляна была недалеко – в часе езды. Бригада работала слаженно: одни лезли на деревья - сшибали шишки, другие быстро собирали «улов» в мешки или скидывали в кучу. Пока все были заняты, каждый своим делом, девушка ловко по хрупким сучкам забралась на кедр. Сбила несколько шишек. «Куда! Зараза!»: закричал отец. Не смотря на полноту, раскрасневшаяся Варька лаской соскользнула с сучковатого кедра, ободрав коленки. Не заметил отец, как кучерявый, цыганистый Степан масляным взглядом провожал Варькину налитую грудь, обтянутую узкой уже кофтой, пышный зад с задранной юбкой.
С тех пор повадилась Варька ездить в деляну. Отец уже не ругал её за то, что она «шишкарила» - уж больно ловко это у неё получалось. Одно он не почуял, что причиной тому был Степан. Занятый работой, он не замечал: как только уезжала Варька на груженной мешками кобыле – исчезал и Степан. Раз в две недели отец грузил рушенным и веяным орехом телегу и увозил в город. Привозил продукты для бригады.
Поздней осенью шабашники возвращались в город. Провиант давно кончился. Шел снег. Мужики худые, в истрепанной одежде собирали пожитки. Одной Варьке было всё нипочем. На жирных сибирских орешках она ещё больше раздобрела. Пока разгружали орехи и вещи во дворе у кузнеца Варька хлопотала с обедом. Отец на кобыле заехал в магазин, купил водки, Варьке карамелек. Зашел в избу.
- Здорово, Батя!
Дед недобро глянул на Варьку, затем на вошедшего сына.
- Ляксандр, а ты чего девку порчену привез? Кто из твоих её опузатил?
Оторопевший Сашка застыл на пороге с открытым ртом.