— Сырок зачем детский съела? Это я для своей дочери покупала. Чтоб больше не брала, - пробурчала Татьяна нежеланной падчерице, помешивая в турке кофе.
Так называемая мачеха была не в духе. Наверное, всю ночь крутилась, снедаемая злостью из-за свалившейся как снег на голову Яны. Девушка до самой полуночи слышала ее вздохи, пока сама не уснула. Яна виновато опустила голову над чашкой утреннего чая.
— Хорошо, простите. А вот это печенье можно взять?
Она указала на нераскрытую пачку.
— Ой, только страдалицу не строй из себя! Будешь еще папе жаловаться, какая я нехорошая. Печенье можно.
Яне расхотелось печенья. Татьяна поставила свою чашку на стол и села напротив. Ясно, как день - эта женщина ее терпеть не может. Вон, лицо какое, словно ей приходится нюхать грязные носки, когда Яна находится рядом. Девушка тут же встала и поставила в раковину недопитый чай. Потом вымоет, лишь бы поскорее уйти с Татьяниных глаз.
— Посуду за собой мой, я вам тут не обслуга! - тут же колко заметила мачеха.
Девчонка была для Татьяны, как бельмо на глазу, но она решила потерпеть, раз уж папаше так неймётся сыграть в благородство. Ведь Яне остался год учиться в школе, а там, глядишь, и поступит куда-нибудь, уедет. Благо, ближайшие учебные заведения находились аж во Владuвостоке. К тому же, нельзя исключать, что девчонка раньше времени выкинет какой-нибудь фокус и прозревший папочка отправит её назад. А если нет? Что ж, всегда есть запасной вариант... Через две недели у Татьяны начинался отпуск и она решила какое-то время побыть у матери, а заодно, возможно, наведаться к одной бабульке, о которой женщина была наслышана от подруги... Всё зависит от их поведения.
С бескрайних морей на остров неустанно приходила июньская морось и окутывала сопки серым колпаком влажных туманов. Почти незаметная глазу, она покрывала лица путников тонким флёром воды. Эдак можно целыми днями дома сидеть. Яне же хотелось пройтись по местам детства. Она надела прихваченные с собой резиновые сапожки (обязательный атрибут Прuморья), нашла в кладовке запасной зонт с поломанной спицей и отправилась на прогулку, решив, что конечным пунктом назначения будет место работы папы. Может, удастся увидеть вблизи оленей и даже погладить? Яне очень нравились эти красивые животные с трогательными белыми пятнышками по спине.
Яне не хотелось жаловаться отцу на грубости Татьяны. Она надеялась, что пройдут дни, улягутся первые эмоции и мачеха смирится с её присутствием, поймёт, что Яна не так уж сильно мешает. А пока, конечно, эмоциональная атмосфера в доме царила не лучше, чем с родной матерью, но хотя бы никто не поднимал на неё руку и не называл гадкuми словами. Господи, скорей бы поступить хоть в какой-нибудь техникум, лишь бы выделили общежитие! Вот тогда-то она перестанет быть для всех обузой. Яна полюбовалась на школу, в которой успела проучиться первые полтора года. Шесть ступенек и широкое крыльцо с синими колоннами. Белый кирпич здания посерел от воды, чем придавал школе вид довольно унылый.
У края посёлка Яне повстречался тот юнец, за которым она недавно наблюдала через заборную щель и поначалу приняла за друга детства Серёжу. Сворачивать было некуда и Яне оставалось только как можно непринуждённее держать над головой зонтик с поломанной спицей и целеустремлённо глядеть вперёд. Девушка чувствовала на себе заинтересованный, даже насмешливый взгляд паренька. Его ветровка и волосы покрылись мелкими капельками невидимой мороси. Наверное, смеётся, что Яна с зонтом, да ещё и поломанным. Экая неженка! На самом деле Яна пыталась спасти причёску, которая от соприкосновения с влагой превращалась в неуправляемый пух.
— Девушка, а мы с вами случайно не знакомы?
Яна резко обернулась. На губах заиграла растерянная улыбка. Юноша тоже улыбался. Ямочки на щеках придавали его образу ранимую нежность. Волосы тёмные, глаза игривые... Сердце Яны неожиданно встрепенулось.
— Может быть! Когда-то давно я здесь жила. Меня зовут Яна.
Брови юноши задорно приподнялись.
— Яна? Маклакова?
— Да...
— А меня не узнаёшь? Мы ведь дружили в детстве! Серёга я! Ну тот, Конопатый, помнишь?
— А как?.. А где же... конопушки твои делись?! - поразилась Яна.
Всё-таки не обозналась!
— Да Бог их знает, куда они делись! Перерос! Ха-ха-ха!
Яна тоже засмеялась.
— Ну, как ты? Как жизнь? Какими судьбами? Отец здесь, а ты ни разу не приезжала...
— Меня мама не пускала. Мы с ней эээмм... Поссорились. Сильно. Теперь я живу с папой.
Она нервно закрутила в руках зонтик и, увидев перед глазами позорно болтающуюся спицу, решила вовсе его сложить.
— Ясно. Слушай, а ты приходи к нам гулять, что-ли! Или я сам за тобой зайду, идёт? Вспомнишь былых подруг. Светка, Тонька... Все здесь пока. Только Лидка в институт уже поступила, но и она скоро явится домой.
— Ой, здорово как! Я с удовольствием.
— Вот и отлично! Тогда до завтра! Пока! - Сергей подмигнул ей, крутнулся на месте и был таков.
По размытой моросью дорожке Яна добрела до оленьей стоянки, как на крыльях. Серёжка, это ж надо! Давненько она не ощущала радости жизни!
Яна нашла отца за длинной деревянной хижиной, переходящей в подобие амбара - он выгружал из кузова машины корма. Оленей нигде не было. Яна вошла внутрь. Тут были рулоны соломы и инструменты, а за сетчатым ограждением хранились свежеспиленные панты. Места спила на них горели тёмно-розовым, почти красным цветом. Яна поморщилась и то ли взаправду, то ли благодаря фантазии уловила слабый запах кҏови и стҏаха. Девушка присела на солому и стала дожидаться отца.
— Пришла посмотреть на оленей? - отец отбивал свою рабочую одежду от пыли.
— Да... Они такие милые. К тому же, дома скучно.
— Ничего скоро распогодится, да и с ребятами познакомишься, станет веселее.
— А я уже. Только что встретилась с Серёжей Гришиным.
— Ах, да! Вы дружили. - отец посмотрел на дочь испытующе. - А Татьяна как? Не обижала?
— Нет.
— Если что, не молчи, поняла? Мне, знаешь, надо ещё с матерью твоей разобраться насчёт алиментов, а то так и будут с меня снимать. Но нам, конечно, и этого маловато. Ты же вон у меня какая - красавица! А красавиц что надо делать? Правильно, наряжать! Я уже себе подработку придумал - буду пару раз в неделю рыбу ловить на судне для комбината. Меня давно мужики приглашают.
— Ой, папа! Давай лучше я пойду работать!
— Нет, дочь, ты учись, поступай. Образование в наше время необходимо. А я не перетружусь - и так сколько лет не напрягался.
Они вышли и Илья прерывающимся свистом позвал оленей.
— Если где-то рядом, то придут.
Они появились минут через пятнадцать - небольшая стайка смущенно остановилась в лесочке из молодых дубов. Олени прихлопывали ушками и иногда постукивали передними копытами. Чужаков они боялись, поэтому Яна с отцом подходили медленно. Наконец, отцу удалось приманить одного с помощью хлеба. Яна погладила его по короткой шерстке с белыми пятнами. Олень требовал еще хлеба и подергивал хвостиком. Рога его были спилены, а места срезов уже затянулись.
— Так жалко. В молодых рогах кровеносные сосуды, значит, им больно?
— Думаю, что да. Ладно, Яна, иди домой, пока совсем не промокла.
Яна кивнула, в последний раз взглянула на переминающуюся с ноги на ногу рыжую стаю, и направилась к тропе.
— Пап! - остановилась девушка и отец выглянул из-за двери, - А ты можешь мне кое-что купить... Сырок глазированный, я их очень люблю.
— Конечно, моя девочка, хоть сто штук!
Жизнь Яны стала понемногу разбавляться красками. Местная молодёжь с легкостью приняла её в свою компанию. Когда была морось, они собирались в клубе или во дворе у Тоньки, когда вдруг появлялось солнце, бегали к пляжу и бродили у подножий островитянских сопок. Серёжа оказывал Яне невuнные знаки внимания и это не нравилось некоторым девочкам, так как они тоже по нему вздыхали.
Дома обстановка не разряжалась. Несмотря на то, что Яна хорошо ладила с маленькой Лизой и взяла на себя обязанности по уборке, мытью посуды и помогала в огороде, Татьяна всегда находила к чему придраться и делала это исподтишка, в отсутствие Ильи.
Недостаточно чисто, пыль на цветах, мусор на дорожках во дворе!
Но больше всего бесило её другое. Видя, как отец воркует с дочерью, Татьяна недовольно поджимала губы. Раньше Илья много времени проводил с девочкой Татьяны, теперь же, мало того, что стал подрабатывать лишние дни ради своей девчонки, так ещё и развлекает эту дылду - то в шахматы, то в карты по вечерам, когда дождит за окном, а её дочь рядом трётся, как сирота казанская! И Яна эта вся из себя такая хорошая, такая добрая, подумать только! Тьфу ты! Нет уж, дорогая, Татьяна всё-таки поможет тебе раскрыть свою истинную сущность... И плевать, что её родная дочь тоже привязалась к Яне - в этом женщина тоже видела своеобразную подлость. Но её-то не проведёшь!
***
— Баба Шура? Я к вам, родненькая, примите?
Татьяна неуверенно переминалась за покосившейся калиткой. Оставив дочь на свою мать, она отправилась в неблизкую деревню, затерянную в лесах, и прибыла к домику колдуньи только в обед. Когда-то давно эта бабка совершила удачный любọвный приворот для её подруги. Правда, муж подруги уже на том свете, но главное, что сработало.
Хмурая, сморщенная старуха перебирала на крыльце прошлогодний картофель. От взгляда чёрных, прожигающих насквозь глаз, по телу Татьяны пробежали мурашки.
— Ну, проходи, коли пришла, только знай: дороги назад не будет, - сказала колдунья и Татьяна удивилась тому, насколько молодо звучит её голос.