Закат античности начался задолго до Никейского Собора. Со времени печально известного эдикта Каракаллы римляне перестали быть культурной доминантой империи. В результате гражданской войны и чехарды императоров, среди которых был даже вымышленный персонаж – узурпатор Цензорин. Готская война и западные походы Сасанидов пошатнули было величие империи, и развеяли миф о непобедимости римской армии. Тем не менее, решительный император Диоклетиан подавил восстание багаудов и установил режим Тетрархии – компромиссную систему сдержек и противовесов между базами легионов, привязанных к лимесам.
К концу III столетия нашей эры варваризация легионов прошла точку невозвращения. Разумеется, это были свои варвары – но в отсутствие механизма социализации через римское гражданство служба в легионах перестала быть связующей институцией римского общества. Так что мы скажем – пока еще свои варвары.
И все же империя была еще сильна. На востоке персы были связаны условиями Нисибисского мира, на западе готы перешли от набегов к стадии первичного национального строительства (о чем будет сказано отдельно), внутренние смуты были жестоко подавлены, и благодаря личным качествам Диоклетиана, сумевшего сцементировать новую систему путем разумных уступок. Тем не менее, о завоевательной внешней политике времен Траяна и Адриана можно было забыть навсегда. Впереди ждал период стагнации и упадка.
В указанный период христианская церковь империи переживала сложный период трансформации от раннего христианства к государственной церкви римской империи. Фактически, к началу IV века оно было уже несколько ближе к современному государственному христианству, чем к общинам I – II веков. Впрочем, об этом будет сказано отдельно.
Антонианская Конституция привела к резкому упрощению классовой структуры римского социума, что неизбежно сказалось на возможности привлечения более широких слоев населения. Численность христиан в империи росла по экспоненте – с сотни тысяч в начале века до нескольких миллионов к концу столетия. Подчеркну – речь идет обо ВСЕХ христианах, включая группы, настроенные резко враждебно по отношению к государственной религии. Разумеется, крупнейшие центры, такие как Рим, Александрия, Антиохия и Эфес обладали большим влиянием на локальные общины. Но никакого практического инструмента для унификации всего этого разномастного конгломерата не было. Пока не было…
В 311 году произошло ключевое событие – 30 апреля в Сердике был обнародован эдикт о веротерпимости Галерия, придавший христианству статус легальной религии. Примерно в том же году Гай Флавий Валерий Константин, сын Констанция Хлора проявил свои качества: приказал скормить диким зверям сдавшихся на милость победителя вождей германцев в амфитеатре Трира. Как выглядел будущий глава всей империи – можно судить по сохранившимся скульптурам:
Кем был провозглашенный имперской церковью святым человек? В чем заключался его вклад в реальную историю римского государства и христианской общины? Сведения о происхождении будущего цезаря очень рано были подвергнуты литературной обработке бессовестными лжецами вроде Евсевия Кесарийского. Однако фактов было слишком много, чтобы скрыть подлинный образ кровожадного садиста на троне. Известно, что отцом его был наместник в Британии и Галлии Констанций Хлор, начавший свою карьеру как телохранитель императора. Позже придворные льстецы сына объявили Хлора потомком Клавдия Готского, а Евсевий даже христианином, очень расположенным к Божьему слову.
Откровенно говоря, верится в такое с трудом. К тому же, имеются свидетельства о том, что Хлор разрушал церкви (вероятно – молитвенные дома) и даже есть свидетельства о мучениках в Галлии в период его правления. Впрочем, тема христианского мученичества заслуживает отдельного рассмотрения.
Реально Хлор был иллирийцем низкого происхождения, выбившимся в люди благодаря физическим данным. Под старость, конечно, мог изображать из себя аристократа и мецената. На свой, иллирийский лад.
Происхождение матери императора еще примечательней – по версии беззастенчивого враля на казенных харчах Евсевия, она была британской принцессой. Однако, по другим данным, она была дочерью начальника конной станции и трактирщицей (stabularia) на Балканах. То есть – Елена стояла за стойкой бара и наливала вино почтальонам, ожидавшим перепряжки и перекладки лошадей. Именно так она познакомилась с проезжим генералом Хлором, который взял ее в наложницы и некоторое время жил с ней в конкубинате, причем совмещал это с конкубинатом с будущей женой Феодорой. Иными словами, будущая императрица и святая была походно-полевой Гюльчатай №2, до тех пор, пока товарищ Черный Абдулла Хлор не назначил ее любимой женой.
По словам Бенуа-Мешена, главные аристократические семьи империи презирали Елену из-за ее происхождения, так как будущая святая была «интриганствующая, авторитарная и совершенно бездумная». Тем не менее, одно положительное качество у нее все же было – она души не чаяла в своем внуке Криспе, рожденном от наложницы Минервины.
Константин родился около 272 года в Наиссе в Мёзии (современный Ниш, Сербия). До 305 года он жил на положении почетного заложника в столице восточного августа – Никомедии. В этот год оба августа – Диоклетиан и Максимиан Геркулий вышли в отставку после 20 лет правления, и верховная власть перешла к Галерию и Хлору. Чувствуя приближение смерти, Хлор пожелал увидеться с сыном, и Галерий изначально воспротивился такой инициативе, прекрасно понимая, что после смерти Хлора легионеры провозгласят Константина августом в обход его кандидатуры – Флавия Севера. Именно это и произошло, когда Хлор умер после победы над пиктами.
В Эвораке (современный Йорк, Англия) 25 июля 306 года легионеры провозгласили его императором. Галерий, как август и верховный правитель, не хотел утверждать Константина соправителем и августом, поскольку такая инициатива легионеров нарушала установленный Диоклетианом порядок наследования высших должностей Тетрархии. Однако ради спокойствия и мира в империи, он пошел на провозглашение Константина цезарем. Это вызвало гнев сына Максимиана Геркулия – Максенция. В результате последующей неразберихи в 308 в империи оказалось целых пять императоров, причем ни один из них не подчинялся другому. Мир, установленный Диоклетианом, оказался весьма непрочным…
Этим не преминул воспользоваться будущий святой, который изначально вел войны с германцами на Рейне. Примерно тогда же он проявил свою святость, коварно скормив зверям пленных вождей племени бруктеров. Впрочем, основные подвиги его были еще впереди. Высадившись в 310 году в Испании, он отрезал Рим и Равенну от подвоза испанского зерна, чтобы при помощи голодной блокады ожесточить местное население против Максенция.
Затем он вернулся на Рейн, где велел на арене бросить на растерзание голодным медведям королей алеманнов и франков. Следует отметить, что Трирский амфитеатр был десятым по величине среди 71 известного амфитеатра античности, и вмещал до 20 тысяч зрителей. Также характерно, что франки щадили римских военнопленных, а король алеманнов был инициатором провозглашения Константина августом.
В том же 310 году в Массилии (Марсель, Франция) он велел повесить своего отчима Максимиана Геркулия, а затем – уничтожить все его статуи и изображения. Затем он выступил против Максенция. Разгромив его в битве у Мильвиева моста в 312 году, он велел обезглавить тело утонувшего Максенция, и демонстрировал его отрубленную голову жителям Рима во время своего триумфального въезда в город. После чего велел убить сына Максенция, который был еще ребенком.
Так будущий святой стал хозяином всей западной части громадной империи. Вскоре после этого он встретился в 313 году с правителем восточной части Лицинием в Медиолане (Милан), и заключил с ним договор, включавший, среди прочего, условие о прекращении гонений на христиан и о возвращении им церквей, кладбищ и прочего имущества. Именно это соглашением называется Миланским эдиктом.
Дело в том, что после смерти Галерия его преемник Максимин Даза пытался возобновить гонения. Тем не менее, христианство стало religio licita именно благодаря эдикту Галерия, изданному двумя годами ранее. А мирный договор Константина с Лицинием лишь подтвердил этот статус. Более того, согласно эдикту Галерия власти империи обязались даже помочь христианам в восстановлении их культовых сооружений, при условии соблюдения порядка в империи. А самое главное именно Галерий даровал христианам право строить новые храмы.
Устойчивая черта к демонстрации черт варварства и примитивной дикости экспоненциально возрастает от Каракаллы к Валенту, делая на графике острые пики экстремумов на отрезках, соответствующих периодам правления Диоклетиана, Галерия и Юлиана Философа. Казалось бы, безумие Каракаллы беспрецедентно. Однако если приглядеться…
До сих пор проявления святости императора выглядели довольно неприятными, но все же имеющими хоть какую-то рациональную основу поступками человека, безусловно, жестокого, но преследующего вполне определенные разумные цели. Например, сплотить империю, устрашить врагов и так далее. Так сказать, скальпель в руках уверенного и опытного хирурга, который причиняет пациенту малую боль, чтобы вскрыть гнойный нарыв. Однако последующие события не оставляют от этой версии и следа. Посему мы просим слабонервных читателей прекратить чтение данной публикации.
Авторы новейшего времени отмечают «холодную жестокость ландскнехта» (О. Зеек), называя императора чудовищем (П.Б. Шелли). Вскоре после заключения мира с Лицинием император стал искать поводы для войны с ним, желая присоединить к своим владениям восточную часть державы, и стать единоличным и полновластным августом. К тому времени в окружении его находились египтянин по происхождению епископ Осий Кордубский, который был при императоре с 313 года, а также известный христианский богослов и мыслитель Лактанций и церковный историк Евсевий Кесарийский.
После 322 года война стала неизбежной, а уже к 324 году император сосредотовчил в своих руках бразды единоличного правления первым государством планеты. Вдумчивый читатель наверняка уже догадался, какая судьба постигла Лициния. По словам Зосима, после того как, вся империя попала под власть Константина, он уже не скрывал более злонравия, всеянного в его природу, но, отдавшись своим страстям, начал действовать насилием.
Святой на троне приказал удушить с воих зятьев Лициния и Бассиана, мужей его сестер Констанции и Анастасии, принца Лициниана, сына Лициния, в 335 году низвели до положения казенного раба, высекли и убили в Карфагене.
В 325 году, наряду с Никейским Собором, в империи произошло несколько важнейших событий. Умер Лактанций, который был близким другом и доверенным лицом императора, и оказывал на него известное влияние, сдерживая в нем животные порывы святости. Его место в окружении императора занял философ-неоплатоник Сопатр, возглавивший Пергамскую школу после смерти ее лидера и своего учителя Ямвлиха. По мнению Евнапия Сардийского, Сопатр был муж, способнейший как в красноречии, так и в сочинительстве, который был одареннее всех благодаря возвышенности своей природы и величию души. Ему приписывается мнение о том, что мистериальное посвящение устанавливает сродство души с божественной природой.
Что, собственно, произошло дальше, через несколько месяцев после Никейского Собора, толком никто не знает. Поэтому опираться будем на факты. Заподозрив свою супругу Фаусту в измене со своим старшим сыном Криспом, император лично перерезал ему горло, а жену велел сварить заживо в ванне с кипятком. Фауста была матерью троих сыновей и двух дочерей, которые остались сиротами. По словам Шелли, этот хладнокровный и лицемерный жестокий человек перерезал своему сыну горло, удушил жену, убил своего тестя и своего деверя. Таким образом, он превзошел решительно всех римских императоров, включая Нерона, по количеству кровавых расправ со своими ближайшими родственниками.
После зверского двойного убийства император стал ненавистен гражданам Рима, которые единодушно отвергли его. Это подвигло его на идею построить новую столицу ближе к востоку империи, и подальше от холодной брезгливости римлян. Но это не снимало ряда иных вопросов: в одночасье император лишился любимой супруги и сына – наследника империи. Вдовствующая императрица Елена была в исступлении из-за гибели любимого внука. Что в это время происходило в душе тирана – доподлинно сказать трудно, но будучи человеком суеверным, он, несомненно, понимал, что за этим последует небесная кара. Парадокс, однако, заключался в том, что по должности император занимал также пост верховного жреца (pontifex maximus), совмещая военную и гражданскую власть с религиозной.
Находясь в очевидном затруднении, он решил прибегнуть к помощи прославленного философа Сопатра и попросил найти какой-нибудь ритуал для очищения от пролитой крови. Однако закаленный добродетелями платоник был неумолим: он прямо заявил императору, что такого ритуала попросту не существует. Знаток пифагорейских акусм не лгал государю – его и вправду не могло быть, ведь, согласно Платону, совершившая подобный грех душа должна была тысячи лет метаться в подземельях ада, искупая столь жестокое убийство. Разумеется, и все остальные жрецы и философы в ужасе отказали императору, заявив единогласно, что для такого рода злодеяний не существует никаких искупительных средств.
Наступил критический момент – то самый, когда действия отдельных людей способны поворачивать вспять исторические события. Все, что теперь нужно было для поворота колеса истории – человек, достаточно беспринципный, чтобы пообещать императору искупление, и достаточно циничный, чтобы пообещать такое искупление ТОЛЬКО императору. И такой человек нашелся. Это был уже знакомый нам египтянин Осий из Кордубы. Он убедил венценосного святого во всеисцеляющей и всеочищающей силе христианства. Практическое выражение это нашло в том, что император усомнился в прорицаниях оракулов (не забываем – он был при этом верховным жрецом империи). Все этим события не замедлили оказать самое плачевное влияние как на общее состояние дел в империи, так и на судьбу христианства, которому отныне уготована была судьба стать заложником светской власти. По сути дела, часть имперской христианской общины продала Церковь в рабство кровавому палачу, убившему почти всех своих родственников. Но об этом – в следующий раз.
