Татьяна Васильевна Шлыкова, по сцене Гранатова (1773-1863 гг.) - прима-балерина крепостного шереметевского театра.
Воспоминания о Татьяне Васильевне Шлыковой:
"....В 1851 году в жизни Татьяны Васильевны произошло чрезвычайное событие. Она поехала в Москву! Никому в голову не приходило о возможности такого путешествия: она столько лет из Петербурга не выезжала. Случилось это очень просто.
Нам предстояла поездка в Москву, я стал уговаривать Татьяну Васильевну ехать с нами. Она колебалась, но я пристал. Видимо довольная, она, наконец, стала подаваться. Я передал все отцу, которому эта мысль очень понравилась, и он начал ее уговаривать ехать. Тогда Татьяна Васильевна согласилась. Мы поехали вперед и стали ее поджидать в Москве. Как теперь помню: мы с отцом у обедни, в домовой церкви Знамения, стоим рядом. Служба кончилась, я случайно обернулся и вижу: у стеклянных входных дверей, в шляпке, в дорожном платке, стоит Татьяна Васильевна! Радость была большая. Она поместилась как раз над моими угловыми комнатами, в верхнем этаже большаго Воздвиженскаго дома.
Татьяна Васильевна не была в Москве после пожара 1812 года, и все ей казалось странным. Многое она не узнавала, многому удивлялась.
Так, искала она Кузнецкаго моста, уверяя, что когда-то, в ея время, был мост.
Во время этого пребывания была она в Кускове и, помнится мне, не без грусти осматривала дом и сад, все что напомнило ей давно прошедшее. Не любила она, когда говорили про Сокольники. «Что за Сокольники такие? У нас назывались они Немецкие Станы».
Была она и в Странноприимном доме. ...
________
...Вспомнилась ли Татьяне Васильевич ея молодость? Но этого дня забыть невозможно.
Многое из прошлаго в жизни Татьяны Васильевны осталось на всегда тайною, о многом можно только догадываться; но несомненно, что глубокая, неизменная, верная дружба соединяла ее с бабушкой Прасковьей Ивановной; а благодарная память о деде сказывалась в ея словах, в самом выражении ея голоса: когда она говорила о них, чувствовалось, что с ними была вся душа ея...
Трогательно было прощание Татьяны Васильевны с Ульянкой в 1862 году. Она как бы предчувствовала, что больше уже не вернется. Она, как передавал мне ея Артемий, перед окончательным выездом в город, пошла «прощаться» и побывала на всех местах давно ею излюбленных, с которыми связаны были воспоминания целой жизни.
С Ульянкой как-то особенно сливается воспоминание о Татьяне Васильевне. Теперь все давно прошло; характер места изменился, и след Татьяны Васильевны давно простыл... И куст махровых роз, ею посаженный в память Кускова, давно засох... Но для меня она жива, и светлый образ ея никогда не изгладится из моей памяти... . "
Граф Сергий Шереметев.
Петербург, 14 Ноября 1888.
