Здравствуйте.
Одним из моих любимых циклов в детстве были «Приключения Шерлока Холмса». Я восхищался блестящим разумом сыщика, не обращая внимания на логические нестыковки.
Каковые и попробую сегодня для вас разобрать в рассказе «Берилловая диадема».
События начинаются с прихода на Бейкер стрит весьма возбуждённого банкира Холдера. Взвинченного настолько, что Ватсон принимает его за сумасшедшего.
Из его рассказа мы узнаём следующее.
Некое весьма знатное лицо, даже называть которое банкир не хочет, одолжило у него 50 тыс. фунтов под залог берилловой диадемы, которая является национальным достоянием. В ней 39 крупных бериллов, а оправа изготовлена из золота. Стоимость диадемы минимум в два раза больше, чем сумма займа.
Далее банкир сообщает.
- Оставшись один и разглядывая драгоценность, лежащую на моем письменном столе, я подумал об огромной ответственности, которую принял на себя. В случае пропажи диадемы, несомненно, разразится невероятный скандал: ведь она достояние нации! Я даже начал сожалеть, что впутался в это дело. Но сейчас уже ничего нельзя было изменить. Я запер диадему в свой личный сейф и вернулся к работе.
Когда настал вечер, я подумал, что было бы опрометчиво оставлять в банке такую драгоценность. Кому не известны случаи взлома сейфов? А вдруг взломают и мой? В каком ужасном положении я окажусь, случись такая беда! И я решил держать диадему при себе. Затем я вызвал кэб и поехал домой в Стритем с футляром в кармане. Я не мог успокоиться, пока не поднялся к себе наверх и не запер диадему в бюро в комнате, смежной с моей спальней.
И в этом отрывке, конечно, прекрасно всё. Во первых, неужели в банке нет надёжной охраны? Неужели бюро в неохраняемом доме Холдера надёжнее банковского сейфа? Скверный тогда это банк. И скверный сейф, которому предпочитают домашнее бюро. Наверно, он похож на индийский ларец из «сокровищ Агры», который Ватсон вскрывал кочергой…
Во вторых, нормально ли шататься по Лондону с такой драгоценностью в кармане, опять-таки без всякой охраны?
Впрочем, с этой точки зрения, 19-й век вообще поражает нашего современника скажем так, фантастической непуганностью высших слоёв общества и вечной незрелостью томатов. Достаточно вспомнить одиночные прогулки по Петербургу Николая Первого или Александра Второго, которые для одного из них чуть не кончились плохо.
Далее Холдер знакомит сыщика с составом своей семьи и прислуги. У него есть сын Артур — классический светский шалопай, проигрывающий в клубе папины деньги. На Артура также дурно влияет его друг сэр Джордж Бэрнвелл. В доме живёт племянница банкира - Мери. Она словно родная дочь для Холдера - ласковая, чуткая, милая, к тому же превосходная хозяйка. Артур любит ее и дважды просил ее руки, но она каждый раз отказывала ему.
У банкира в доме три горничные, работающие уже много лет, и их абсолютная честность не вызывает сомнения. Четвертая - Люси Парр, официантка, живет у них только несколько месяцев. Люси - хорошенькая девушка, у нее есть поклонники, которые слоняются возле дома. Это - единственное, что в ней не нравится Холдеру.
Вечером банкир рассказал Артуру и Мэри, какое сокровище находится в доме, что тоже приводит нас, людей циничных, в удивление: вот кто тебя тянет за язык? Тем более, что ты обещал своему знатному котрагенту не болтать.
- Куда же ты ее положил? - спросил Артур.
- В бюро.
- Будем надеяться, что сегодня ночью к нам не вломятся грабители, - сказал он.
- Бюро заперто на ключ.
- Пустяки! К нему подойдет любой ключ. В детстве я сам открывал его ключом от буфета.
Банкир не придаёт значения словам сына. Это странно, учитывая, как он трясётся над этой диадемой.
Потом Артур просит у отца двести фунтов, но получает довольно резкий отказ.
Перед сном Холдер обходит дозором владенья свои и встречает племянницу, которая закрывает окно в гостиной. Она ябедничает ему, что горничная Люси опять отлучалась на встречу с поклонником. Банкир обещает разобраться завтра и отправляется спать.
Около двух часов ночи он проснулся от какого-то слабого шума. Шум прекратился, но у Холдера создалось впечатление, что где-то осторожно закрыли окно. До него донеслись легкие шаги в комнате рядом со спальней. Банкир выглянул за дверь и увидел своего сына - на нем была только рубашка и брюки. Он стоял около газовой горелки и держал в руках диадему. Холдеру показалось, что он старался согнуть ее или сломать. Услышав отца, Артур выронил диадему. Холдер схватил сокровище: не хватало золотого зубца с тремя бериллами.
Естественно, банкир обвиняет сына в краже, и видя, что увещевания не помогают, и Артур упорствует в своей невиновности, угрожает сдать его полиции.
На крики прибежала Мери. Увидев диадему и растерянного Артура, она все поняла и, вскрикнув, упала без чувств.
Пришедшие полицейские немедленно обыскали Артура и его комнату, обшарили каждый закоулок в доме, но обнаружить драгоценные камни не удалось, а сам Артур не раскрывал рта, несмотря на увещевания и угрозы. Утром его отправили в тюрьму. А Холдер, закончив формальности, поспешил к Холмсу.
Сыщик выясняет у банкира, что сам он и Мери редко бывают в обществе, и гости к ним особо не ходят, только недавно несколько раз заглядывал сэр Джордж Бэрнвелл, друг Артура.
Шерлок Холмс высказывает сомнения в виновности Артура, и спрашивает, не искала ли полиция камни вне дома. Банкир говорит, что они прочесали весь сад.
Затем все трое отправляются в резиденцию финансиста. Холмс сразу отправляется осматривать двор и в частности, следы на снегу.
Ватсон и Холдер входят в дом, где встречают Мери. Она экспрессивно убеждает дядю, что Артур не виноват, впрочем, не приводя, понятно, никаких доказательств.
Появляется Холмс и задаёт девушке несколько вопросов.
- Вы ничего не слышали сегодня ночью?
- Ничего, пока до меня не донесся громкий голос дяди, и тогда я спустилась вниз.
- Накануне вечером вы закрывали окна и двери. Хорошо ли вы их заперли?
- Да.
- И они были заперты сегодня утром?
- Да.
- У вашей горничной есть поклонник. Вчера вечером вы говорили дяде, что она выходила к нему?
- Да, она подавала нам вчера кофе. Она могла слышать, как дядя рассказывал о диадеме.
- Мисс Холдер, она вошла в дом через кухню?
- Да. Я спустилась посмотреть, заперта ли дверь, и увидела Люси у порога. Заметила в темноте и ее поклонника.
- Вы знаете его?
- Да, он зеленщик, приносит нам овощи. Его зовут Фрэнсис Проспер.
- И он стоял немного в стороне, не у самой двери?
- Да.
- И у него деревянная нога?
Что-то вроде испуга промелькнуло в выразительных черных глазах девушки.
- Вы волшебник, - сказала она. - Как вы это узнали? - Она улыбнулась, но на худощавом энергичном лице Холмса не появилось ответной улыбки.
Затем Холмс тщательно осматривает большое окно, которое выходит на дорожку, ведущую к конюшне. После, наверху, осматривает упомянутое бюро, откуда и взяли диадему, воспользовавшись, кстати, именно тем ключом от буфета в чулане.
- Где ключ? - Спрашивает Холмс.
- Вон он, на туалетном столике.
Что характерно, диадема по прежнему находится в бюро, ключ от которого лежал рядом на туалетном столике, пока банкир ездил на Бейкер-стрит.
Да, в доме по-прежнему присутствует полиция, но всё равно такого уровня раздолбайства мне в жизни видеть не приходилось.
Сыщик на пробу пытается отломить ещё один зубец, чтоб понять, насколько диадема прочна. Напрягает все силы, но попытка безуспешна.
- Немного поддается, но мне, пожалуй, пришлось бы долго повозиться, чтоб отломить зубец, хотя руки у меня очень сильные. Человеку с обычным физическим развитием это вообще не под силу. Но допустим, что я все же сломал диадему. Раздался бы треск, как выстрел из пистолета. Неужели вы полагаете, мистер Холдер, что это произошло чуть ли не над вашим ухом и вы ничего не услышали?
Замечу, что это, во-первых, по версии банкира произошло в смежной комнате, а во-вторых, не так уж громко ломается металл. Мне доводилось присутствовать на испытаниях стальных образцов на разрыв и на излом — могу сказать, что звук при этом не громче средней силы хлопка в ладони. И это — сталь разной степени закалки, а мягкое золото не даст и такого звука.
Вообще же эта сцена отдаёт вандализмом: а если бы сыщик всё же сломал зубец? Не хватил бы бедного Холдера тут же сердечный приступ? Ну, хоть доктор поблизости есть.
У банкира Холмс уточняет, были ли на Артуре ботинки или туфли?
- Нет, он был босой, на нем были только брюки и рубашка.
- Благодарю вас. Ну что ж, нам просто везет, и если мы не раскроем тайну, то только по нашей собственной вине. С вашего разрешения, мистер Холдер, я еще раз обойду вокруг дома.
После осмотра Холмс с Ватсоном уезжают, пригласив банкира на Бейкер стрит завтра утром между девятью и десятью.
Дома сыщик маскируется под бродягу и уходит. Чрез некоторое время он возвращается в прекрасном настроении, размахивая каким-то старым ботинком, переодевается в приличную одежду и снова уходит, на сей раз до ночи. Утром Ватсон, спустившись к завтраку, встречает его.
Скоро появляется и банкир. Выглядит он измученным и сообщает друзьям, что исчезла Мэри, оставив записку, мол она причинила Холдеру много горя, и что поступи она иначе, не произошло бы это ужасное несчастье. Потому она покидает дом навсегда.
Холмс, впрочем не слишком удивлён, и спрашивает, считает ли банкир тысячу фунтов за каждый камень справедливой платой? Тот, конечно, соглашается, выписывает чек на четыре (одну тысячу составляет гонорар сыщика), и Шерлок возвращает ему найденный зубец от диадемы.
Затем Холмс сообщает нам подробности этого дела.
Взяла диадему на самом деле племянница Мэри, попав под влияние известного негодяя сэра Джорджа Бэрнвелла, человека без сердца и совести. А рассказали сыщику об этом следы на снегу.
И тут мы с прискорбием замечаем, что в английской полиции, по видимому, на исследование следов наложено какое-то религиозное табу. Уже в третьем рассказе Шерлок Холмс приходит к правильным выводам, благодаря следам, а полиция, которая, как мы знаем, прочесала весь сад в поисках маленького кусочка золота, не дала себе труд элементарно посмотреть, кто из какого окна той роковой ночью выпрыгивал.
Если вкратце, то Мэри в тот вечер встречалась с Бэрнвеллом, рассказала ему зачем-то о диадеме, он подбил её на кражу, и ночью девушка в самом деле взяла драгоценность из бюро.
Далее немного сокращённая цитата Холмса.
В ту ночь Артуру не спалось. Вдруг он услышал, как мимо его комнаты прошуршали осторожные шаги. Он встал, выглянул за дверь и с изумлением увидел двоюродную сестру - та крадучись пробиралась по коридору и исчезла в вашей комнате. Ошеломленный Артур наскоро оделся и стал ждать, что произойдет дальше. Скоро Мэри вышла; при свете лампы в коридоре ваш сын заметил у нее в руках драгоценную диадему. Мэри спустилась вниз по лестнице. Трепеща от ужаса, Артур проскользнул за портьеру около вашей двери: оттуда видно все, что происходит в гостиной. Мэри потихоньку открыла окно, передала кому-то в темноте диадему, а затем, закрыв окно, поспешила в свою комнату, пройдя совсем близко от Артура, застывшего за портьерой.
Тут опять таки надо заметить, что вместо того, чтоб показаться кузине, мягко отобрать у неё диадему и тихонько уговорить не маяться дурью, молодой человек почему-то не препятствует ей передать сокровище. Но это, пожалуй, можно списать на шок и растерянность.
Едва Мэри скрылась за дверью своей комнаты, Артур бросился вниз полуодетый и босой, распахнул окно, выскочил в сад и помчался по дорожке; там, вдали, виднелся при свете луны чей-то темный силуэт.
Сэр Джордж Бэрнвелл попытался бежать, но Артур догнал его. Между ними завязалась борьба. Ваш сын тянул диадему за один конец, его противник - за другой. Ваш сын ударил сэра Джорджа и повредил ему бровь. Затем что-то неожиданно хрустнуло, и Артур почувствовал, что диадема у него в руках; он кинулся назад, закрыл окно и поднялся в вашу комнату. Только тут он заметил, что диадема погнута, и попытался распрямить ее. В это время вошли вы.
- Приехав к вам, - продолжал Холмс, - я в первую очередь внимательно осмотрел участок возле дома, надеясь что-нибудь обнаружить. Снега со вчерашнего вечера не выпадало, а сильный мороз должен был хорошо сохранить следы на снегу. Я прошел по дорожке, которой подвозят продукты, но она была утоптана. Но неподалеку от двери в кухню я заметил следы женских ботинок; рядом с женщиной стоял мужчина. Круглые отпечатки показывали, что одна нога у него деревянная. По-видимому, кто-то помешал их разговору, так как женщина побежала к двери: носки женских ботинок отпечатались глубже, чем каблуки. Человек с деревянной ногой подождал немного, а затем ушел. Я тут же подумал, что это должно быть, горничная и ее поклонник, о которых вы говорили. Так оно, и оказалось. Я обошел сад, но больше ничего не заметил, кроме беспорядочных следов, разбегавшихся во всех направлениях. Это ходили полицейские. Но когда я дошел до дорожки, которая вела к конюшне, вся сложная история этой ночи открылась мне, будто написанная на снегу.
Я увидел две линии следов: одна из них принадлежала человеку в ботинках, другая, как я с удовлетворением заметил, - человеку, бежавшему босиком. Я был уверен, что эта вторая линия - следы вашего сына. Впоследствии ваши слова подтвердили правильность моего предположения.
Первый человек спокойно шагал туда и обратно, второй бежал. Следы бежавшего отпечатались там же, где шел человек в ботинках. Из этого можно было сделать вывод, что второй человек преследовал первого. Я пошел по следам человека в ботинках. Они привели меня к окну вашей гостиной; здесь снег был весь истоптан, очевидно, этот человек кого-то долго поджидал. Тогда я направился по его следам в противоположную сторону. Они тянулись по дорожке примерно на сотню ярдов. Потом человек в ботинках обернулся - в этом месте снег был сильно истоптан, словно шла борьба. Капли крови на снегу свидетельствовали о том, что это так и было. Затем человек в ботинках бросился бежать. На некотором расстоянии я снова заметил кровь; значит, ранен был именно он. Я пошел по тропинке до самой дороги; там снег был счищен и следы обрывались.
Но возникал вопрос: кто этот человек, боровшийся с вашим сыном, и кто подал ему диадему?
Естественно, не вы отдали диадему. Значит, оставались только ваша племянница или горничные. Но если в похищении замешаны горничные, то ради чего ваш сын согласился принять вину на себя? Для такого предположения нет оснований. Вы говорили, что Артур любит свою двоюродную сестру. И мне стала понятна причина его молчания: он не хотел выдавать Мэри. Тогда я вспомнил, что вы застали ее у окна и что она упала в обморок, увидав диадему в руках Артура. Мои предположения превратились в уверенность.
Но кто ее сообщник? Разумеется, это мог быть только ее возлюбленный. Лишь под его влиянием она могла так легко забыть, чем обязана вам. Я знал, что вы редко бываете в обществе и круг ваших знакомых ограничен. Но в их числе сэр Джордж Бэрнвелл. Я и прежде слышал о нем как о человеке крайне легкомысленном по отношению к женщинам. Очевидно, это он стоял под окном и только у него должны находиться пропавшие бериллы. Артур узнал его, и все же сэр Джордж считал себя в безопасности, ибо был уверен, что ваш сын не скажет ни слова, чтобы не скомпрометировать свою собственную семью.
Замечу: спорное утверждение. Поломанная диадема и так скомпрометирует семью. Артур мог после семейного совета с отцом заявить в полиции, что видел в коридоре не сестру, а самого Джорджа Бэрнвелла с диадемой в руках, а горничных заставить свидетельствовать, что он их попутно изнасиловал, всех четверых, чтоб отвратить от него влюблённую дурочку. Но это, конечно, на взгляд нашего циничного века.
Холмс продолжает:
- Ну, а теперь элементарная логика подскажет вам, что я предпринял. Переодевшись бродягой, я отправился к сэру Джорджу. Мне удалось познакомиться с его лакеем, который сообщил, что его хозяин накануне где-то расшиб до крови голову. Мне удалось раздобыть у него за шесть шиллингов старые ботинки сэра Джорджа, с которыми я отправился в Стритем и убедился, что ботинки точно соответствуют следам на снегу.
Я понял, что сэр Джордж в моих руках. Нужен был большой такт, чтобы успешно завершить дело и избежать огласки. Этот хитрый негодяй понимал, как связаны у нас руки.
Здесь заметим, что Холмс несколько противоречит себе: так в руках у него негодяй, или руки сыщика связаны? Также было бы забавно, если б за полдня снег в резиденции банкира почистили, или если б лакей Бэрнвелла продал бы Холмсу какие-нибудь другие старые ботинки.
Сыщик объявил сэру Джорджу , что они согласны выкупить камни по тысяче фунтов за каждый. Тогда-то он впервые обнаружил признаки огорчения.
- Черт побери! Я уже отдал все три камня за шестьсот фунтов! - воскликнул он.
Пообещав сэру Джорджу, что против него не будет возбуждено судебное расследование, Холмс узнал адрес скупщика, поехал туда и после долгого торга выкупил у него камни по тысяче фунтов каждый.
Хотя вот здесь сыщик мог себя не сдерживать: скупщик-то отнюдь не «сэр», и заявись Шерлок к нему с полицией (хоть с тем же Лестрейдом — пусть отрабатывает свои провалы), тот был бы счастлив отдать зубец диадемы даром. А дальше уж Холмсу решать, сколько потребовать с банкира — это, конечно, шутка.
Банкир благодарит сыщика и обещает попросить прощения у Артура.
- Что же касается бедняжки Мэри, - говорит он, - то ее поступок глубоко поразил меня. Боюсь, что даже вы с вашим богатым опытом не сможете разыскать ее.
Из этой фразы можно заключить, что не очень-то Холдер любит племянницу, даже не пытаясь вернуть её к нормальной жизни, ибо ему-то должно быть понятно, что с ней погуляют и бросят.
Это подтверждает и Холмс:
- Можно с уверенностью сказать, что она сейчас там же, где сэр Джордж Бэрнвелл. Несомненно также и то, что, как бы ни расценивать поступок вашей племянницы, она будет скоро наказана.
Всем спасибо за внимание, до свиданья.
