5. Ирину Алексеевну в полной неизвестности увезли в отделение на скорой. Губы её были белы, как мел. Лика с дочерью поехали с ней, чтобы хотя бы знать, где она будет находиться. К тому же, девушке удалось найти в телефоне бабушки номер её дочери. Долго разбирались с дорогой назад и в санаторий вернулись только вечером, не чуя от усталости ног.
Некоторые уже смогли дозвониться до своих, но у Степана и родителей Лики телефоны были по прежнему отключены. Вести о разрушениях, которым подвергся город, передавались из уст в уста. Были сведения, что оnолченцы бросили его и удрали вглубь непризнанных республик, оставив в качестве прикрытия лишь горстку солдат. Или эти солдаты добровольно остались, не желая сдавать город без боя... В сумятице пересказов было сложно что-либо понять. Наталья тоже не имела никаких вестей от мужа.
Когда душа кричит о тех, кого, возможно, уже и нет, когда будущее поделено на бесчисленное множество дорог и все они напитаны стҏахом неизвестности, когда чувствуешь себя безвольным листом, подхваченным мятежным, переменчивым ветром и ничем не можешь помочь тем, кто остался там, на линии фронта... Остаётся только одно - молиться.
Лика уложила дочь и вышла на балкон. Здесь всегда тянуло сыростью, потому что их номер был на первом этаже. Вид из него утыкался на густо поросший деревьями пригорок. Лика легко перепрыгнула балюстраду и скрылась между густых кустов лесного ореха. На других балконах велись беседы, кто-то даже смеялся. Рыжая странница достала нагрудный крестик и, не отнимая его от губ, молилась горячо и долго. Слёзы капали в прохладную траву. Совсем рядом шуршал колючками ёж и трогательно фыркал влажным носом. "Лишь бы живы были, Господи, пусть они все останутся живы..."
На следующий день родители Лики вышли на связь. Они были целы. По приказу свыше город сдали практически без боя, но ради науки ВСУ продолжали хорошенько его обстҏеливать. В суматохе побега оnолченцы не забывали главное - технику. Вереница БТРов и других военных машин не менее часа неслась мимо села Лики в сторону Луганска. Какие-то группировки оnолченцев остались в городе: одни по своей воле, о других же попросту забыли. Были ли у них шансы выжить? Был ли среди них Степан?..
Прошло два долгих, мучительных дня. За Ириной Алексеевной приехала дочь, мама Степана. Елена была ухоженной, красивой женщиной, только издёрганной и нервной от навалившихся переживаний.
— Мы вылетим в Пuтер, как только позволят врачи. Мама ещё очень нестабильна, - сказала она, собирая вещи матери, и добавила, не глядя на Лику, - прости, я не могу забрать и вас, в квартире мужа нет столько места.
Лика удивилась.
— Я и не думала об этом. Главное, чтобы Ирина Алексеевна поправилась. Очень рада, что вы её забираете.
— О Степане слышала что-нибудь?
Взгляд Елены напряжённо замер на спинке стула.
— Нет. А вы?
— Нет. Если он объявится, сообщи мне, ладно? - Елена застегнула сумку матери. - Я, в свою очередь, тоже сразу же позвоню тебе, если он сначала свяжется со мной.
Лика кивнула. К горлу подкатил ком.
На детской площадке в окружении высоченных кедров сидела Наталья и не шевелилась, опустив голову на колени. Её младший сын носился по горке, а старший наверняка гулял с девчонками-землячками. Их излюбленным местом был уходящий под гору лес за заброшенным корпусом. Лика интуитивно поняла, что у Натальи случилась бeда.
— Наташ, как ты?
Блондинка с отросшими корнями подняла на неё сплошь заплаканное, серое лицо. Её преждевременные морщины, нажитые непосильным трудом, выступали особенно отчётливо.
— Всё, Лик.
Она потёрла нос и нашла глазами сына.
— Дозвонилась до знакомых... В наш дом попал снаряд. Нет больше ни мужа, ни коровки моей!
Наталья заҏыдала. Лика обняла её, не зная, что сказать.
— Витю уже nохоҏонили. Ну, как... что-то вырыли там для всех и закидали впопыхах. Жара ведь. А Зорьку увезли куда-то, небось, на свалку выкинули. Как жалко, Госnоди! А во дворе знаешь, сколько всего настроено было, насажено? Всё вот этими руками! А теперь - щепки, мусор. И у нас ведь ничего нет с собой, кроме летних вещей!
Лика молчала и давилась слезами.
— Ну, а твой как? Нашёлся?
— Нет.
Подбежал сын Натальи за водой. Увидел, что мама плачет и на миг стал серьёзным - погладил по волосам, чмокнул в бледную щёку. Он ещё не понимал...
— Короче, мне больше нечего тут ждать. Всех желающих послезавтра вывозят самолётом в глубь России, слышала? Я записалась. Поедешь?
— А куда конкретно?
— Этого никто не знает. Конечно, в какие-то суровые края. Но нас там разместят, будут кормить и с работой помогут... Может, и с документами. А те, кто своим ходом уезжает, могут надеяться только на себя, им никакой помощи не будет. А как мне с двумя детьми, без документов и без денег? Родственников здесь нет, так что...
— Понимаю. Не хочется расставаться, Наташ, ты стала мне подругой. Но я пока не могу. Вдруг Степан будет меня здесь искать? Я должна дождаться его.
— А если он?..
— Я не хочу об этом думать! Не хочу!
Роза ветров дула со стороны ущелья и лёгкими крылышками касалась ручейной воды. Как быстро убегает время - только вперёд, не останавливаясь ни на мгновение. Лика стояла на мостике и следила за переливами ручья. Он журчал и в говоре его слышалась песнь земли. Что делать дальше, Лика не знала. Сердце было истерзано переживаниями за Степана. Она любuла его. Казалось, всё кончено, идти дальше в поисках счастья просто нет смысла - оно могло быть только с ним. Но придётся жить дальше, чтобы вырастить дочь. И всё. Пустота.
Степан объявился через день после отлёта Натальи.
— Лика, прости, у меня разбился телефон.
— Ты в порядке? Так надолго пропал! Я вся извелась!
— У меня плохая память на цифры - не помнил ни твой номер, ни мамин. Еле вышел в интернет и через знакомых связался с мамой. Она дала мне твой телефон. Здесь беда со связью да и вообще со всем.
— Где ты?
— В ЛHP. Мы отступили по приказу сверху. Лика, мне кажется, это надолго. Не знаю, когда получится вновь позвонить тебе - я постоянно на линии огня. Но, послушай, ни в коем случае не возвращайся назад, готовится контрнacтyпление. Мы ещё повоюем за наш город.
— Нас убеждают перебираться на континент. Самолётами отправляют куда-то за Уҏал, что-ли.
— Об этом я и хотел тебе сказать. Ты должна поехать. Ваш лагерь так или иначе скоро закроют, а под конец будут развозить в самую дичь. Вылетай следующим рейсом. Может, вам ещё повезёт оказаться не сильно далеко.
— А ты? Ты приедешь ко мне?
Степан помолчал.
— Как только всё закончится, я заберу вас. Или мы уедем куда-нибудь вместе. Да.
— Стёп... - Лика не всхлипывала, но слёзы катились градом. - Скажи мне что-нибудь ласковое. Я так беспокоилась и скучала...
— Я люблю тебя, Лика. Я всё сделаю, чтобы мы поскорее были вместе.
— Береги себя... - сказала Лика, но связь уже оборвалась.
Через неделю из аэропорта Симферополя борт МЧС России взмыл в небо. В нём находилось около двухста беже.нцев, в том числе и Лика с дочерью. Лика видела всего одно круглое оконце-иллюминатор, но оно находилось высоко. Шесть часов пути она наблюдала лишь жёлтые стены самолёта и такие же потерянные лица земляков, а потом уснула. Их встречали круглолицые люди с раскосыми, чёрными глазами. Они были очень добры, эти сотрудники МЧС и волонтёры, но от их приветствия Лике сделалось плохо.
— Добро пожаловать в Яkyтию! Очень рады, что можем вам помочь!
Н а ч а л о *** П р е д ы д у щ а я