…Я про эти сапоги и забыла давным-давно. Прошло много лет – шутка ли? Мне же было двадцать, когда эти сапоги я купила. Многие помнят, что значили зимние сапоги в девяностом году. Особенно, если ты студентка. И дочке годик. А муж в армии.
Мы жили со свекровью. Я ее звала «мамой», - до сих пор так зову. Она по-разному предлагала, можно «тетя Рая», можно по имени-отчеству. Но в деревне у нее в детстве свекровей звали «мама». Ну, я послушала и тоже так стала звать. Хоть у нас в семье это было не принято. Но я же с мамой жила. Вот и звала «мама».
Сапоги эти красные, с мехом внутри, я купила на свои деньги, ясное дело. Стипендию получала повышенную за хорошую учебу. И вечерами работала: читала лекции. И писала статьи для газет на старой машинке, я ее в прокате взяла.
Вот накопила деньги и купила красные кооперативные сапоги. На нескользкой подошве, теплые. Я в осенних рваных бегала. С газетами, если ноги обернуть, очень даже нормально.
Это были дорогие сапоги. Ужасно красивые. Я дома примерила, а мама всплеснула руками – какая красота. Особенно, что красные. Красное все красивое. И очень мама радовалась за меня, как ребенок. Да она и ростом как ребенок. Как второклассник примерно. Она из-за тяжелой работы не выросла, она сирота была.
И я подумала, что мне еще мало лет. Еще куча сапог будет в жизни. А мамочка старенькая почти, вышла на пенсию. Ей пятьдесят шесть, это казалось старостью тогда. И у мамы нет красивых вещей совсем. Ни одной.
А у меня есть джинсы, кофта с крокодильчиком, золотые сережки и колечко от бабушки. И мама так восхищается! Я взяла и подарила ей сапоги. Если. – говорю, вы не возьмете, я их на помойку снесу. Берите, мама, а то я так и сделаю. Вы меня знаете, мою решительность!
Шантажом и угрозами я всучила маме сапоги. У нее нога еще меньше моей, тридцать третий размер. Но с носком просто великолепно. Мама плакала сильно. А я не плакала. Пихала ей сапоги и сглатывала комок в горле. Никто нас не видел. Дочка спала. Только Ангел смотрел, я так полагаю…
…А потом мне папа прислал сапоги, черные, финские, тоже нескользкие. Ему повезло, кто-то ему помог достать. Вот буквально неделя прошла, как пришла посылка. И все стало просто отлично.
Только я маму спрашивала несколько раз: почему она сапоги не надевает? А мама ласково отвечала, что за такие сапоги сразу убьют. Она в них по комнате ходит, когда внучку укачивает. И от этих сапог ей тепло и светло.
Я больше не спрашивала. Чего лезть к человеку? А потом и вовсе забыла про сапоги. Жизнь сложная штука, много всего происходило.
И вот прошло двадцать лет. Мама пришла ко мне на день рождения и улыбается. А в ручках держит огромный пакет. Это подарок мне. Сапоги.
Она, знаете, эти красные сапоги сберегла для меня. Это сокровище и великую ценность. Она их держала в коробке на шкафу, доставала и любовалась. И протирала тряпочкой. Маслицем. Она такую драгоценную вещь даже и не думала надеть.
Она мечтала, что потом мне их отдаст, вот я обрадуюсь-то! Этакая ценность. На коробке маминым детским почерком выведено красиво: «аничкины сапожки». Мама четыре класса закончила. Потом ее отправили на леспоповал работать.
Эмоции свои описывать не буду. Достали мы эти страшные, кривые, грязно-бордового цвета сапоги. На черной подошве, из какой-то резины. Убогие, честно сказать. Тогда казались нам невероятно красивыми, много лет назад, в жестокой бедности…
И эти сапоги у нас в руках и развалились. Подошвы отпали, - клей засох, видать. И нитки сгнили. И распались сапоги как плохо сделанная мумия древнего фараона. И мама плакала. А потом мы стали смеяться. Напополам со слезами. И я прижимала маму к себе, как ребенка, - она мне по грудь, а я и сама невелика…
А сейчас мама не ходит. Ей под девяносто. Но звонким голосом она спросила меня однажды: «помнишь, Анечка, сапоги-то красные?»… Помню. Никогда теперь не забуду. И никогда не пожалею для любимых ничего. И вы не жалейте. Сейчас маме не нужны сапоги, - ножки не ходят. Но все равно хорошее помнится. И, может, зачтется нам за хорошее на том свете. Ангелы все видят. Даже кооперативные красные сапоги…
Анна Кирьянова
