Роальд Даль был великим детским писателем: «Чарли и шоколадная фабрика» и «Матильда» для англоязычной культуры так же важны, как «Винни-Пух». Было у него и много других достоинств — и, к сожалению, недостатков. И речь не о чрезмерной сварливости или безобидной невежливости.
Роальд Даль был антисемитом (это не моя трактовка, он сам себя так называл), совершенно издевательски изображал в своих книгах и представителей других этносов (Умпа-Лумпы в «Шоколадной фабрике»), и женщин («Ведьмы»). Закрывать глаза на это не получается: как ни отделяй автора от текста, никому не хочется, чтобы дети читали книжки упёртого ксенофоба, который говорил о евреях, что «даже такой паршивец, как Гитлер, не просто так на них взъелся». Любители покричать о страслой и ужаслой «культуре отмены» тут должны задуматься. А как это так получилось, что всесильный «левый обком», «новый этический рейх» и другие воображаемые организации Даля до сих пор не отменили?
Мало того, что не отменили: Netflix купил у наследников Даля права на экранизации его книг за фантастические 370 миллионов фунтов стерлингов. Планируется целая киновселенная — к проекту уже подключился Уэс Андерсон. Как-то не похоже на охоту на ведьм, с которой часто испуганно сравнивают критику этически неоднозначных творцов. В чём секрет? В том, что наследники выбрали очень конкретную модель поведения.
Во-первых, они признали проблему, не стали увиливать и оправдываться и прямо заявили: да, наш дедушка наговорил много гадостей, мы их не одобряем и извиняемся перед всеми, кого они задевают. В этом нет театрального посыпания головы пеплом — просто спокойное признание и без того очевидного факта.
А во-вторых, значительная часть дохода от сделки с Netflix отправится в различные фонды — не только посвященные детскому здоровью, но и сражающиеся с ненавистью, предрассудками и расизмом. Это простой и гениальный ход: взять всё хорошее, что создал Роальд Даль, и заставить его работать против всего плохого, что он наговорил.
Мне кажется, что так стоит поступать каждый раз, когда заходит речь о хороших творцах, которые говорили и делали плохие вещи. Я сам уже предлагал так поступить с премией имени Эдуарда Успенского, жестоко относившегося к собственной дочери — пожертвовать часть денег в фонды, занимающиеся проблемой домашнего насилия. Доходы от переизданий альбомов Майкла Джексона можно направить на психологическую поддержку мальчиков, переживших сексуальное насилие. Роялти от книг Агнии Барто, участвовавшей в травле Бориса Пастернака и Лидии Чуковской — в фонды поддержки политзаключённых.
Конечно, с живыми авторами такой план вряд ли реализуем — но можно пофантазировать и представить, как, скажем, какие-то проценты от многомиллионных доходов Джоан Роулинг ее издатели отправляют людям, борющимся с трансфобией.
Всё это может быть куда справедливее, чем предавать произведения неидеальных людей забвению, и уж тем более — чем игнорировать их слова и действия. Пусть лучше то хорошее, что они сделали, прямо поможет бороться с плохим. Мы все от этого только выиграем, не правда ли?
