Не сразу стал таким мужественным, каким его знают читатели «РП», преподаватель уроков мужества Николай Фохт. С чего-то это мужество началось, была какая-то основа. И, кажется, она найдена: 1976 год, когда московское «Динамо» в последний раз стало чемпионом страны по футболу, а из сейфа в Дубках украли 300 рублей. Вот тогда Николай и приступил к делу.
Тайное становится явным, это правда. От этого иногда не по себе, все надеешься, что тебя-то пронесет, что ты-то увильнешь и, правильно, идеально поднырнув под гнилую корягу, выплывешь в чистом водоеме, где видно дно. Это ведь считалось когда-то, в детстве, главным знаком качества купания — когда в глубокой речке видно дно. Нет, не минует, не повезет, любого догонит и накроет. Правда как смерть, неизбежна, чего бы там ни говорили. Я уже давно это понял, просто совсем недавно еще раз убедился.
Ну да, это, пожалуй, было мое первое дело. Позднее лето семьдесят шестого, это я хорошо запомнил: московское «Динамо» последний раз в жизни выиграло чемпионат СССР, по футболу. Весенний — тогда разыгрывали два, еще осенью, вторая серия. Ну вот, август какой-то уже дождливый и холодный. Я на даче, живу практически один: отец два дня дома, два на работе, мама приезжает вечером, бабушка заболела — так что пару дней в неделю самостоятелен, как никогда. Я веду взрослую жизнь: мы с Вадиком дни напролет в клубе, играем на бильярде. Волшебные дни, совершенно фантастические. Как объяснить: прокуренный, пыльный воздух, полумрак — так, с одного окна приподнята тяжелая штора, серый свет падает на полотно стола, этого света достаточно. Вадик курит совершенно спокойно, без шухера. Днем никому в голову не придет заглядывать в клуб, да и некому — почти все взрослое население Дубков в Москве, на работе. Кто не в Москве, тот в Лесхозе, кто не в Лесхозе, тот в чипке у станции. В чипке работа самая сложная: пиво кончается в полдвенадцатого, портвейн в час, за водкой через дорогу в магазин. Но это уже не каждый дойдет, да и не у всякого денег хватит. То есть они убиваются там часов до восьми вечера, пока за ними не приходят престарелые родители, жены или сыновья с дочерьми. Какой там клуб. Да и если бы кто-то пришел, отмазка всегда есть: со вчера накурено, с позавчера, да если даже месяц назад последнее мероприятие — никто не проветривает. Только когда тетя Люся, жена директора, придет пол помыть — но она управляется быстро, за час, а то и меньше. В общем, место для курения отличное.
В августе, когда холод и дождь, когда наши дружки Толик и Серега свалили с родителями в отпуск, когда ни грибов, ни рыбалки, ни на велике не погоняешь, клуб и убежище, и место силы. Вот уже неделю каждое утро мы заходим к Игорю Виталичу и просим ключи от клуба. Он или тетя Люся нам выносят, мы идем, повышаем свой игроцкий уровень, а в пять заносим ключи обратно. Последние дни Виталич сам нам давал — жена в отъезде. Выпрыгивал в сени без костылей, без протеза, строгий с похмелья. Инструктировал в сотый раз, но благословлял.
Сегодня мы решили внести разнообразие — поиграть в настольный теннис. Вадик достал целый шарик, одна ракетка была у меня, другая, с одной рабочей стороной, давно валялась в клубе. Стол тоже давно уже не раздвигали. Вадик позавчера забрал ракетку и наклеил на голую сторону слой тонкого поролона. Точнее, сначала слой резины, которую добыл из камеры автомобильного колеса, а сверху телесного цвета поролон, подкладка старого бабушкиного пальто. Он хотел играть азиатской хваткой, готовил ракетку для приема моих агрессивных атак и контратак с сильным кручением. Мы собирались размяться перед бильярдом, он главнее. Перед калиткой Виталича скинулись на камень-ножницы-бумага, кому идти. Я проиграл.
Дверь открыла тетя Люся.
— Ох, ребятки, сегодня не получится, не до вас.
— Да мы там все закроем, тетя Люсь. — Мне уже стало ясно, что ничего не вый-дет.
— Ну ты что, по-русски не понимаешь? Клуб опечатали, Игоря Витальевича забрали в Пушкино, в горотдел.
— Почему?
— А потому что какие-то уроды украли деньги из сейфа, триста рублей!
Сумму тетя Люся уже выкрикнула. Не мне даже, кому-то там, в Пушкине — она прямо стрелкой компаса развернулась точно на юго-восток.
— И как же? Так ведь вчера кино было, все же нормально закончилось. Я сам видел, как он закрыл клуб, и Вадик видел.
— Ну вот, а утром он пошел деньги брать — там на ремонт ведь лежали, на пол, — а окно в кабинет разбито, сейф открыт, денег нет. И две бутылки белой пропали. — Про бутылки жена директора сказала механически, но с большим пониманием понесенного ущерба.
Ну ясно, Виталич за водкой ходил, на фиг ему триста рублей в восемь утра.
— В общем, ребята, идите. Клуб пока закрыт, разберутся, тогда и откроют. — Мне показалось, что Люся даже слезу пустила.
Я все рассказал Вадику. Он вообще-то такой, флегматик был, даже больше, чем я. И точно еще больший молчун. Ничего не сказал, но видно было, что внутри у него все перевернулось. Мы пошли к шлагбауму, уселись на него. Вадик вертел в руках ракетку. Я понимал, что рухнула мечта испытать ее сегодня. А когда теперь? Через неделю мы уезжаем домой, все, лето закончено. Дома у него есть нормальная ракетка, с самодельной как-то стремно — даже если ее фломастерами разрисовать, как предложил я.
— Думаешь, это Виталич украл?
Да я не знал, но почему-то версия про директора казалась мне неправдоподобной. Но тем не менее встал на позицию адвоката дьявола.
— Ну смотри, вчера было кино, полный зал. Я, кстати, «Новых центурионов» в Москве уже два раза смотрел.
— Я тоже смотрел. — Вадик достал из пачки «Беломора» папироску, очень ему хотелось покурить. Да и на нервах все утро, понятно.
— Ну вот, выручку Наташка, кассирша, обычно оставляет в клубе, чтобы ночью с деньгами не возвращаться. Значит, там была максимальная сумма, больше трехсот. Виталич накатил с утра — и вразнос. Взял деньги, водку, пошел домой гулять.
— Ага, чтобы к приезду Люськи на-драться, встретить ее как положено. Ты знаешь, какая она лютая, когда Виталич даже слегка выпьет?
Я знал. Мы снимали дачу в доме напротив, слышали эти рулады. И, кстати, не так уж часто — здоровье у Виталича уже не то. И вообще, он падал на месте распития, ходить в нетрезвом состоянии совсем не мог. Поэтому действительно, пил дома. И всегда под присмотром жены — что не мешало ей костерить мужа почем зря.
— И зачем ему деньги брать домой? И если бы он начал пить в клубе, он бы там и остался.
Пингвин двумя фразами разнес мою теорию. Кличка Пингвин у Вадика с первого дня нашего знакомства. Он вышел на улицу в белых джинсах и черном свитере, ну его сразу и прозвали Пингвином. В точку — ходил он вразвалку, смешно размахивал руками.
— В общем, смотри. Если мы не поможем найти, кто взял деньги, мы тут с тос-ки сдохнем. Надо быстро разобраться, согласен?
Я был согласен.
— Версии какие? — Теперь Пинг был точная копия комиссара Мегрэ в исполнении Тенина. А я, скорее всего, Анис-кин.
— Нужно искать среди отсидевших — как правило, такие преступления совершают рецидивисты.
— Тут все местные сидели. Мужики все точно и половина баб.
Это правда.
— Может, это Семеновцы?
Семеновцами у нас звалась компания Вити Семенова. Старшие ребята. Витя был главарем — его брат сидел в данный момент за разбой, сам он казался очень спокойным, милым, даже интеллигентным парнем. И был таким — а вот его банда, тоже сплошь младшие братья актуальных сидельцев, способна на многое. Это правда. А триста рублей — это большие деньги, за них они и убить могли. Кстати, через пять лет двое из той компании сели как раз за убийство, остальные тоже не отвертелись от предначертанной участи, полегче, правда, выбрали статью.
— Да похоже на то. Они же вчера были в кино? Ну вот, присмотрелись, подготовили почву. Может, кто-то даже остался в помещении, чтобы ночью выбраться с деньгами и водкой. Нам надо, во-первых, выяснить, были ли крупные траты у них, у Семеновцев, во-вторых, узнать у Люськи, пил Виталич утром или нет.
План был хороший.
— Узнаем, а как докажем, как сообщим милиции?
— В Пушкино поедем, как, в отделение. Все равно делать нечего. Там шашлычная на станции, я шашлык люблю.
— А если это не Семеновцы?
— Давай отработаем версию. В общем, ты про них узнаешь, я у Люськи. Вечером давай переговорим.
Мне нравилось, что задача была сложная. Лучше всех про Семеновцев знала Светка, дочь нашего хозяина. Она ходила с ними, ей там нравился один парень, старший, из Москвы. В компанию он попал, потому что снимал дачу у матери Семенова — тут все были повязаны через дачу.
В общем, я вывез свою «Суру» и рванул на станцию, к магазину — пока дождя нет и немного просохло. Точно, Светка стояла в очереди, через человека ей уже расплачиваться.
— О, привет. Давай подвезу домой.
— У тебя багажника нет.
— На раме.
— Какой смелый. А довезешь, у меня сумки?
— Обижаешь.
Авантюра, конечно. «Сура» неплохой, взрослый велик, но мой с дефектом, руль сломан. Поэтому навигация довольно специфическая. Светка тоже не сказать что тростиночка. Ну и груз, продукты. И тяжелый все-таки грунт. Сама поездка давалась мне очень тяжело. А нужно было еще опросить свидетельницу.
— Вы вчера где были после кино? На костре, в Нагорном?
— А что?
— Да просто интересно. Я давно там не был. Думал, собираются еще ребята?
— Не, Витька пошел к Нифонтову, он там отмечал, проставлялся. Ну и мы все. Почти всю ночь гуляли. Меня батя чуть не убил, когда я в четыре утра домой явилась.
— А чего отмечали?
— Ну как чего, Нифонтов из тюрьмы вернулся.
— О, наверное, Семенов что-то дорогое купил. Я видел в магазине коньяк за шесть рублей. И что курили? «Союз-Аполлон», небось, «Золотое руно»? — Других предметов роскоши я придумать не мог. — Торт, может, купили?
— Да откуда? Витька вообще без ничего приперся, говорит, прости, братан, денег совсем нет. Потом проставлюсь. Да там ни у кого даже мелочи не было, на кино еле хватило. Даже у Андрюши.
Андрюша — это парень, который ей нравится.
— А ты слышал про кражу? Я с Витькой сегодня болтала, он злой. Говорит, Виталич точно не крал, и если бы знал, кто это сделал, ноги бы переломал. Их отцы дружили, Виталич даже спас семеновского батю.
— На войне? Это из-за этого у него ноги нет?
— Да на какой войне, они мальчишками тогда были. На зоне. От урок отбивал. А ногу он потерял уже тут, на лесопилке. Надрались и прыгали через циркулярку. Виталича и зацепило.
Судя по всему, у Семеновцев алиби.
Вечером мы встретились у шлагбаума.
— Ну, с Семеновым все ясно. С тетей Люсей поговорил, клянется, что Виталич как стекло был. Бутылки он не брал, на вечер, к ужину был заготовлен портвейн, два пузыря. Люся такой только алкоголь пьет, сладкий. Она его и выпила вечером, с горя. Мужа оставили под стражей, шьют кражу ему.
— Что будем делать?
— Слушай, а этот Нифонтов, он же как раз рецидивист. Думаю, это он. Смот-ри, разошлись в ночь ограбления в четыре, так? Он всю информацию у Семеновцев выведал и после пьянки пошел в клуб. Разбил окно, взломал дверь. Сейфы для него раз плюнуть. Он за что сидел?
— Светка сказала, за изнасилование.
— Ну не важно, в тюрьме и не такому научишься. В общем, подломил сейф, взял деньги и водку. И был таков.
— Почему таков? Может, он тут сейчас.
— Колян, у нас времени в обрез. Через три дня уже вещи собирать, домой возвращаться. Надо ва-банк. Давай рванем в Пушкино. Просто сообщим о своих подозрениях. Мы же народ, мы имеем право на свое мнение. Тут главное доказать, что Виталич невиновен, а уж с Нифонтовым сами пусть разбираются.
Меня во всей этой истории, конечно же, привлекала шашлычная. Съесть шашлыка с томатным соусом — это вообще предел мечтаний подростка семидесятых.
Шашлык мы действительно зацепили. Рассчитали все правильно: поехали очень рано, в восемь. В девять были уже в отделении (тетя Люся сказала, где и к какому следователю надо). Час провели в кабинете лейтенанта Урова, пол-одиннадцатого ели шашлык. Да только ради этого стоило. Хотя, если честно, план наш провалился.
Следователь Уров мне показался очень старым лейтенантом. Хотя теперь я понимаю, что ему было лет сорок. Самое замечательное, Уров нас выслушал. И все кивал, даже записывал. А потом даже поговорил. Ну, с Нифонтовым версия была отверг-нута. Оказывается, он сожительствовал с нашей библиотекаршей Лидой и остаток ночи провел у нее — с ее же слов. Не доверять Лиде оснований нет, она житель местный, все ее знают как девушку честную, порядочную, комсомольскую. Ну сошлась с Нифонтовым — но он же отбыл наказание, наоборот — хорошо, направит его на путь истинный. Отпадает. Еще, оказывается, под подозрением была тетя Люся, которая тоже имела доступ к сейфу и владела информацией. Но в день преступления она еще находилась в Туле, только-только садилась в поезд. Билеты подтверждающие имеются, сестра из Тулы опрошена по телефону. Так что остается директор, который для отвода глаз разбил окно, а деньги забрал и спрятал. А водка как же? Водку ищем. Вы, ребята, отправляйтесь по домам. Работа вами проделана неплохая, качественная, но если еще раз сунетесь сюда, посажу на пятнадцать суток и сообщу в школу. Брысь в свои Дубки.
Когда доели вторую порцию, уже не чувствовали, что проиграли. От нашего быстрого расследования осталась масса впечатлений и опыт. Он еще пригодится.
Мы вернулись в Дубки. А ночью сгорел клуб. Лето закончилось. Через десять дней в школу, и вся история с украденными деньгами забудется, как сон в дожд-ливое утро.
Оказывается, нет.
Воспоминания о клубе, о нашем биль-ярде, о чуть было не раскрытом деле не отпускали меня никогда. Я не знал, что стало с героями этой истории: то лето было последним нашим летом в Дубках, мы переместились в Поваровку. И однажды я решил все-таки поставить точку.
Довольно быстро в Одноклассниках нашел Пингвина, Вадима Алексеевича Носова. Он работал брокером на бирже, ну или что-то такое. Он еще несколько лет снимал дачу в Дубках, должен был знать развязку.
Встретились в шашлычной на «Белорусской». Да…
— Слушай, ну там все, с одной стороны, просто, с другой — увлекательно. И мы с тобой были правы. Короче говоря, деньги взяла Лида, библиотекарша. Разумеется, ее заставил, ну или не заставил, а подговорил Нифонтов. А знаешь, за что он сидел? За изнасилование Лиды. Они встречались, Лида была школьница, Нифонтову уже восемнадцать, кажется, было. Она залетела. Родители узнали и решили Нифонтова посадить. Там тоже смешно: между семьями Лидки и Нифонтова был имущественный конфликт, там несколько соток земли на смежных участках болтались бесхозные. Лидкины родители пытались ими завладеть, но земля досталась Нифонтовым. В общем, месть. Лида сделала аборт, стала библиотекарем, дождалась Нифонтова из тюрьмы. Ну и стала его сообщницей. Клуб был пробой пера: оказывается, у нее был второй ключ, она как-то сделала дубликат и от входной двери, и от сейфа. Разбила окно, чтобы навести на ложный след. И, кстати, провернула кражу часа в два ночи, пока Семеновцы гуляли у Нифонтова. А потом они с Нифонтовым подожгли клуб — потому что на утро была назначена повторная экспертиза. В первый день даже отпечатки пальцев не сняли. А она их там, судя по всему, оставила до фига. С тех пор промышляли кражами и мошенничеством. Спалилась Лида, когда лежала в больнице. Не удержалась и ломанула сейф завхоза. Не успела утром передать деньги Нифонтову — соседка по палате заложила, видела, как та вставала ночью. Взяли с поличным, с деньгами и золотыми кольцами. Завхоз собирался жениться, сделал кольца с гравировкой. Не отвертишься. Дальше не знаю, села, кажется. А Нифонтов — нет, она его отмазала, на себя взяла. Но там небольшой срок, тем более беременной была, из-за этого и наблюдалась в больнице.
— А Виталич?
— Его мурыжили год, даже условный срок дали за халатность. Кражу все-таки не доказали, он не взял на себя, крутой мужик. Но через полгода умер, инфаркт. Тетя Люся спилась, умерла года через три после него. Знаешь, теперь там новый клуб.
Я не стал говорить Вадиму, что несколько раз ездил в Дубки. Просто ходил по нашим дорожкам, взбирался на горки, окунался в лес (мы там строили с Пингвином землянку, но это еще до расследования). Меня волновало это место, те люди, те события. И наше расследование. Я вот думал все время: ну триста рублей, всего триста рублей. Принесли они кому-нибудь счастье, решили чьи-нибудь проблемы? Вот сейчас Вадик ответил на все мои вопросы: нет. Разрушили несколько судеб и смазали наше с Пингвином и без того холодное лето.
— Нет, не знал. Хороший?
Вадик как-то неопределенно качнул головой и ничего не ответил. Но я не разучился понимать его и без слов.
Колонка Николая Фохта опубликована в журнале "Русский пионер" №106. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".