Звонок прозвучал словно гром среди ясного неба, в прямом смысле слова. Видимо, пока Ольга была на кухне, Анечка залезла в телефон и поменяла мелодию звонка, поэтому прозвучавшие фанфары вместо привычной симфонии Брамса, испугали обеих. Анечка смешно сказала «ой» и спряталась под стол, понимая, что это она что-то натворила. Ольга же просто вздрогнула и сразу угадала в этом звонке нечто зловещее, что может испортить всю их упорядоченную жизнь.
- Ало?
- Здравствуйте. Это Ольга?
- Да.
- Я… Я мама Ани.
Словно вакуум окружил Ольгу, разом исчезли все звуки, мир потерял краски, и лишь испуганное лицо дочери маревом висело перед ней.
- Вы меня слышите?
- Д-да. Вы, наверное, ошиблись номером.
- Нет-нет! Мне ваш номер дали в опеке. Я – Анина мама. И я хочу ее забрать.
Ольга нажала на отбой и положила телефон вниз экраном, словно голос, который она только что услышала, мог материализоваться и выползти наружу, захватив своими щупальцами Анечку, чтобы немедленно доставить ее по новому адресу. Нет, этого просто не может быть.
Телефон опять зазвонил, и Ольга, взяв его с какой-то даже брезгливостью, словно это была какая-нибудь мерзкая жаба, снова отжала на отбой и вообще выключила его. Она слишком резко бросила телефон на стол, и, может, из-за этого, но, скорее всего, просто уловив ее нервозность, дочь внезапно расплакалась, бросившись ей на шею.
- Я тебя никому не отдам, моя милая, никому на свете!
Оля крепко прижала к себе дочь и зажмурила глаза. Можно притвориться, будто и не было никакого звонка. Сейчас она успокоит дочь, поведет ее на кухню кормить обедом, потом уложит спать и все будет как обычно.
У мамы на руках Анечка быстро затихла и успокоилась. Ей было почти три года, но она до сих пор не говорила. Невролог уверял, что все в порядке, девочка сохранная, нужно просто подождать. Да Ольга и сама это видела – Аня была очень сообразительным ребенком, все понимала, да и несколько слов все же были в ее словаре. Муж так вообще смеялся и утверждал, что дочь пошла в него – он тоже заговорил после трех. Вообще, они с мужем и говорили, и думали так, словно Анечка всегда была с ними, словно она действительно их дочь.
Ольга не любила, когда что-то отклоняется от плана, поэтому постаралась взять себя в руки и накормила дочь куриным супом, а потом спела ей три привычные колыбельные, и Аня уснула. Телефон так и лежал на столе с погасшим экраном, и Ольга боялась взять его в руки.
Она не могла иметь детей. Это Ольга знала с юности, у нее был целый букет диагнозов, и единственной возможностью родить ребенка, для нее было ЭКО. Но из-за опухоли, которую ей удалили в пятнадцать лет, любые процедуры, связанные с гормональным воздействием, были запрещены. Витя это знал, она все ему рассказала еще до свадьбы, не могла скрывать такой важный факт, хотя и любила его так, что, если бы он разорвал с ней помолвку, казалось, просто умрет от горя. Но он тоже ее любил и принял этот факт решительно и оптимистично, сразу сказав, что ребенка они усыновят.
Ольга, у которой вся жизнь подчинялась строгому плану, продумала все в совершенстве. Они записались в школу приемных родителей, обсудили все возможные проблемы, взвесили плюсы и минусы новорожденных детей и детей постарше, и в итоге определились, что будут искать ребенка с полным статусом до года, либо новорожденного, либо изъятого из семьи – Ольга начиталась про расстройство привязанности у приемных детей и хотела ребенка, который недолго был в системе.
И вот тут случилось непредвиденное. Пролистывая фотографии детей, она разом отметала и не тот возраст, и неподходящий статус. Но стоило ей увидеть фотографию Ани, и сердце просто перестало биться. Оля сразу поняла – это ее ребенок. Готова была тут же подскочить и ехать за ней, так было страшно, что не успеет. И ничего, что ей уже полтора года, восемь месяцев из которых провела в Доме ребенка. Все это вдруг стало для Ольги неважно. И даже то, что Витя ее не поддержал, тоже не играло никакой роли – он продолжал настаивать на ребенке более младшего возраста, а эта девочка пугала его еще и тем, что ее мать сидела за какие-то вещества, которые тоже, небось, употребляла.
- Оль, ну сама подумай, какие могут быть последствия. Вон написано, что у нее задержка развития. Мы же хотели здорового ребенка без проблем.
Все эти доводы казались ей пустыми и нелепыми. Впервые в жизни она пошла наперекор разуму и планам, по велению своего сердца. И ни разу об этом не пожалела. Они взяли Аню под опеку, все прошло достаточно легко и быстро. На опеке настаивал Витя, хотя раньше они собирались усыновлять ребенка.
- Я ни при каких условиях ее не верну, - заявила ему Оля, когда он только заикнулся об этом.
- Да я же не о том, - отговаривался Витя. – Но раз ребенок непростой, а у нас грядут сокращения на работе, мало ли… Выплаты опекунских денег сейчас не будут лишними, ей наверняка нужен бассейн, дефектолог и все прочее.
И Ольга сдалась, договорившись, что как только он решит финансовые проблемы, они сразу усыновят девочку.
Так что это он во всем виноват, Витя. Ольга знала, что нельзя ничего говорить при дочери, поэтому придется делать вид, что все в порядке, пока не пройдут все вечерние ритуалы, и девочка не уснет. Вот тогда она все и выскажет мужу.
Но все получилось не так. И почему она сама не подумала про это? Как будто телефон может быть только у нее. Она поняла это по глазам Вити – она звонила и ему тоже. Муж поцеловал Ольгу, подхватил на руки дочку, притворно бодрым голосом поинтересовался, как идут дела у его принцесс. Ольга таким же притворным голосом, сказала, что все хорошо, накормила всех ужином.
- Ну что, Анют, мультики будешь смотреть? – спросил Витя, и девочка обрадовалась, захлопала в ладоши. Обычно они включали дочери мультики только по субботам и воскресеньям, по полчаса, поэтому это предложение было встречено с таким восторгом со стороны Ани. В любой другой день Ольга бы не позволила ничего такого, она строго соблюдала все рекомендации невролога, но только не сегодня. Они включили мультфильм, а сами пошли на кухню.
- Она тебе тоже звонила, да? – тихо спросила Оля.
Виктор кивнул.
- Что говорила?
- Наверное, то же, что и тебе, - предположил он.
- Я не стала с ней говорить. Выключила телефон, - призналась Ольга.
- Зачем? – удивился муж.
- Не могла этого слышать!
Ольга повысила голос чуть больше, чем следовало, и он поднес палец к губам, указывая на комнату.
- А тебе не кажется это детским поступком? К тому же так мы точно лишимся дочери, если не будем знать ее планы.
- Я никому не отдам Анюту.
Ольга сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Боли она не чувствовала. Она готова была идти убивать за дочь, прямо сейчас, не раздумывая и не сомневаясь.
- Что она тебе сказала? – повторила Ольга.
- Что освободилась досрочно, наладила жизнь и хочет забрать Аню.
- Она лишена родительских прав, - прошипела Оля. – Никто ей не отдаст ребенка.
Виктор вздохнул.
- Она собирается восстановиться в правах.
Ольга не выдержала и шепотом закричала:
- Это ты во всем виноват! Ты не согласился усыновлять Аню! А теперь у нас ее заберут…
Другие мои повести: