Холодный осенний день. Ветер давно сорвал все листья с деревьев, но снег ещё не выпал. В деревенском фельдшерском пункте на приёме сидит пожилая женщина и, завязав голову тряпкой, стонет.
- Проходите! - выкликает фельдшер Екатерина, распахнув дери и сочувственно глядя на несчастную старушку. Выпускает больного из кабинета, и напоминает ему:
- И не думайте ничего тяжёлого поднимать, Фёдор Иванович! С вашей спиной ещё долго мне работать. Жду вас завтра на укол.
В кабинете Катя усадила женщину на кушетку и размотала тряпку.
- Это что ж такое? – удивилась медик, - Кто это вас так? Ваше ухо пришивать придётся.
- Никто… - мнётся женщина, исподлобья поглядывая на доктора, - Это я в сарайке упала на доску… там гвоздь оказался. Вот ухо и пропорола.
- Ладно! Ваше дело… - заключила Катя, набирая лекарства в шприц, - Осторожнее надо, бабушка. Потерпите, сейчас укол поставлю.
Спустя полчаса, обработав и зашив рану, аккуратно забинтовав голову, даёт наказ:
- Надо вам ко мне походить. Сможете? - спрашивает женщина, - Я уколы вам буду ставить, чтобы инфекции не было и перевязку менять надо. Скажите ваш адрес, я могу прийти на дом, если вам трудно…
- Нет, - резко оборвала её старушка, - Я сама приду.
Катя отпустила пациентку и присела за стол. Посмотрела в окно. На небе висели серые рваные тучи, ветер гнал их на восток, застилая солнце. Глянула на часы – обед. Вышла в коридор, пациентов нет. «Вот и хорошо!» - подумала женщина и быстро собралась домой. Катя всегда обедала дома. Деревня небольшая - двести домов, работа в десяти минутах ходьбы.
В семье Ивановых бабье царство. Мать Валентина работает дояркой на ферме. Баба Настя – мать Валентины, маленькая сухонькая старушка, хлопочет по дому. Старшая дочь Катя - фельдшер - в деревне уважаемый человек. Младшая Варя заканчивает школу, мечтает уехать в город, как большинство деревенских подростков.
Хлопнула дверь в сенях. В комнате за столом сидит молодая девушка и торопливо жуёт.
- Погоди, вот мать придёт, - грозит строго баба Настя внучке, - Всё матери скажу. А вон и Катя идёт!
Входит Катя, улыбаясь, втягивает носом аромат борща и солёного сала. Раздевается и торопливо моет руки у рукомойника.
- Чего затихли, заговорщики? – смеётся, принимая тарелку с борщом в бабушки, - Рассказывайте, что задумали?
Варя и бабушка переглянулись.
- Да, ничего, - пожимает плечами сестра, - Бабушка страху опять напустила. Говорит, что я ночью ведьму видела.
- А чего тебя черти занесли ночью в заброшенную деревню? – упрекает старушка, поглядывая на девушку, - Сказано: не ходи туда!
- А правда, Варь? – интересуется сестра, - Чего это тебя понесло в такую даль, да ещё ночью, а?
- Ну, засиделись у Наташки, - оправдывается девушка, - Она новые пластинки привезла из города. Все там собрались, слушали. Где ещё общаться? В клубе холодина, пол прогнил, ноги только ломать. Посидели… Я хотела быстрей добраться. А через пустую деревню самая короткая дорога, - удивлённо пожимает плечами, - Кто же знал, что за мной какая-то свинья увяжется следом.
- Какая свинья? – уточняет Катя, откусывая сало, - Почему…
- Да не свинья это! – настаивает баба Настя, - Это ведьма за тобой гналась!
- Бабуль, ну перестань ты пугать девчонку! – смеётся Катя, - Посмотри, на ней и так лица нет!
- А я говорю, только то, что знаю! – сердито отвечает бабушка и обиженно отворачивается.
- Бабуль, ну не сердись! – просит Катя, вздыхает и подмигивает сестрёнке, - Давай, расскажи свои страшилки. Бабуль!
Баба Настя обернулась и быстро села рядом за стол. Весь её вид говорил о том, что она горит от нетерпения высказаться.
- Я ещё совсем девчонкой была, когда наша семья жила в этой заброшенной теперь деревне, - начала старушка и, улыбаясь, задумалась.
Сёстры переглянулись, они не знали об этом.
- Так вот! – продолжает бабушка, вытирая рот, концом платка, что повязан на голове, - Жила в нашей древне семья колдунов – отец и две дочери. Отца, помню, звали Архипом, но больше за глаза величали «Сыч». Дочери: Агния и Анна. Каждую весну они превращались одна в свинью, другая в кошку, и ходили по деревне. Вот тогда могли курей загрызть - шалили значит. Все знали и молчали. Отец мой, покойный сказывал, что когда ещё сам под лавку ходил, то Сыч уже в то время на деревне хороводил. И всё в одной поре – не старился. Особо злодейства они никому не чинили, но народ их побаивался. Лечил он от различной невиданной хвори. Скотина потеряется – найдут. После первой мировой много мужиков погибло, остальные раненые да калеки вернулись, за хозяйством следить некому. Вот и ходили к колдуну, то дом поправить, то скотину подлечить и удой увеличить. Архип-то заговоры разные знал. Кинет камень на дырявую крышу, пробормочет что-то - так даже дыра с кулак, а ни одна капля в дом не упадёт.
- И куда делся тот колдун? – заинтересовалась Варя, - Всё-таки, помер?
- Не знаю. Врать не буду, - вздыхает баба Настя, - Деревня опустела ещё в тридцатые годы. Кого расстреляли, кого выслали. Кто от голода помер. Мы сюда перебрались. Осталась в деревне только семья колдунов. И за ними пришли солдаты. Дочки в дом кинулись, а отец на крыльце встретил отряд.
- Собирайся старик с нами поедешь! – командует старший, показывая остальным забирать скотину, - Давайте, пошевеливайтесь!
- Отчего же не поехать, - соглашается старик Архип и хитро поглядывает на мародёров, - Давно, я никуда не ездил.
- Дочек поторапливай, пусть выходят! – кричит солдат, поправляя ремень и многозначительно лыбится, - Хороши девки!
- Каких дочек? – искренне удивляется отец, - Показалось вам! Нет у меня никаких дочек.
Те бегом в дом. А из избы две чёрные кошки с рявканьем выскочили и удрали.
Солдаты старика прикладами посадили в телегу, туда же и всё добро, что из дома вынесли и уехали. Да, только сказывают, далеко не уехали. Ночью из чащи леса, с дороги, где ехал обоз с зерном и изъятыми ценностями, услышали страшный звериный рёв.
Старушка задумчиво смотрит перед собой. Варя нетерпеливо ёрзает на стуле.
- Утром обнаружили всех из обоза убитыми, вот! – подытожила бабушка, - Решили, что волки народ задрали. Тело старика не нашли. Ушёл. Куда никто не знает. Только в пустой деревне поселились свинья и кошка. Стало быть: сёстры. До самой войны их местные видели.
Катя доела, задумалась. «Чего только народ не выдумает от скуки!» - размышляет она, - «Ладно, пусть говорит».
- И что потом? – спрашивает Варя.
- Отец твой покойничек даже с кошкой-ведьмой дрался, - заявила бабушка. Сёстры удивлённо переглянулись, - Всё лицо исцарапала ему. А у него в сапоге нож был. Вот этим ножом он и отбивался. А в другой раз за ним свинья охотилась. Однажды нашли его мёртвым. Сказывают, сорвался в обрыв и разбился о камни. Только на берегу остались следы кабана. А в наших краях отродясь кабаны не водились. Она это его сгубила, ведьма проклятая.
Варя сидит бледная, испуганно глядя на бабушку.
- Варюш, ты чего! – успокаивает её сестра, - Это сказки для ребятишек. Перестань!
- Ты, девка, не шали! – строжится бабка на Катю, - Свинья эта – ведьма!
- Нет, бабуль, - расхохоталась Катя, - Ну, какие ведьмы в наш двадцатый век. На дворе космос осваивают, а вы мракобесие какое-то разводите. Просто обычная свинья, только очень большая. Хотя, откуда там свиньи? Может убежала у кого со двора? Да ты толком расскажи, Варь, как всё было.
- Что? Да! – очнулась Варя и начала свой рассказ, - Иду я ночью. Луна вышла, светло как днём. Тихо. Слышу, цокает кто-то за мной. Обернулась, а за мной свинья бежит. Я ходу прибавила. Думаю, отстанет. Ан, нет. За спиной её хрюканье слышу, и копыта по мёрзлой земле стучат. Я бегом. Она меня зубами за ноги хватает. Я подбежала к завалившемуся забору и вырвала кол. Машу на свинью, а она не уходит. Только зубы скалит. Я со всего маху её и ударила этим колом. Визг. Оказался гвоздь в палке. Кровища хлынула из уха свиньи. Я напугалась и убежала.
- Вот! – показывает баба Настя рукой, - А я, что говорю.
Катя открыла рот и побледнела. Сестра и бабушка удивлённо смотрят на неё.
- Постойте, - вытерла пот со лба Катерина, - А ведь я сегодня старухе Сычихе ухо пришивала…
Все испуганно хлопают глазами.
- Получается… - продолжает Катя, - Это она и есть ведьма?! Кому скажи, не поверят…
- И молчите, девоньки, - причитает бабушка, качая головой и прикрывая рот кулаком, - Ни к чему на себя беду накликать.