Благодаря читателю "Московских историй" Виктору Терехову мы снова оказываемся в 1960-х годах и наблюдаем изнутри жизнь обычной коммунальной квартиры в доме на углу с Мерзляковским переулком.
Напротив ванной, в 18-метровой комнате, жила большая еврейская семья: пенсионеры Фастовские, Софья Моисеевна с мужем Семёном Марковичем, их дочь Зинаида с мужем Изей и внучка-старшеклассница Люся, учившаяся вместе со мной в 110-й школе.
С Люсей у меня отношения не сложились, она была уже взрослой девицей, а я - мелким пацаном, по ее мнению, не заслуживающим внимания. Тётя Зина и дядя Изя приходили с работы домой поздно, я с ними почти не общался. Тётя Зина работала зубным техником, что было большой удачей для многочисленных соседей.
Дед Семён был строгий, и я его побаивался, а вот Софью Моисеевну, бабу Соню, очень любил. Добрейшая Софья Моисеевна разговаривала таким колоритным «одесским языком», который можно услышать у Крючковой в сериале «Ликвидация»: бруки, таки да, шо ви думаете?.. Иногда мама меня водила в кафетерий ресторана «Прага» - на кофе с куском фирменного торта. Баба Соня вспоминала, смеясь, как я маленький лежал больной, она за мной ухаживала, варила кофе, и я её спрашивал: "Баба Соня, а кофе из "Праги"? "Конечно, Витечка, только сейчас принесла".
Жить впятером в одной комнате было сложно, людям как-то надо ещё и уединиться было. Поэтому баба Соня с дедом Семёном, прихватив с собой Люсю часто наматывали круги по бульварам, чтобы "молодые" - дочь с мужем - могли побыть вдвоем.
В конце 60-х Фастовские, как очередники, переехали в отдельную квартиру - недалеко, в районе "улицы 1905 года". Баба Соня с дочерью ещё долго потом приезжали на Никитские ворота в гости.
В 9-метровой комнате возле кухни жила моя крёстная, Ксения Николаевна Степанова, с дочерью Женей. Не выговаривая "крестная", я звал её «клётя», так к ней потом это и приклеилось. Тётя Женя работала в Моссовете, и это тоже было полезно соседям. Однажды она меня устроила в детский сад при Верховном Совете, который находился на Моховой. И билеты на ёлку в Колонный зал или в Кремль тоже всегда приносила.
В середине 60-х они получили двухкомнатную квартиру в районе больницы МПС, и летом часто приглашали нас с мамой погостить у них дома, даже на несколько дней - рядом лес, можно купаться на канале.
После них в эту 9-метровую комнату въехали «передвижники» Никифоровы:
А потом комнату отдали под общее пользование, там хранили разные вещи и зимой, на подоконнике, продукты.
Самая лучшая комната в квартире была там, где жил фотограф и стиляга Миша (Мика) Свищев:
У Миши была замечательная мама, Ольга Михайловна, учительница. Небольшого роста, весёлая и общительная, главная заводила в квартире. Могла всем соседям купить билеты в кино, организовывала разные общие посиделки. К сожалению, она рано умерла, в 60-е, а Миша вскоре женился и уехал жить к жене. Несколько лет в его комнате жил его старший двоюродный брат, тоже Миша. Соседи их так и звали: «Миша большой» и «Миша маленький». Миша-большой был спокойный интеллигентный мужчина, лет сорока.
Я в детстве часто терял вещи, чем сильно огорчал маму - и денег лишних не было, да и купить что-то тогда было сложно. Однажды я играл в хоккей и забыл на лавочке только что купленную шапку, спохватился – уже нету, кто-то стащил. Мама в слёзы, а Миша достал свою запасную шапку и мне отдал, такая же история и с потерянной курткой приключилась, я в его куртке года три ходил.
Перед Мишиной комнатой, в углублении коридора, стояла высокая тумбочка, на которой всегда лежал кот Чуфка (бывший Чувак). В младшем школьном возрасте, когда днём квартира пустела и ко мне приходили приятели, мы начинали гонять бедного кота по квартире. Он прятался от нас в самые разнообразные места: залезал под ванну, в чуланчике забивался в коробки. Самым безопасным местом для него был высоченный шкаф, стоящий в коридоре. Здоровенный котяра легко взбирался на него, а мы никак не могли его оттуда достать. Повзрослев, я помирился с котом, даже иногда гладил его, но кот всё равно настороженно глядел на меня, опасаясь подвоха.
После того, как Миша-старший уехал, кота оставили соседке Анне Аверьяновне, а в комнату прописался небезызвестный Изя, о котором я тоже уже писал:
#виктор терехов
