Я не знаю, насколько правдива легенда, будто американский президент Рейган, в 1988 году находясь с официальным визитом в Москве, назвал самую известную киномелодию Евгения Доги "вальсом века". Притом, что в США звукозаписывающие компании этим, ставшим и вправду классическим, произведением никогда не интересовались. И даже тот факт, что в прошедшем олимпийском сезоне канадская фигуристка Мадлен Скизас свою произвольную программу катала под вокальную кавер-версию в исполнении молдавской певицы Кэтэлины Карауш, особо ни о чём не говорит. Глобализация!..
И тем не менее, вероятность того, что Рональд Рейган мог услышать и даже полюбить этот вальс, не исключена. Допустим, непосредственно в фильме. Ведь в сентябре 1981 года киношедевр Эмиля Лотяну "Мой ласковый и нежный зверь" показали и за океаном (под названием "The Shooting Party", то есть "Вечеринка на охоте", как ранее перевели там заголовок и чеховского первоисточника). Свидетельством этому предлагаемая рецензия, опубликованная в газете "Нью-Йорк Таймс" от 11 сентября 1981 года.
Кинокритик Винсент Кэнби (уже хорошо знакомый постоянным читателям дзен-канала kin0guru) на сей раз не скрывает восторга от увиденного. И с автором трудно не согласиться. Мне и самому эта очень вольная киноинтерпретация явно ближе - чем, например, более дословная и прямолинейная в своём морализаторстве телепостановка 1970 года (с участием Юрия Яковлева и Александра Кайдановского).
ЧЕХОВСКАЯ "ДРАМА НА ОХОТЕ". РУССКИЙ СТИЛЬ
«Драма на охоте» — это мосфильмовская экранизация малоизвестного второго романа Чехова, сочинившего тот в 1884 году, в 24-летнем возрасте. И она настолько богата образностью и ощущением беспечного дореволюционного декаданса, настолько полна ассоциаций с великими, гораздо более сжатыми произведениями, которые Чехов напишет для театра спустя несколько лет, что смотреть её — увлекательнейшее, почти опьяняющее переживание. Это близко к тому, чтобы оказаться чрезмерным — в том смысле, как если бы вечером не употреблять ничего, кроме опасно крепких ликеров. Это скорей сюреалистично, чем реально — поистине галлюцинация! Что следует считать высшей похвалой.
Роман впервые был переведён на английский в 1926 году и ныне его практически невозможно найти — разве что в университетской библиотеке. Он имеет внешнее сходство с беллетристикой того времени, будучи историей об испорченной невинности, и повествует о трагической судьбе хорошенькой, наивной, но ужасно амбициозной крестьянской девушки, которую скучающие дворяне охотно сбивают с верного пути в одном из тех крупных провинциальных поместий, которые по Чехову "навеки вне досягаемости от Москвы". Однако, как и Чехов, Эмиль Лотяну, написавший сценарий и поставивший эту экранизацию, думает не только о сюжете про безответную любовь. Как произведение необычного порядка, фильм демонстрирует больше страсти, чем его герои могли когда-либо себе позволить.
Когда мы впервые видим Ольгу, она предстаёт в алом платье, скачущей на белом коне сквозь берёзовый лес с чёрной птичкой в руках. Для Сергея Камышева — не такого уж молодого, но вполне ещё привлекательного государственного чиновника, пресытившегося жизнью — она плод воображения. То появляясь, то исчезая средь деревьев, она бесстрастно наблюдает за ним, приглашая следовать за ней, но не позволяя приблизиться.
Но, как выясняется, Ольга вовсе не призрак, а дочь бедного, совсем выжившего из ума лесника. Не будь она столь заметной красавицей, могла бы прожить свою жизнь в неприметной безопасности. Однако Ольга попадается на глаза не одному Сергею, но и его старому школьному приятелю, пьянице-сластолюбцу графу Алексею Карнееву, и управляющему графским имением Урбенину.
За этого самого Урбенина — стареющего, неприятного на вид мужчину — Ольга и выходит вдруг замуж: когда становится очевидным, что Сергей в браке не заинтересован, а граф занят, так как уже женат. Только в этот миг Сергей признается в любви к Ольге, у которой с принятием решений не меньше проблем, чем у Сергея. От мужа она уходит и становится любовницей графа, вызвав серию событий, в результате которых становится главной, но не единственной жертвой.
Ранее «Драму на охоте» экранизировали в 1944 году в Голливуде под названием «Летняя буря» (Summer Storm; режиссёр Дуглас Сёрк), где Сергея сыграл Джордж Сандерс, Ольгу — Линда Дарнелл, а графа — Эдвард Эверетт Хортон. Я никогда не видел этот фильм, но могу себе представить, почему мистера Сёрка, мастера визуального повествования в стиле рококо, привлекли возможности истории, которую сам Сергей описывает как «любовь, убийство — грошовый роман» и чьё действие конечно же происходит в последние, пышные десятилетия гибнущей цивилизации.
Хотя советский фильм был снят в 1977 году, его кинопремьера в Нью-Йорке состоялась лишь сейчас — в Общественном театре сегодня. Господин Лотяну интересуется явно чем-то большим, чем просто красочным декадансом. Его «Драма на охоте» является критическим анализом как чеховского романа (который он сделал более неоднозначным, чем есть оригинал), так и бытоописаний, и тех событий, что в нём содержатся. Необыкновенная, очень живописная красота кадра — не самоцель, а средство, с помощью которого режиссёр характеризует своих персонажей. Он постоянно изображает Сергея, графа или несчастную Ольгу в виде картин, производящих эффект нечто вроде голоса автора, обращающегося непосредственно к читателю.
Долгие, тщательно продуманные пьяные вечеринки, устраиваемые графом для развлечения своих друзей, всегда проходят в присутствии десятков бесстрастных слуг с канделябрами, как бы намекая на то, что конкретно эти аристократы и дворяне живут даже не своей жизнью, а выполняют утомительные ритуалы в назидание низшим слоям. Нет ни одиного кинокадра, ни одиной ноты в саундтреке, которые не предвещали бы бурных событий, что приведут к падению царизма в 1917 году. Задним числом все умные, включая Лотяну. Чеховские же намёки на перемены и утраты такими определёнными никогда не были.
Галя Беляева, очень похожая на юную Одри Хепберн, загадочна, мила и трогательно глупа в роли Ольги, которая является своего рода полноразмерным, но грубоватым эскизом к Нине из «Чайки». Олег Янковский прекрасен в роли Сергея, который подобно Ване и Тригорину не умеет вовремя принимать решения и слишком уж хорошо осведомлён о своих слабостях. Кирилл Лавров так же чрезвычайно эффектен в роли глупого графа, чьё падение с высот власти и богатства происходит гораздо быстрее, чем Чехов допустил бы позднее.
Винсент Кэнби, New York Times (11/9/1981)
(с) Перевод с английского и пролог — Albert Magnus, специально для kin0guru
#западные рецензии на советское кино
