После свадьбы любопытные Алёнка с Юлей не унимались. Трещали наперебой, не скрывали сочувствия:
- Насть, Насть!.. А капитан как же?.. Насть! Неужели Мишка Лозовой лучше твоего капитана? Как же ты так-то!.. Офицерской женой была бы… А так… Стоило столько лет в Луганске жить, чтобы потом в посёлок вернуться… и – за Мишку Лозового!..
Настя загадочно улыбалась.
- Дуры вы, девчонки…Офицерская жена!.. А что хорошего-то? Особенно, если в МВД служит. Ночами его нет, – то вызовы, то дежурства. Выходных и праздников тоже нет. А когда дома, – толку с него… Лишь бы отоспаться. А ты – кухарка, прачка… уборщица, нянька, – в одном лице. Я поняла, что не готова к таким подвигам.
Подружки озадаченно переглянулись: получается, права Настя…
- Насть, Насть!.. Ну, а Мишка-то… Мишка – почему? У тебя же с горным инженером было, – ну, этот… как его! Сакутин, – помнишь?.. Его потом в Управление перевели. Вот упустиилааа!
Настя отмахнулась:
- Вспомнили! Когда это было! И вообще, – Сакутин не в моём вкусе.
- А Мишка?..
Настя сладко потянулась, глаза прикрыла:
- А Мишка любит меня. На руках носит, – вы же видели. И всю жизнь будет носить, – пока мне не надоест.
- Ну, а ты… Ты любишь Мишку? – Алёнка зажмурилась: – Мишка красивый такой… Сильный. – Вздохнула: – Жаль, что всего лишь – машинист в забое…
Настя перебила:
- Любить мне его не обязательно, – с него хватит, что замуж за него вышла. И без моей любви его любовь зашкаливает. А машинистом он не всегда будет. Если скажу, – завтра в универ на горный факультет поступит. Ещё и директором шахтоуправления будет.
Каждый день на работу Настя приходила со свежим маникюром. Анжелка из бухгалтерии поинтересовалась:
- Как тебе удаётся, Настюш?.. Будто не в посёлке, не в доме с гектаром огорода живёшь… А в Луганске, на девятом этаже! Мишка из шахты приходит, – стирать-то через день да каждый день надо! Как с такими ногтями управляешься?
Настя окинула подругу медленным взглядом:
- А свекруха у меня зачем?..
Свекрухе перед соседками стыдновато: ни в огороде, ни во дворе – по хозяйству – Насти не видно. Мария Денисовна нашлась:
- На ней у нас весь дом: стирка, готовка, уборка… Мы с отцом – в огороде, с хозяйством… а она и готовит, и…
Галина Ерёменко подмигнула бабам, насмешливо перебила Марию:
- Оно, конечно, Маша: помощница у вас невестка, поискать таких… Вот только вижу я, как бельё выстиранное развешиваешь,– не только Мишкины майки да тельняшки, и рубахи Степановы… Её лифчики с трусиками тоже, смотрю, сама полощешь.
Мария сроду за словом в карман не лезла, – нахмурилась:
- А и что такого, что пожалею её какой раз! Успеет ещё, – хватит и на её век! Ты, Галя, забыла, как в чужой дом невесткой пришла, да хлебнула, – с первых дней! Мишку любит, чего ж ещё! А по хозяйству и в огороде – научится.
Уже перед Новым годом, – выходной был, – мать кивнула на спальню, всё же сдержанно поинтересовалась у Михаила:
- Спит ещё?.. Долговато: полдень на дворе.
Мишка вспыхнул:
- Мам!.. Нездоровится Насте. Пусть поспит, – устаёт за неделю. Работа у неё, – знаешь, какая!..
-Кроме работы, Миша, ещё дом есть. Она жена, хозяйка.
Михаил обнял мать, застенчиво улыбнулся:
- Беременная она, мам.
Мария Денисовна руками всплеснула:
- Миишенька!.. И что ж молчали-то! И когда?
- Весной, мам.
- Весной?.. – Мать задумчиво головой покачала, улыбнулась:
- Быстро управились. Когда ж успели?
- Так получилось. В апреле малыша ждём. – В Мишкиных тёмно-серых глазах всколыхнулась такая сокровенная нежность, что у матери – слёзы на глаза: – Малышку, вернее. Дочка у нас будет.
Ночью Мария положила голову Степану на плечо, улыбалась:
- Дочка, сказал Миша. Девчонка. Ты подумай, отец, – девчонка! Внук у нас уже есть, – Лизочка с Игорем постарались. А теперь вот девочка будет, – хорошо-то как, Степан! А я уж!..
Сквозь полудрёму Степан улыбался:
-Да знаю я, знаю, – все эти твои платьишки… бантики… Мальчишку надо бы. У Лизаветы с Игорем что, – Толмачёв. А мне же Лозового надо!
Мария гладила мужа по плечу:
- Будет и мальчишка, Степан. Раз у них так быстро получилось, – и мальчишка будет. А сейчас – в апреле уже! – девчонка…
Степан проваливался в сон:
- В апреле… Скоро как-то…
Мишку тянуло к Насте, – неудержимо. Он и сам целый выходной не выходил бы из спальни… Да перед матерью и батей стыдно. В забое минуты считал, – так хотелось видеть её. С третьей приходил, – не ужинал, сразу в спальню шёл. На колени опускался перед кроватью, осторожно целовал её, разнеженную сном. Настя отворачивалась:
- Мииш!.. Давай потом. Мне вставать рано…
А иногда сама тянулась к нему, шептала:
- Оой, Мииш!.. Сладенького хочется…
От её желания Мишка голову терял… Случалось это чаще всего перед его первой сменой, когда надо было вставать в пять утра. Целовал её всю, – от распущенных густых волос до маленьких пальчиков на ногах. Коленочки её разводил… и целовал. Настя замирала:
- Хорошо как!.. Оой, Миш, – ещё… хочу…
А ещё нравилось ей на секунду прикоснуться ладошкой к Мишкиному трепету под брюками, – сильному такому, словно пойманная в степи большая птица неудержимо бьёт крыльями… От её мимолётного прикосновения Мишку словно током пронизывало… А Настя сводила колени, устало прикрывала глаза:
- Спать давай, Миша.
И засыпала в его объятиях, – со счастливой улыбкой на лице… А Мишка метался головой по подушке… Поднимался задолго до пяти, курил взатяжку у приоткрытого окна…
Мишка лицом похудел, потемнел как-то… Будто от угольной пыли, – обычное дело у шахтёров. Счастливые Мишкины глаза тоже потемнели. Дома он не сводил с Насти глаз. За столом сидели, – брал её ладошку в свою, каждый пальчик ласкал… Однажды Настя всё же приготовила завтрак, – просто хуже горькой редьки надоела свекрухина молочная каша. Настя омлет приготовила, – пышный такой, красивый… Мишка в восторг пришёл. И решил, что ничего вкуснее он не пробовал, – никогда в жизни. И теперь будет есть – на завтрак, на обед и на ужин – только такой омлет.
А к концу зимы Настя закапризничала, – так откровенно, что могла часами не выходить из их с Михаилом комнаты. Мишка осторожно касался губами её волос. Она яростно дёргала плечами, начинала всхлипывать. Михаил тревожно склонялся к ней, умолял:
- Настенька! Настюша, – что?.. Ну, скажи мне. Я же всё… для тебя.
Настя поворачивалась лицом, в глазах – молнии:
- Я не могу!.. не могу! С этим животом! Ни выйти никуда!.. Ни платья приличного надеть! В брюки влезть не могу, – сколько можно! – Настя гневно потрясала руками над Мишкиной головой. – Целая вечность – из жизни!.. Я ненавижу его…её, – какая разница, я ненавижу!
У Мишки сердце холодело: это же нельзя, – такие слова! Она же… девочка, всё слышит! Она, совсем крошечная девочка, слышит всё… и горюет там, – потому что её не… любят.
Как мог, успокаивал Настю:
- Настюшенька, совсем немного осталось. Родится маленькая, – мы с тобой в Луганск поедем, самое лучшее… самые лучшие платья купим тебе. Какие захочешь. И брюки, – что захочешь.
Насте хотелось… хотелось расшвырять здесь всё. Презрительно сверкала глазами: да что он понимает… пацан этот, телёнок на верёвке!.. После Нового года на шахту приехал новый главный технолог. Несколько дней провожал её, Настю, долгим внимательным взглядом, – разве такого не заметишь!.. Настя опускала глаза, скрывала улыбку… А вскоре Константин Геннадьевич зашёл к ней в конце рабочего дня. Положил на стол огромную нежно-розовую хризантему:
- Анастасия Дмитриевна! Я завтра в Луганск еду, в Управление. На очень важное совещание. Мне там понадобится помощница, – такая знающая… и опытная, как Вы. Ну, а потом, после совещания… Я обещаю Вам роскошный вечер, – достойный только Вас. И любое Ваше желание… – Константин Геннадьевич заглянул в Настины глаза: – Вы согласны?..
Вечер действительно был незабываемым. За эти месяцы Настя впервые снова вспомнила, чего она достойна… Такой жалкой… и ненужной показалась ей совсем мальчишеская Мишкина любовь… Тогда, в январе, живот был ещё почти не заметен. Домой Настя вернулась за полночь. Такая досада, – Мишка во вторую работал, давно дома был. А за ней – шлейф сигаретного дыма, дорогого вина… Растрёпанная причёска, чуть измятое вечернее платье. Она устало улыбнулась мужу:
- Ну, что ты так смотришь! Это же моя профессия! Я должна была быть на этом совещании, – с главным технологом. И ты учти, – это не последнее совещание. И вообще,– я спать хочу.
Совещание и правда было не последним… Вот только внимательный взгляд Константина Геннадьевича в феврале всё же рассмотрел Настин живот. Восхищение в глазах главного технолога быстро сменилось разочарованием.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»