Ну что же, вернусь к дневникам Ольги Берггольц. Комментарии читателей к первой части обязывают продолжить.
11 июня 1934 Берггольц записывает, что принята в Союз писателей.
Вместе с нею в СП принят Юрий Герман, Николай Костарев, Александр Штейн. Не приняты писатели: Гор, Далецкий, Соболевский, Люсичевский. Берггольц очень эмоционально пишет об этом в Дневнике, заканчивая вот какими фактами:
"Вчера неожиданно зашел Юрочка Герман. Потом встретилась с ним на просмотре "Гармони", "Гармонь" - чистое г.... На чае после просмотра приставал Левка Канторович. Но я только с Юрой. Боюсь, кажется, отношение у меня к нему оформляется во что-то вроде... ну, не влюбленности, но, во всяком случае, излишней нежности.... он очень хороший, красивый мальчик... Но я его дойму! Ну, работаю".
Берггольц 24 года, она замужем за Николаем Молчановым. Но в Дневниках постоянно встречается имя Юрия Германа ( 1910-1967) - писателя и будущего отца режиссёра Алексея Германа. ( О сыне речь была и еще будет впереди).
В то время Ольга работала редактором в газете завода "Электросила", где черпала материал для своих книг. Энтузиазм рабочих, с которых она собирала образы для своих рассказов, сталкивался с не всегда адекватной оплатой труда, ленью и приписками.
Ольга верила в самоусовершенствование, в формирование нового человека, силу личного примера о котором говорили Сталин, Ленин, Косарев.
Ей было над чем работать самой. Зимой 34 у неё случился выкидыш и похоже отцом ребенка должен был быть не муж, а Алексей Аварбах (1903-1937) - #писатель, крупный литературный чиновник того времени и родственник Генриха Ягоды. ( Его родная сестра была замужем за Наркомом)
Вот, что она записала в своем Дневнике от 4.02.1934:
"24/1 Пришел в палату Лешка Авербах... потом он сидел и целовал мне руки, а я была потная, красная, на груди все время расходилась рваная рубашка.... Унизительно! ".
Там где многоточие - подробности, которые не всем будет приятно читать. Простите за самоцензуру.
Вернусь к лету 1934. Все нерабочее время мысли Ольги Берггольц занимает игра с Юрием Германом. Он ее волнует все больше как мужчина, а вот в человеческих качествах будущего крупного советского писателя она подмечает изъяны. "У нас нельзя писать правду" - этот тезис Германа вызвал дискуссию у него с ней. Берггольц была искренне удивлена двуличию начинающего писателя. Кстати, в 1948 Юрий Герман станет Лауреатом Сталинской премии.
А вот запись от 15.6.1934
"Вчера только взяла разгон - приперся Юрка Герман ( ага! зачастили?!) и позвал к Левке Кантаровичу. Юра ластился очень постно и стерилизованно.... я вела себя прилично, т.е не б.... как в прошлый раз. Как-то так вышло, что я защищала Советскую власть. А, ну их, г... барчуки, откуда в них только это? Отвратительное и гнетущее впечатление произвели на меня их издевки над соревнованием и ударничеством, хотя Левка изобразил это смешно. Может быть, я огрызалась и аргументировала по-кульпропски, и, всё-таки, это лучше, чем их барское высокомерие и издевательство".
Здесь я на стороне Берггольц, но зачем эти физиологические подробности. Согласитесь, это нивелирует ее принципиальность. Вероятно дело в молодости автора, но можно было, со временем, зачеркнуть вот это. Тем более, что в ее дневниках встречаются вырванные страницы.
19.06
"Вчера - ночь разговоров, у Юрия Германа, впрочем, очень неплохо...
А Юзька, приехавший сегодня, сказал, что у Юрия Германа роман с Женькой Мустанговой, и дело чуть ли не пахнет "женитьбой". Обычный Юрочкин цикл. Ну пусть.... Тяжело на душе, тоскливо, пусто, а тут еще Колька дуется".
Колька - это муж Николай Молчанов. В 1934 отношения с ним стали сложными. Он прочел ее дневники и она знала об этом. В январе 1936 состоится объяснение. В 1936 Николай заведёт себе некую Соню. Берггольц будет ревновать, но я забегаю вперед.
Год 1935. У Ольги Берггольц новый любовник - Витя, Виктор, Виктор Васильевич. И он женат.
В октябре она записывает:
"Люблю я Витю? Очень может быть, что это серьезней, чем я сама предполагаю
29.10 вот такая запись: "....О скоро, скоро все - и райкомовцы, и любовники, и муж - поймут мою пустоту.... и все откажутся от меня. Если я не настою на победе положительных моих качеств. Ведь всё-таки - я искренняя.... А Витя прав: если любим друг друга, надо жить вместе, а остальное блуд.... ".
Кто этот Виктор Васильевич мне понять не удалось. Но отношения с ним дошли до еще одного аборта. Увы. Как вы хотели, если они не только вместе появляются в обществе, но и уезжают в командировки и на отдых.
Весь 1936 год пройдет в отношениях с этим Виктором и желанием разобраться с собой. Вот еще одна дневниковая запись: "Вчера ночевала у Вити... Как ему тесно и плохо в нашем бездарном "писательском" партколлективе....
Сегодня вернулась из больницы жена. Опять начнутся сомнения и колебания. Все, все, что могла я получила от него. Даже последние два раза и постель была не та, хотя был очень усталый....
Нет, ну, хватит сексуальных переживаний - душу тошнить начинает. Что-то Коля мой долго не идет...."
По всей видимости к мужу Николаю у Берггольц осталась материнская любовь, а к Виктору самая, что ни на есть не платоническая. Примерно такая как с Николаем в начале 30-ых годов. Но Николай, увы, страдает эпилепсией.
А вот запись, сделанная в феврале 1936, когда тяжело заболела дочь Ирина и с мужем случился очередной эпилептический удар. Мозги ее плавились от проблем. "Витя и жена идут ужинать. Юра в компании пошлых - Стенича и К. Чуковского идет ужинать. Я сажусь за столик абсолютно одна, беру себе бутылку пива и заказываю шашлык...
Два любовника, один из которых, конечно, любит еще, а другой любил, и стоит только постараться, чтобы вернуть его, сидят во одной комнате со мной, а я, прелестная и молодая, сижу одна с бутылкой пива..."
Что тут скажешь. Впереди Берггольц ждала кончина дочери, расстрел первого мужа Бориса Корнилова, исключение из Союза писателей по "делу Авербаха", допросы. Восстановление в Союзе писателей, снова исключение, арест, пытки, потеря ребенка.
Что напишет в своем Дневнике по поводу всего этого Берггольц - читайте в следующих статьях.
Подписывайтесь на мой канал. Ставьте Лайки и любите друг друга!