В преддверии Нового года всего на несколько дней открывает двери старая лавка со стёртой временем вывеской. В ней продаются книги. Не совсем обычные книги...
***
— Пожалуйста… — девичий голос тихонько прокрался по полкам, заставленным старыми книгами, зашуршал слезливыми нотами.
— Милочка, вы уверены? — вежливо увещевал гостью глубокий, бархатистый, но уже постаревший баритон.
— Совершенно… Абсолютно… Хочу, как в кино…
— Но, помилуйте, в кино вам не покажут, что стало после свадьбы, приближения которой вы так желаете.
— Всё равно!
— Милая моя… — баритон скорбно вздохнул, — вы ещё так юны…
— Разве это имеет значение? — прошептала гостья.
— Вам столько предстоит… Взгляните хотя бы вот на это… — и звук выкладываемой на старый прилавок книги мягко отталкивает тишину, — вам понравится, я вас уверяю! Она тоже может стать для вас особенной.
— Это нет… это сложно… Мне сказали вы продаёте книги… Необычные, — гостья уже потеряла трогательную беспомощность, заставлявшую ей сочувствовать. — Они… Они могут всё сделать, чтобы как в романе. Мне нужна одна такая… Про любовь…
— Но деточка…
— Пожалуйста.
— Простите, — баритон откашлялся, — знаете, я могу быть несколько невежливым. Милая, я не продаю свои книги, я их дарю. Но при одном условии…
— Каком? — прошелестел теряющий силу голос.
— Вы обещаете, что прочтёте книгу до конца, от контртитула до последней страницы. Нельзя бросить на середине, только до самого конца, что бы там ни было.
Воздух замер вместе с гостьей: затихли книги, перестав шуршать страницами, замерли и большие напольные часы, позабыв отсчитать следующую секунду.
— Я согласна, — тоненько всхлипнул налитый слезами голосок, выдающий в гостье напуганную девочку. — Я прочту.
— Только до самого конца, какой бы скучной, грустной, несправедливой она ни показалась, — баритон затвердел и теперь стучал металлом латунных часовых стрелок. — Это не всегда просто…
— Но… это история о любви? — робко спросила гостья.
— Несомненно, несомненно. О сильной всепобеждающей любви.
— Тогда я возьму.
* * *
— Владимир Семёнович, — услышал владелец лавки, когда дверь за посетительницей, забравшей дар, закрылась.
— Нонна Александровна, — седоватый благообразный мужчина преклонных лет в старомодном костюме, под которым виднелся полосатый жилет и накрахмаленная белоснежная рубашка, поклонился, чтобы поймать в ладони руку дамы, выступившей из тени магазинчика. — Безумно рад, безумно.
— Вы всё печётесь о беспокойных душах, — глубокий, чувственный голос новой гостьи прошелестел по стенам едва уловимым эхом.
— Что поделать, помогаю, как могу, — вздохнул Владимир Семёнович, любуясь красивыми чертами лица гостьи и тёплыми оттенками на волосах медного цвета, что множили старомодные светильники. Лет сто назад такую женщину обвинили бы в ведьмовстве только за цвет волос. Теперь границы для всех стёрты. К счастью.
— Люди теперь не желают утруждать себя чтением. Что она получила? — Нонна Александровна провела по корешкам книг пальцем с накрашенным ногтем совершенной формы.
— То, чего хотела. Они всегда получают то, что просят. Правда, иногда им не хватает смелости или терпения прочесть книгу до конца.
— Любовь? — усмехнулась Нонна Александровна, и накрашенные губы её растянулись в красивый алый лепесток на мраморном лице.
— И любовь, и испытания, и принца. Всё, чего она желает, но боится признаться самой себе, — прошептал Владимир Александрович, вновь подхватывая ухоженную руку гостьи и прижимаясь к ней губами.
— А для меня? — голос бархатной рукой огладил слух владельца магазина, заставляя вздрогнуть, от предчувствия волшебного, — для меня что-то есть?
— Для вас, уважаемая Нонна Александровна есть… кофе.
— О, турецкий? — оживилась женщина.
— Как вы любите! Прошу, — и владелец магазина галантным жестом пригласил даму в крохотную кухоньку. Единожды щёлкнув пальцами, он заставил светильники погаснуть, а табличка, прижимающаяся к холодному стеклу входной двери, приподнялась, как от ветра, явив на улицу совершенно иное от прежнего начертание: «Закрыто»
— Вы меня балуете, Владимир Семёнович, — с тёплой улыбкой пропела гостья, присаживаясь на раритетный деревянный стул у небольшого стола.
— Кого, если не вас, моя дорогая? — и обладатель баритона потянулся в буфет, чтобы приготовить настоящего терпкого кофе для гостьи.
— И всё же, — Нонна Александровна поставила чашечку на крохотное блюдце, — что за историю вы ей дали?
— Они так ждут волшебства, — Владимир Семёнович промокнул губы салфеткой и отложил белый квадратик в сторону, — и думают, что чудеса в их жизнях — это результат усилий добрых фей. Особенно в юном возрасте, особенно сейчас.
— Простительно заблуждаться в юности, — протянула гостья, поигрывая крохотной серебряной ложечкой. — И что же она получит? Ванильную сказку?
— Да, свою личную историю, — лукаво улыбнулся хозяин, — ей понравится. О чём она будет, девушка определится сама. О всепобеждающей любви или предательской трусости, всё в её руках. Им так мало надо, всего лишь намёк, хотя они стараются убедить себя в обратном.
— Вы волшебник, Владимир Семёнович, — томно пропела Нонна Александровна. — Так тонко чувствовать, что нужно конкретному человеку.
— Да, — тот опустил взгляд, — стараюсь, как могу. И для вас тоже...
— Восхитительный кофе, — вздохнула гостья, — от него снова хочется жить...
— Так живите, милейшая Нонна Александровна, — Владимир Александрович чуть подался к соседке, — Глоток бессмертия для вас... живите следующие сто лет. Надеюсь, ваша история не закончится раньше, чем вы этого захотите.
— Когда я этого захочу, я откажусь от вашего восхитительного кофе, — лукаво улыбнулась Нонна.
— Это будет потеря для мира, дорогая. Огромная потеря. Кто ещё напишет для людей их волшебные сказки?
— Они сами... смельчаки пишут свои истории сами.
Владимир Александрович взял мраморную ладонь гостьи и легонько поцеловал.
— Значит, когда-нибудь мы перестанем быть им нужными? — прошептал он.
— Когда-то да, — согласилась Нонна, — но не сейчас.
— Хотите ещё чашечку кофе? — встрепенулся хозяин.
— Не откажусь, не откажусь.
Воздух в кухоньке загустел от терпкого горьковатого запаха, а старомодная портьера у окна задёрнулась сама по себе, отрезая чужие секреты от остального мира. Книги на полках в старой лавке шуршали, тёрлись переплётами в ожидании смельчаков, что прочтут их до конца и не вернут обратно.
***
Всего несколько дней в году открыта старая лавка со стёртой временем вывеской. В преддверии Нового года владелец её ждёт новых гостей.
---
Автор рассказа: Ольга Морох
