У немецкого писателя-романтика Гофмана (который сочинил историю про Щелкунчика, про которого Чайковский сочинил балет, и теперь это наша история, вот это, по-моему, и называется "мягкая сила"), так вот, у него есть сказочная повесть "Крошка Цахес про прозванию Циннобер". Речь там об уродливом и недобром карлике, которого пожалела добрая фея. Она наделила карлика волшебным даром: он кажется людям добрым и красивым. Если в его присутствии кто-то совершает хороший поступок, людям кажется, что его совершил крошка Цахес, а когда он сам делает пакость (фея забыла улучшить его характер), людям кажется, что это натворил кто-то другой. Пользуясь волшебным даром феи, карлик быстро делает политическую карьеру.
Заканчивается, впрочем, всё хорошо (только не для крошки Цахеса): несчастного уродца расколдовывают обратно, и он, спасаясь от прозревшей общественности, тонет в горшке с... не важно. В ночном горшке.
В описании внешности крошки Цахеса присутствует такая деталь: чёрные сверкающие глаза.
Понимаю, что поклонники Cумасшедшего Бриллианта, чьи глаза "лайк блэк хоулс ин зе скай", сейчас начнут меня убивать, поэтому торопливо оговорюсь: мне нравится Сид Баррет, я люблю Сида Баррета, у меня друг Сид Ба... (нет, это не то), я ничего против Сида Баррета не имею, я периодически слушаю его песни, особенно "See Emily Play", "Arnold Layne" и "Bike", не убивайте меня, пожалуйста, я всё объясню.
Просто многие люди считают, что истинный Пинк Флойд" – это вот два года с Барретом, а всё, что было потом, – просто высокотехнологичная попса, когда скудость творческой мысли маскируется тщательной отделкой. Мне такие люди казались снобами. Было обидно за музыку моего детства:
(Это была музыка детства. Без Баррета.)
Песен Баррета, в отличие от музыки детства, я не понимал и понимать не хотел, его музыка казалась мне сшитой из английских мюзиклов (какое-то недобитлз), а стихи – данью "этой нудной английской зауми льюис-кэрроловского пошиба". Мне казалось, что с ним группа выдохлась бы на втором-третьем альбоме.
(Это был типичный "гениальный Баррет". Кстати, на видео его нет. Видимо "уже". С гитарой Гилмор.)
То ли дело Дед, думал я! (Уотерс.) Дед всех спас, Дед создал то, что мы сегодня называем "пинкфлойд"!
(Дед пытается спасать группу после ухода Сида. Ну да, нудновато. Но он же ещё только учится на настоящего Деда!)
Именно поэтому мне и пришло в голову (тогда) сравнение черноокого Баррета (в русской традиции чёрный глаз – роковой, недобрый) с крошкой Цахесом. Дескать, этот выскочка из прошлого своими глазищами загипнотизировал обывателей, которые чураются простоты и ясности, потому что им хочется казаться умнее, чем они есть на самом деле... А правда и красота – они такие:
(Дед, кстати, похорошел с возрастом, не находите? В молодости был вылитая эскимосская лошадь, а сейчас такой благообразный старец стал.)
Так вот, я думал так до прошлого вторника. В тот день (точнее, дело было ночью) моё отношение к вопросу перевернулось. Сначала я даже не сообразил почему, но теперь понял. И мне стало, ребята, чуть-чуть смешно. Лет двадцать пять назад, по молодости, слушал на одном балконе (не подслушивал, это был ни для кого не секрет) разговор подружек за сигаретой:
– Ленка, молодец, что уходишь от Жени. Я тебе завидую. (Вздох.) Я бы не решилась. Как ты решилась?
Ленка, с важным экспертным видом, горделиво блестя глазами:
– Понимаешь, Маш... Когда у женщины есть Другой, ей не страшно.
Так вот, мы отвлеклись. Я всегда уважал Деда. Дед в моих глазах был крутым. В отличие от прекрасного гитариста, но ни фига не крутого Гилмора, который, освободившись от постылого Дедова ига, стал делать заунывную музыку для аэропортов.
Отставной же послепинкфлойдовский Дед никогда не казался мне слишком пафосным или слишком нудным, в юности я заслушивал его до дыр – "эта песенка про меня". А "Amused to Death" – это вот так (тик-так, тик-так) душа моя звучит:
Но в прошлый вторник...
Но в прошлый вторник я наткнулся в ютубе на ролик, где Дед (пожалуй, единственное в чём он не соответсвует запросам моего величества, это склонность к супер-пупер шоу; я считаю это дурным вкусом и просёром денег; лучше бы отдал их на спасение каких-нибудь кенгуру) на фоне двадцатиметровых экранов поёт "Пиг-мэн, пиг-мэн, ха-ха, шарад ю ар", а за его спиной двадцатиметровый Дональд Трамп широко разевает рот, из которого льётся блевота:
Я не то чтобы офигел, но... пожалуй, всё-таки офигел. Дед, ну ты чё? С либераснёй и (это слово на букву "г" нельзя употреблять на подцензурных интернет-площадках, потому что в нём есть слоги "мо", "ся", "ти" и "ной") в одну кожаную дуду дуешь?
Дед, ёлки-палки, это же каннибализм. Ведь Трамп – тоже Дед! Тоже крутой, как ты! (По крайней мере, он попытался. Да, ему не удалось. А тебе?..)
Впрочем, этого всего я тогда не подумал, не успел. Я тогда подумал короче: может, гражданин Уотрес просто дурак? Так бывает: хороший музыкант, хороший строптивый человек – но дурак. Ближайший пример – Джон Уинстон-Оно. Вроде "ох бунтарь, ах бунтарь", а на самом деле – импульсивный подросток. Увлекающийся и внушаемый. Кто угодно мог убедить его съесть ложечку говна. Даже проклюнувшаяся в последние годы жизни мудрость его была какая-то... подростковая.
Но хватит лить помои на светочей, переходим к созидательной части нашего Мерлезонского балета.
После полученной духовной травмы я стал, как та Ленка, нуждаться в "Другом" для возврата жизненных ориентиров и обретения внутреннего Ленкиного бесстрашия. А кто ближайший к Деду-изменнику "Другой"? Ну не слащавый же Гилмор.
В общем, оказалось, что я просто плохо слушал.
Потому что у меня было предубеждение.
Теперь-то я вижу: песни Сида не уступают создаваемым одновременно с ними "Моржу" и "Полянам" - почти ни в чём, кроме, может быть, Джорджа Мартина. (Если бы у Сида был Джордж Мартин, а у "Битлз" бы его не было, я бы сейчас рассказывал какую-нибудь другую историю.)
А тексты Баррета – никакая не кэрроловщина, а здоровый молодёжный поиск ускользающих смыслов (в терминологии Деррида это называется "архислед"). Когда человек молод, его интуиция значительно превышает по вместительности и продуктивности его опыт. И это придаёт ему здоровую творческую безуминку. (С возрастом отношение меняется на обратное: опыт растёт, интуиция сдувается: человек становится внятным и банальным.) Молодого распирает от неартикулированных чувств и мыслей; молодой не может подобрать слов – и на фиг, вот ещё, подбирать слова, машет рукой и вместо "кошка" говорит "картошка" (аллюзия на поговорку "назови кошку кошкой" - то есть "будь принципиален", "выражайся ясно и по существу", "базарь как мужик").
Кошку кошкой как раз называли ранние "Битлз" ("кошка - это кошка, дай свою ладошку") – и их тексты - это была со всех сторон безобидная, подцензурная, компромиссная, конвенциональная, удовлетворяющая всех ханжей и тупиц фуфлятина. Недаром их так любили девушки – существа принципиально невинные (даже когда уже виноватые), а потому пугливые и чурающиеся грубых правд. Недаром их так полюбил весь мир. Даже начав делать приличную музыку (талантливой она у них была всегда, а приличной начала быть с "Револьвера"), в клипах они снимались с дурацкими лицами, чтобы выглядеть по-прежнему неопасно и безобидно.
Сид же, раздираемый (как всякий нормальный молодой мужчина) похотливыми мыслями, вместо "я люблю тебя, Мери, распахни свои двери" пишет "Арнольда Лейна" – о фрике, ворующем с верёвок женское бельё. То есть называет кошку картошкой.
(Мне кажется, это видео несмотря на кривизну лучше "официального", на котором парни тупо копируют притворяющихся весёлыми и тупыми битлов.)
Знать бы ещё, что значит в английских ушах рефрен "two to know, two to know, two to know", возможно, что-нибудь крутое, как в песне про велосипед: "I've got a cloak. It's a bit of a joke".
Дед, конечно, попроще, попрямолинейнее съехавшего с реальности с помощью галлюциногенов Сида. Где-то простодушнее, где-то назидательнее и навязчивее и в целом – банальнее. Ну так он и взрослее.
Гениальность взрослому не к лицу (как кружевное бельё – мужчине. Но всё-таки иногда к лицу, помните, в Арнольде Лейне: "Он в нём отлично смотрится"). В общем, от Деда я, конечно, не отрекаюсь. Просто спасибо Деду за Сида.
Оказалось, что моя душа ещё не совсем Amused to Death. Просто эта песня красивая и простая, а я люблю всё красивое и простое, потому что сам не красивый и не простой, вот мне и хотелось думать, что я на неё похож. А на самом деле я похож на Сида, ребята:
И вот ещё, обожаю это фото – какая-то сволочь подловила Сида, открывающего дверь какому-то подростку-провокатору:
"Остался у меня
на память от тебя
портрет твой, портрет
работы Павла Пикассо..."
Ну и фото на обложку:
Подведём итоги. Если каким-то немыслимым чудом дочитали до этого места, черкните в комментариях хотя бы крестик, я хочу на вас посмотреть. Да просто знать, что вы есть. Спасибо.
Никогда в жизни не писал текстов с таким неимоверным количеством скобок.
Бонус-трек для тех, кто, может, вдруг тоже любит Деда:
Всё, друзья. Спокойной ночи. Спасибо.
