-Номерок, как тебе мой? Палата... В принципе, жить можно, я здесь по неделе живу, от семьи отдыхаю. Заходи, не стесняйся.
Иван жестом радушного хозяина распахнул тяжелую дубовую дверь и пропустил Катарину вперёд в ароматную темень номера. Она несмело вдохнула эту смесь - хвойную, свежую, чистую, сделала шаг вперёд и зажмурилась от яркой вспышки - хозяин включил свет и, властно подхватив её под локоть, втолкнул в прихожую и плотно закрыл за собой дверь. Когда глаза Катарины привыкли к свету, она буквально прикипела к своему месту - роскошь этой громадной прихожей просто ударила наотмашь по лицу. На шикарное жилье друзей своего мужа она давно насмотрелась, удивить её было сложно, но здесь, в этом номере высокий вкус сочетался с безумием огромных денег и это впечатляло.
-Если тебе в сапожках тяжело, можешь их снять, у меня есть отличные гостевые тапки, новые, не сомневайся, в индивидуальной упаковке. Уютные, меховые, классные. Думаю, стоит согласиться, тем более раньше рассвета я тебя не выпущу. Давай, садись на пуфик, я сам тебя раззую.
Катарина неуверенно опустилась на мягкую, лайковую сидушку белоснежного пуфика, на секунду отметив "жалкость" (так, кажется говорила бабушка) своего измученного, отекшего отражения в идеально-зеркальной глади пола, вся сжавшись в комок подождала, пока Иван, встав на колени, стащит с неё сапоги, сунула ноги в действительно очень уютные тапки, и пошла за хозяином внутрь через громадный, устланный персидскими коврами холл.
-Немного цыганщины, конечно, но из песни слов не выкинешь. Я б вообще на полу, на перинах спал бы, да сам себя стесняюсь. У меня тут везде ковры, уж извини, люблю, падок на узоры эти. Ты в кресло садись, ужин я готовить буду сам.
Катарина опустилась в огромное кресло, такое мягкое, как будто его набили гусиным пухом, чуть помолчала, потом решилась.
-Иван... Скажи мне, честно только. Я тебе зачем?
Иван подошёл вплотную, наклонился, над её головой, втянул воздух с таким нечеловеческим звуком, так принюхивается к мясу огромный цепной пёс - жадно, злобно, по-хозяйски.
-Не поверишь… Из-за вони этой твоей, запаха твоего сучьего, он меня зверем делает. Это, похоже, единственное, что может меня вернуть к жизни. Из этого трупа, которым я стал в последнее время, вытащить, вернуть мою душу в живое тело. Не знаю, как тебе, алкоголичке, удалось этот запах сохранить. Но он остался
Иван разогнулся, потряс головой, как будто смахнул с лица паутину, и тяжело переступая, по-старчески сгорбясь пошёл на кухню, застучал дверками шкафов.
…
Рассвет, наверное, не прорвался бы сквозь плотные, совершенно не пропускающие света шторы, но, к счастью, Иван задернул их не плотно, и тонкое, розовато-серебристое лезвие разрезало темноту. Катарина была совершенно измучена этой ночью, у неё было ощущение, что в теле не осталось ни капли крови, а пустая, безжизненная, ледяная кожа свисает с её остова складками. Иван лежал рядом, повернувшись к ней лицом и открыв рот, и от его неподвижной позы и почти незаметного, неслышного дыхания веяло смертью.
-Вот видишь, ты опять. На те же грабли, не учит тебя жизнь. Он из тебя соки высосет все, мало тебе было, выжила еле. Зря ты вернулась сюда, Катьк.
Женька вышла из зеркала, сверкнула своим рыжим пламенем, поправила чуть отросшую челочку, плюнула в Иванов бокал с недопитым вином.
-Гад. Опять он нарисовался. Ненавижу. Он, кстати, знаешь, что задумал? Он тебя хочет из санатория забрать. К себе в особняк определить, что-то типа горничной. Бумаги уже собирает, оформляет. Совсем свихнулся он, видно, с психами - то работать. Ты делать что собираешься? Неужели пойдёшь?
Катарина отрицательно мотнула головой, с опаской покосилась на спящего Ивана, прошептала так тихо, что вместо шепота получился свист
-Нет, Жень. Я сейчас отсюда выскочу, пойду на берег, к месту перехода. Проводишь?
Женька кивнула, удалилась в свое зеркало, махнув призывно рукой, а Катарина, судорожно натянув на себя все, что нашла не разорванным, хотела было выскользнуть на улицу, но дверь ей перегородила Маргарита. Благообразная, добрая старушка испарилась, из стальных глаз - дул лился холодный огонь.
-Куда собралась? Не спеши, милая. Машина уже ждёт.
В машину Катарину загрузили, как будто она была не человеком, мешком с мусором. И уже через пару минут они катили по заснеженной дороге куда-то вдаль, в одуревшей от укола голове Катарины совсем не было мыслей, и она тупо смотрела, как подрагивает на ухабах смуглая, грубо вырубленная Божьим топором щека её похитителя.
Оглавление канала со ссылками на начало всех рассказов