А, вы знаете, что картина Хосе де Риберы «Кающаяся Мария Магдалина», это революционная пропаганда! Если вырезать из полотнища красный плащ Марии, он будет похож на красное знамя!
Вы скажете «Че за бред?», и, будете абсолютно правы. Но при этом, мы приблизительно так же обращаемся со статистикой. Как? Да очень просто. Прием разработан еще нацистской пропагандой.
Из общей статистической картинки, вырезается нужный фрагмент, и без привязки к общим цифрам, дается в качестве доказательства. Ну, к примеру: «В России всегда притесняли (ну, вы знаете кого), в годы репрессий 37-39 годов НКВД зверски преследовало (вы сами понимаете кого), и по статье 121 УК РФ, которую отменили только в 1993 году (на радость вы сами знаете кому). По этой статье были осуждены целых 7 тысяч человек! Мы видим, что основной террор велся именно против (ну, вы все поняли)». Я, конечно, ехидничаю, но, прием такой есть. Семь тысяч человек, это много, но взяв в процентном отношении к общему количеству…
У нас в Крыму, в украинские времена был очень популярен тезис, что репрессии велись особенно жестоко в отношении греков (ну, например). Был коллектив авторов, публиковались научные работы, где все обосновывалось, подводилась база. НО!
Давайте возьмем один из томов со списками репрессированных (из шести я взял первый). Выберем только тех, кто пострадал в 1937-39 году. Среди этих фамилий сделаем выборку по национальностям и по социальному положению.
Итак: русских 58%, татар 22%, ладно, остальных опустим, смотрим греков, их репрессировано 2,2%. Смотрим национальный состав предвоенного Крыма
-русские 558481 человек 49,6%
-татары[1] 218179 человек 19,4%
-украинцы 154120 человек 13,7%
-евреи 65452 человек 5,8%
-немцы 51299 человек 4,6%
-греки 20652 человек 1,8%
-болгары 15353 человек 1,4%
-армяне 12873 человек 1,1 %
Делайте выводы. Да, чуть больше. Но и у русских чуть больше, и у татар. Беда эта общая, не надо выхватывать из картины отдельный фрагмент и размахивать им как знаменем.
Точно такая же картина и с духовенством. Репрессии 1937-38 годов, и бериевский «откат» 1939 года, когда под репрессии попали в том числе и те, кто «перестарался» в 1937-38 годах их причины и следствия, это предмет отдельного рассмотрения. Попытки «быстро», силовыми методами, «задавить» недовольство отдельных социальных групп, без решения социальных проблем, естественно, ни к чему хорошему не привели.
Они привели лишь к тому, что многие социальные проблемы были «загнанны внутрь», без их реального «лечения». «Нагноение» внутренних проблем шло внутри общества.
Вопреки широко распространенному мнению, эти события затронули достаточно широкие слои населения, включая крестьянство, интеллигенцию, и, частично, даже рабочий класс. Если беспристрастно анализировать внутреннюю и внешнюю политику СССР в конце 30-х годов ХХ века, можно отметить частичный отход партийного и советского руководства от декларируемых принципов равенства и социальной справедливости.
События этих лет породили прослойку населения, которые в просторечии именовались «лишенцы», т.е. лица, лишенные гражданских прав. В эту прослойку вошли «раскулаченные», репрессированные граждане, лица, бежавшие с мест принудительного поселения и.т.д. Рассмотрение этого вопроса, это предмет отдельного исследования. Просто отметим наличие этой прослойки населения, отнюдь не дружественной официальной власти. Наложение этих факторов сыграло дестабилизирующую роль.
С другой стороны, в СССР существовал достаточно большой пласт населения, уровень жизни которого существенно вырос за годы советской власти. Таким образом, в обществе наметилась определенная «поляризация». Она имела свой «градиент» по регионам, в зависимости от конкретной социальной обстановки в каждом конкретном регионе. Следует отметить еще один фактор.
Советское правительство провозгласило введение института свободы совести в качестве одного из своих приоритетов[2]. Декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 2 февраля 1918 г. гласил: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются»[3]. Норма о свободе совести была представлена в статье 13 Конституции РСФСР 1918 г., статье 4 Конституции РСФСР 1925 г. и статье 124 Конституции СССР 1936 г.: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признаются за всеми гражданами»[4].
На практике, свобода совести не только не гарантировалась Советским государством, но открыто им нарушалась, причем на государственном уровне. Одним из основных нарушений было поражение духовенства в гражданских правах. Статья 65 Конституции РСФСР 1918 г. гласила, что «не избирают и не могут быть избранными… монахи и духовные служители церквей и религиозных культов». В статье 69 Конституции РСФСР 1925 г. это положение была дано с уточнением – «монахи и духовные служители религиозных культов всех исповеданий и толков, для которых это занятие является профессией»[5]. Чуть позже, эта ситуация изменилась.
В принятой 5 декабря 1936 г. новой, «сталинской» Конституции СССР была отменена норма о дискриминации духовенства в отношении избирательных прав. Статья 135 Конституции гласила, что «все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от… вероисповедания, социального происхождения... и прошлой деятельности, имеют право участвовать в выборах депутатов, за исключением лиц, признанных в установленном законом порядке умалишенными. Депутатом Верховного Совета СССР может быть избран каждый гражданин СССР, достигший 23 лет, независимо от… вероисповедания... социального происхождения... и прошлой деятельности»[6]. Пропаганда тиражировала этот факт, утверждая, что «в СССР безбожники и верующие пользуются одинаковыми правами и несут одинаковые обязанности»[7].
После того, как 1 февраля 1935 г. Пленум ЦК ВКП(б) принял решение о демократизации избирательного механизма в стране[8], обсуждение вопроса о наделении «лишенцев», в том числе священнослужителей, избирательными правами, проходило в условиях полемики. Однако И.В. Сталин изначально был против сохранения института «лишенцев»[9].
Верный вождю лидер советских безбожников Е.М. Ярославский поддерживал его, утверждая, что «было бы неправильно судом лишать всех священнослужителей избирательных прав, т.е. ставить… в положение преступника», так как «не только в нашей стране верующие истолковали бы это как стеснение, ограничение свободы вероисповедания, но и во всем мире враги наши использовали бы этот факт против нас»[10].
Наконец, в ноябре 1936 г. на Чрезвычайном VIII съезде Советов И.В. Сталин окончательно высказался против выдвинутых поправок о запрещении отправления религиозных обрядов и лишении избирательных прав служителей культа и других «элементов»[11].
Были также отвергнуты поправки о введении уголовной ответственности «классово-враждебных элементов» за «нелегальные собрания» и «подстрекательство к проведению своих кандидатур на выборах»[12]. Проблема была частично решена, однако, ликвидация ее последствий требовала определенного времени. Кроме того, проблема получила свое «продолжение».
Резкая активизация религиозного актива вызвала серьезную озабоченность у советских властей. На февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК ВКП(б) А.А. Жданов объявил, что Церковь – это единственная сила, «не подконтрольная правящей партии»[13]. В марте 1937 г. Е.М. Ярославский констатировал: «Поповщина переходит в наступление»[14]. В ответ была развернута широкая программа противодействия под следующими лозунгами: «Дать отпор поповщине во время предстоящих выборов», «Не место служителям культов в Советах депутатов трудящихся!», «Не пропустим враждебных людей в органы советской власти! Разоблачим врагов под маской служителей культа»[15].
Возобновившиеся репрессии, с особой силой развернутые в отношении священнослужителей и религиозных активистов в 1937–1938 гг., не являлись чем-то уникальным для страны. Они являлись частью общей компании репрессий, развернутой наркомом НКВД Н.Ежовым. Более того, цифры, озвученные в литературе, нужно очень тщательно проверить. По Крыму (по священнослужителям) «литература» и «факт» рознятся в 8 раз. Да, есть такая «привычка» недобросовестных силовиков «нагонять показатели» за счет «старых кадров». Конечно, проще обвинить бывшего священнослужителя в подрывной деятельности, чем искать реальных врагов. Как показала война, врагов было реально много. Парадокс заключался в том, что многие из них были на очень хорошем счету у партийных органов и руководства.
Следует обратить внимание на то, что после прихода Л.П.Берия, с 1939 г. накал репрессий в отношении священнослужителей и верующих снизился[16]. Антирелигиозную деятельность было предписано проводить более мягкими способами. Планировавшаяся третья «безбожная пятилетка» не была санкционирована руководством страны, и потому ее провозглашение не состоялось[17]. Вместо агрессивных акций предписывалось «терпеливо разъяснять вред религиозных предрассудков», применять «индивидуальный подход к верующим», не противопоставлять безбожников верующим, а оказывать им помощь «в деле их полного освобождения от реакционного влияния религии». Лозунг «Закрыть все церкви» был признан вредным[18].
Поэтому… НЕ нужно вычленять из общей беды отдельные фрагменты. Это была наша ОБЩАЯ беда.
[1] в довоенных советских документах крымскотатарский народ как отдельный этнос не выделялся, в это количество вошли и казанские татары ( 9 тыс. человек)
[2]До Октябрьской революции была провозглашена «свобода веры», но введение этого правового института до конца доведено не было. См.: Указ «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г. и Манифест от 17 октября 1905 г. Однако законопроект «О свободе совести», который рассматривался Государственной Думой в 1906 г., принят так и не был
[3] Декреты Советской власти. Т. I. М., 1957. С. 373–374.
[4] История Советской Конституции (в документах). 1917–1956. М., 1957. С. 145, 530, 744.
[5] История Советской Конституции. С. 155, 543–544.
[6] История Советской Конституции. С. 745.
[7] Сталинская Конституция и свобода совести // Безбожник. 1938. № 11. С. 2.
[8] Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. М., 1987. С. 142.
[9] Жуков Ю.Н. Репрессии и Конституция СССР 1936 года // ВИ. 2002. № 1. С. 15.
[10] Ярославский Е. Новая Конституция и вопрос о религии // Антирелигиозник. 1936. № 4. С. 4, 6.
[11] Доклад И.В. Сталина о проекте Конституции Союза ССР // Правда. 1936. 26 ноября.
[12] Дорожкина Я.Б. Избирательные кампании по выборам в верховные и местные советы в Западной Сибири: 1937–1941 гг.: Дис. … канд. ист. наук. Новосибирск, 2004. С. 93.
[13] Токарев С.В. Повседневная жизнь провинции в период обсуждения, принятия и реализации Конституции СССР 1936 года. Курск, 2002. С. 3.
[14] РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 62. Л. 69.
[15] К итогам всесоюзного совещания работников СВБ // Антирелигиозник. 1938. № 1. С. 15; Ярославский Ем. Почему церковников не следует выбирать в Советы // Антирелигиозник. 1938. № 3. С. 5; Лучших людей – в Верховный Совет СССР // Безбожник. 1937. № 11. С. 3.
[16] См.: Яковлев А.Н. По мощам и елей. М., 1995. С. 94–95.
[17] См.: Православная энциклопедия. Т. 4. С. 444.
[18] Ярославский Ем. Терпеливо разъяснять вред религиозных предрассудков // Антирелигиозник. 1938. № 2. С. 6; См. также: Олещук Ф. Коммунистическое воспитание масс и преодоление религиозных предрассудков // Большевик. 1939. № 9. С. 38–48.
