Идёт проливной дождь. Мы стоим на паперти храма. Нас много. Внутрь не пускают. Несмотря на ковид люди жмутся друг к другу, забыв о земных страхах. Мы стоим перед лицом Вечности, и нам почему-то тепло. Там за дверью лежит батюшка Власий. Его тело привезли пару часов назад, и сейчас в монастыре всё посвящено этой последней встрече, в храме готовятся принять всех нас, приехавших проститься и проводить горячо любимого человека в последний путь… Сквозь мысли я оглядываюсь назад и вижу народ стеной. Душа разрывается в прямом смысле на две части: одна хочет скорбеть и плакать, а другая – утихомирилась и радуется. Батюшка преставился четвёртого ноября, на Казанскую, а завтра – Родительская суббота и последняя Литургия, на которой он еще будет присутствовать телесно, потом – всё. Почему-то про это «потом – всё» думать не страшно. Молитва вошла в сердце и осталась там, будто так и надо… Так, конечно, надо, но обычно сердце моё совсем иное. Поэтому я и обернулась посмотреть на лица людей – что в них? Все были спокойны, никто не плакал, но все очень любили – любили единым дыханием, единой нежностью, единой благодарностью. Каждый был сосредоточен. В глазах – воспоминание…
Каждый раз, прежде чем приехать в Пафнутиево-Боровский монастырь, я звонила по телефону (он есть в интернете): - Здравствуйте, здоров ли батюшка? Ответы бывали разными: - Батюшка не принимает. Звоните через неделю. - Здоров, слава Богу. Сегодня приём идёт, а насчет завтра благословения не было… По этому телефону никогда не спрашивали, каким именно батюшкой интересуется звонящий. Это было понятно, как пароль и отзыв. Мне тоже довелось постоять в «святой» очереди когда день с ночёвкой, когда два, а когда и три. «Святой», потому что это было невозможно своими силами – стоять на морозе днём и ночью, приходить отмечаться через каждые три часа не взирая на время суток, бродить в поисках ночлега, если все места в гостинице заняты, да и оставить все дела без присмотра (на территории монастыря не работает мобильная связь) - и каждый из нас, приезжающих к нему, становился на это время немножко «святым». Батюшка принимал людей с 4 утра до восьми-девяти вечера. Не помню, чтобы у него бывал перерыв на обед или ещё по какой нужде. Это НЕВОЗМОЖНО, но так и было. Мы все смирялись перед его усердием ко спасению наших душ. Это было чудом, но рядом с батюшкой чудо было так естественно… Я помню всех людей, с кем мне довелось познакомиться в этой очереди. Они – мои любимые люди. Здесь творилась молитва, рождались совместные проекты, стихи, песни, спектакли. Как-то я тут встретила папу Леонида Агутина. Батюшка Власий сказал мне, что он тоже поэт и показал мне его книгу. Часто я читала свои стихи, ведь мы рассказывали друг другу о себе, а так – проще. А вот батюшкины стихи: Бывает в жизни часто так, Что даже сердце закрывает мрак, На вашу боль ответа в мире нет. Но дам я вам проверенный совет. Когда тебя достанет лихом жизнь, Не суетись, не сетуй, помолись. Прочёл молитву, как открыл окно, И Бога в небе зришь, и сердцу не темно! Он и песни сочинял. И много знал наизусть… Часто цитировал, всегда с умыслом, всегда к месту… Он нас щадил и точно знал, что делает. Порой человека частушкой можно подтолкнуть к покаянию… (опыт). Двери в храм открылись, и потихоньку стали пускать людей. Застывшая волна ожила и бережно понесла нас ко входу. Какая-то бабулька, расталкивая всех локтями, неумолимо продвигалась вперёд. Волна зароптала. Вдруг вспомнилась женщина, всегда влезающая без очереди, приходя к батюшке на приём. Помните, я писала о ней в предыдущей статье? А батюшка её не принимал: она входила, и тут же стучал батюшкин молоточек, что означало «следующий!» Мы с каким-то незнакомым мужчиной молча посмотрели друг на друга. Он говорит: - У неё прозвище – Лошадь. - Правда? А я всё спрашивала её имя… - Неее, никто не знает. Так и прозвали – Лошадь. Мы с этим мужчиной поднапряглись, смогли высвободить небольшой проход и пропустили страждущую бабушку… в память о «Лошади». А ведь каждый из нас её молча вспоминал. Все мы на этой паперти стояли в тот день – как одно единое целое и даже думали одинаково. Мы вошли в храм. Записки. Свечи. Поток. Очень много цветов. Батюшка… Хоронили в Родительскую субботу - на следующий день после Литургии. Во время богослужения гроб с телом так и стоял в центре храма. Возглас из Алтаря: - Об упокоении старца всея Руси схиархимандрита Власия!.. Правда, потом уже поминали просто по положенному чину. Присутствие батюшки ощущалось. Всем раздавали последние батюшкины земные «Алёнки». Литургию служили с открытыми Царскими Вратами: - Как на Пасху, - сказал кто-то справа. Гроб выносили вслед за иконами, фонарями и хоругвиями, несли огромный крест: Дмитрий – келейник батюшки – шёл впереди и нёс на плече его основание. Крестным ходом обошли храм – всем народом с мощами усопшего. Проводили в последний путь, снова крестный, но уже Пасхальный. Прошло время, и вот уже истекает сороковой день со дня кончины старца всея Руси схиархимандрита Власия. Вечная память.
