Когда увольнялся коллега, с которым мы делили маленький, похожий на коробку от телевизора кабинет, он забрал из шкафа три предмета: тапочек, велюровый пиджак и раму с напечатанной на холсте фотографией Триумфальной арки — всё не доходили руки её повесить. Четыре небольших ящика, стоявших внизу, забирать не стал.
— А ящики? — спросил я на прощание.
— Ящики? — коллега на секунду задумался и едва заметно скривился. — Слушай, возьми себе, если хочешь. Там чай взаимозачётный, мне не надо.
Кабинетный сосед по-барски хохотнул, подмигнул и выкатился за дверь. Я вспомнил: несколько лет назад ящики, кряхтя и кашляя, приволок мужчина — худой и прозрачный, как рыба-топорик. Кажется, он держал пельменную на «Южном» автовокзале и расплатился с коллегой чаем за какие-то невразумительные услуги.
Антистеплером я сковырнул скотч на коробке. Внутри дожидался своего часа боекомплект пачек с «Принцессой Явой» в пакетиках. Зелёный, мне он не нравился, к тому же просроченный на три года. «Не так уж и много, — успокаивал я себя. — Помнишь, как-то в вагоне-ресторане ты съел кольца кальмаров, просроченные на семь лет, и ничего».
«Ява» отдавала лошадиным навозом и сеновалом. Запах отчётливо напомнил об одной скабрезной летней истории. Тогда тоже так пахло, и ярко светила луна, а местная принцесса дышала винными парами и напевала «Белые розы».
«Всё равно чай закончился, попробую», — я включил чайник. Он стоял на табуретке.
На вкус «Ява» оказалась терпкой, немного горькой и какой-то бумажной, будто заварили картонный скоросшиватель. Я без удовольствия выпил кружку бледно-жёлтой бурды, но початую пачку всё-таки не выбросил, а оставил на столе. Правда, не так чтоб у всех на виду, а украдкой — всунул её в проем между стеной и системным блоком. «Пусть стоит себе».
На следующий день опрокинул уже две кружки «Явы»: не хотел тратить деньги на нормальный, «приличный» чай: «Гринфилд» или «Ахмат». Подумал: зачем, ведь есть индийская красотка в серебряной диадеме. Она смотрела на меня с пачки чая как тихая, безразличная ко всему женщина — холодная, зато доступная. Протяни руку, вытащи её за крошечный ярлычок, кинь в горячую воду и промежду прочим выпей без сахара, нить безобразно намотай на ручку кружки. Делай с ней что хочешь: можешь в кактус вылить, можешь забыть на подоконнике, можешь спрятать в стол, и она не обидится. А то ведь придут гости, клиенты, а там «Ява» — привокзальная принцесса — между стеной и системным блоком, стыдно.
Употребление зелёной пыли в пакетиках — это обратная сторона эстетики чайных церемоний. Плевок в пиалу с лепестком лотоса, чей-то хохот в ночи, улыбочка Герострата, дадаизм. В этом есть своя прелесть, если смотреть на чаепитие философски. Надо ведь что-то пить — человек смиренно пьёт «Яву» из каких-то перемолотых лопухов и ботвы и не опускается до необходимости эстетствовать и тратить время на ритуалы. Размышляя об этом, я припомнил, что когда курил, тоже покупал «Яву» — отвратительные, дедовские сигареты, пробирающие до костей.
Постепенно мне стала нравиться «Ява» — принцесса пельменной на автовокзале, обитательница пластиковых стаканчиков в чьих-то руках. В пельменной её пьют изредка, по особым случаям, когда у прозрачного мужичка заканчивается её сестрица — чёрный чай «Принцесса Нури».
Никому ведь не придёт в голову пить зелёный чай из пакетиков, если можно заварить чёрный — такой же дешёвый, терпкий, с добавлением красителя для цвета и привлекательности. Принцесса Нури была вызывающей и красила волосы хной, её сестра Ява тоже никому не отказывала, но меж тем скромничала и предпочитала родной рыжий цвет, а я начал предпочитать Яву. Её неброская доступность обволакивала и пленила.
Поначалу я думал, будто просто привык к плохому, как привыкают к головной боли, насморку или холодным ладоням мужа или жены. Но оказалось, нет — я искренне полюбил этот странный вкус картонного скоросшивателя.
Начал пить по пять кружек в день, по шесть, по семь! Вскоре расковырял ещё один ящик, перестал стыдиться дешёвой пачки с серебряным профилем. Она принцесса, а я, выходит, раджа?
Мы стали близки друг к другу, и казалось, что больше ничего не надо: «Ява» дарила ощущение покоя и запах пряного сеновала, а я её никогда не предавал и на всякий случай стал носить подругу с собой. Один-два пакетика прятал во внутреннем кармане пиджака или в портфеле, но никогда — в заднем кармане брюк: совестно.
Отныне, в кафе ли, в гостях ли или в ресторане, если дело идёт к чаепитию, я отрывисто говорю: «Мне просто кипятку», а на удивлённые взгляды — достаю из кармана заветный пакетик с серебряным профилем и отвечаю: «Не беспокойтесь, у меня своё». Обычно люди пожимают плечами и думают, будто я сумасшедший, но я просто полюбил изнанку эстетики.
Редактор Анастасия Ворожейкина
Другая современная литература: chtivo.spb.ru
