Вот и наступила зима. В новостях по телевизору каждый день показывают, как на всю территорию необъятной России приходят холода. Снег, мороз, непогода — в сводках по стране . И только у нас, на юге России, все совсем по-другому. С утра я наблюдаю в окно, как над Джиналом встает солнце, как ослепительным, огненным шаром выкатывается оно из-за горы и торжествует весь день на ярко-голубом небосводе -чистом или, иногда, с легкими перистыми облаками. Солнце заливает своим светом горы, леса, все вокруг. Солнце дарует блаженное тепло. Это и есть обычная зимняя погода для Кисловодска. Даже в Ессентуках, расположенных всего в 12 километрах отсюда, погода будет совсем другой -хмурое небо, обледенение, промозглость и ветер. Так же и в Пятигорске. А мы в Кисловодске окружены со всех сторон горами, которые защищают город от ненастья — вот в чем секрет. Конечно, и у нас бывают хмурые дни, и к нам приходит мороз и выпадает снег. Но все это — лишь кратковременные эпизоды зимы. А, в основном, солнце весь день!
В парке есть маршрут, который не так-то легко обнаружить, хотя находится он в самом его центре, совсем близко от Долины роз. Я назвала его «Петля над Родником». Звучит довольно странно, но ничего странного в названии нет, если хорошенько разобраться. Просто тропинка уходит вглубь леса, оказывается на выступе скалы, какое-то время повторяет рисунок самого выступа и вновь углубляется в лес. Если бы мы могли посмотреть на очертание этого маршрута с высоты птичьего полета, его форма напомнила бы нам воздушную петельку для пуговицы. Этим объясняется в названии слово «петля». А почему «над Родником»? Дело в том, что мы находимся на высоте скального выступа. А внизу — ущелье, по которому протекает ручеек и кроме того есть родник с питьевой водой за которой приезжают из города и набирают ее в большие емкости. Кто-то считает эту воду целебной. В этом же ущелье находится санаторий, который так и называется «Родник».
И, если вход на эту тропу со стороны Долины роз хорошо заметен, то тот, что находится в противоположной его точке, так легко не обнаружишь. Надо спуститься в низину, пройти по каким-то невнятным тропинкам, а потом, как-то интуитивно , углубиться по еле заметной тропке вглубь леса. И вот тогда мы, вдруг, оказываемся на маршруте, который и поведет нас на выступ скалы.
В самом начале пути мне попалась сойка. Она спланировала на ветку, громко крича, подражая сороке. Но, когда я приблизилась к ней с фотоаппаратом, сойка слетела на землю и я поспешила ее сфотографировать хотя бы там, пока она не улетела совсем.
Здесь много лиственных деревьев, которые перемежаются с хвойными. Целые рощицы отданы под заросли дикой груши. Тропинка извивается между соснами.
Внизу в ущелье много молодого сосняка. Есть и взрослые деревья.
А здесь открывается живописный вид на горку, расположенную на другой стороне ущелья. Я всегда останавливаюсь, чтобы полюбоваться на этот прекрасный пейзаж.
Тропинка делает еще один изгиб, мы оставляем в глубине ущелья молодые сосны и выходим на прямую тропинку, ведущую на выступ нашей скалы. И вдоль этой тропинки выросла целая аллея белоствольных березок!
Как сияют белизной их стволы в лучах этого яркого южного солнца! Как изысканно смотрятся их ажурные кроны на фоне голубого неба! И это в декабре! Правда, удивительно!
И вот мы вышли из леса и, как-то вдруг, оказываемся на выступе скалы! И дух захватывает от картины, которая предстает перед нами! Необъятные просторы открываются нашему взору!
Глубоко внизу пролегает ущелье! На противоположной стороне ущелья -раскинулся лес — много хвойных деревьев, белоснежные стволы берез, замысловатые кроны дубов и орешника.
А там, вдалеке, виднеются благородные очертания Джинальского хребта, то густо покрытого зеленью сосен и елей, а, в основном, серо-коричневого цвета, присущего лесу зимой. Такая грандиозная по красоте картина открывается нам, что невозможно просто пройтись по тропинке прогулочным шагом! Хочется сесть на одну из скамеек и любоваться, любоваться…
В прошлый раз я обещала продолжить рассказ о моем папе. Как раз подходящий момент. Итак, в 1939 году он закончил с золотой медалью математическую школу в Ростове. И отправился поступать в Московский авиационный институт. Остановился у своего дяди, который тогда уже жил в Москве и был актером в знаменитом МХАТе. Основатели театра Станиславский и Немирович-Данченко в начале 20-го века искали по всей России талантливых актеров для своего молодого, только что созданного театра. Побывали они и в Саратове, где в местном драматическом театре служил Наум Шульга — папин дядя- член той самой большой и дружной семьи, обитавшей в одном частном доме. И, когда юный племянник приехал в Москву, то, конечно, он поселился у своих родственников с которыми в детстве жил одной семьей.
У каждого актера в театре есть свое амплуа. Наум Шульга обладал красивой выразительной внешностью и амплуа его было — герой-любовник. А в жизни это был скромный, тихий человек, имевший жену и сына. Возле подъезда, где он проживал со своей семьей, всегда дежурила группа поклонниц. Папа рассказывал, что когда они вдвоем с дядей выходили из подъезда, поклонницы бросались к своему кумиру за автографом. Дядя Наум не любил этого, такое повышенное внимание тяготило его, он всегда смущался, старался побыстрее уйти. Как странно и неправдоподобно это звучит в современном мире, особенно на фоне теперешней богемной тусовки.
В институт мой папа поступил и на правах студента переехал в общежитие. Началась учеба. Но времена были тревожные, шел 1939 год. И вышел приказ , по которому всех ребят из института, по исполнении 18 лет, стали забирать в армию. Так что пришлось сменить учебники на кирзовые сапоги.
И началась срочная служба в Красной армии, служба, которая оказалась длиною в семь лет, пять из которых пришлись на войну. Ну, а как это было, я расскажу в следующий раз.
А сейчас продолжим прогулку по нашей петле. Дорога снова привела нас в лес, исчезли грандиозные просторы, потрясающие виды на горы. Идем лесной тропой.
Сосны и березы, залитые солнечным светом. Под ногами опавшие жухлые листья и рыжая хвоя. До свидания, осень! И вслед тебе этот стих, сочиненный мною когда-то и навеянный ярким и грустным осенним разноцветьем.
Отчаянно-красные листья
С лозы ниспадают к плетню.
Манера у осени лисья-
Стремиться по цвету к огню.
И вот за окном негасимый
Костер до конца октября.
В багряное невыносимо
Окрасит деревья заря.
Ажурная графика веток,
Плетение кружев — листва.
И солнечный луч уже редок,
И жухнет на клумбе трава...
Иду по аллее неспешно
Листы устилают мой путь…
Забудь мою робкую нежность
И преданность тоже забудь.
