Всего однажды, его окликнули Владимиром, но, то было за шалость со спичками, бежал он тогда быстрее ветра, а так для всех – Вовка. День, в который ему исполнилось четырнадцать, совпал с началом войны, Вовка помнил слёзы своего отца. Пройдёт ещё много времени, прежде чем паренёк поймёт их причину. А пока, отец уехал на фронт, оставив его под присмотром соседки, которая не питала к нему никаких чувств, Вовка отвечал ей тем же. Свою маму он плохо помнил, по рассказам отца она долго болела, и в канун пасхи умерла. Школу большого посёлка он посещал, но особыми успехами похвастаться не мог, вернее, их не было вообще. Жалея парня, учителя не ставили ему плохих оценок, что вызывало негодование у одноклассников, приходилось часто драться. Было дело, раз попал в милицию, тогда многие сказали, что этим всё и должно было, закончится, украл он тогда себе ботинки, всё бы ничего, да только малы они ему оказались. В милиции его тоже пожалели, договорились с работником автолавки, обувку поменяли, отдали маленькому воришке. Он слышал разговоры, что один из милиционеров выкупил ему обнову.
Приближалась зима, на улице холодало, Вовка пристроился к госпиталю, который был в его школе. Носил воду, колол дрова, топил печи, медсёстры относились к нему хорошо, старались угостить чем-нибудь вкусным, даже одели его в тёплые вещи. В свободные минуты он сидел в бывшем школьном классе с ранеными, слушал их рассказы о войне, запомнился ему один рассказчик, вернее его слова о том, что на фронте хорошо кормят. «Вот куда надо идти, на фронт, а там ещё и по врагу пострелять дадут!» - думал Вовка, собирая припасы в дорогу. На железнодорожной станции пробрался в грузовой вагон поезда, ехал двое суток, боялся вылезти и отстать. Когда понял, что его вагон отцепили, и он больше никуда не едет, дождался темноты, спрятался в подвале небольшого здания. Рано утром его разбудил грохот на улице, вокруг подвала были слышны взрывы, пол под ногами дрожал, с потолка на него всё время что-то сыпалось, накрывшись брезентом, трясся от страха.
Выбраться из подвала Вовка осмелился только ближе к вечеру, последний сухарь его желудок уже переварил, нужно было искать пропитание. Лаз, через который он сюда попал, оказался засыпанным, пришлось искать другой путь, так он оказался в большой комнате, окна в которой были разбиты, а где и вообще рам не было. Соблюдая осторожность, выглядывал в них, кроме разрушений и догорающего огня ничего не видел. Посмотрев в очередное окно, заметил людей, они сидели, стояли, а многие лежали прямо на земле напротив его здания. Сколько ни всматривался, не мог рассмотреть кто эти люди, вокруг раздавались голоса, но Вовка не понимал слов, думал, что после взрывов у него что-то со слухом случилось. Решив выбраться из здания и осмотреться на улице, наступил на что-то мягкое, пошарил рукой в обломках, из-под широкой доски и битого стекла достал вещмешок, видел такой у красноармейцев на станции. Собрав щепки, спустился в подвал, хватит на сегодня приключений. Когда догорала вторая щепка, Вовка доедал краюху хлеба, такой подарок был в том вещмешке, было ещё и солёное сало, но мало. Откусив хлеб, мальчишка мусолил губами сало, получалось вкусно. После ужина, теперь уже при свете, Вовка собрал ящики, разбросанные по подвалу, соорудив из них что-то вроде кровати, свернул в несколько раз брезент. Да, так удобнее будет спать, и теплее.
Утро наступило неожиданно, приоткрыв один глаз, Вовка увидел солнечный луч, пора вставать. Знакомой дорогой выбрался в комнату, найденный вещмешок взял с собой, оставлять такое богатство как маленький кусочек сала без присмотра было нельзя, может и сам мешок понадобится. Пройдя к окну, из которого он видел вчера людей, выглянул. Людей прибавилось, теперь Вовка разглядел, что это красноармейцы, вот только оружия у них не было, да и вид тот ещё. Снова послышались те самые голоса, нет, слух тут ни при чём, говорят не по-русски. У края площади стояло два мотоцикла, сидящие на них солдаты в незнакомой форме, о чём-то громко переговаривались, смеялись. «Немцы!» - понял Вовка, хорошо что не вышел сразу из своего укрытия. С жалостью посмотрел на красноармейцев, значит, они в плен попали! Выбравшись на другую сторону здания, вышел на рельсы, часто перебирая ногами, пошёл в сторону от станции.
Сколько прошёл, Вовка не знал, последний дом остался далеко позади, людей он не видел, лишь сгоревший грузовик встретился ему на дороге, когда та близко подошла к рельсам. Устроившись на куче шпал, достал свои припасы. Хлеба всего чуть-чуть, сало манило впиться в него зубами, сдерживая себя, Вовка откусил маленький кусочек, добавил в рот хлебных крошек, сойдёт. Перекусив, пошёл дальше. От мелькающих шпал, стало рябить в глазах, попробовал идти по насыпи, нет, ботинки жалко, да и упасть, запнувшись о булыжник, не хотелось. В очередной раз присев на холодный металл передохнуть, почувствовал запах дыма, странно, кто это здесь может быть?! Страх пересилило любопытство, войдя в лес, поднял кверху нос, так и шёл пока не увидел людей. Одного взгляда ему хватило, чтобы узнать в них цыган, их Вовка любил, он им завидовал. Много слышал о них, а завидовал потому, что их дети не ходили в школу, и они были всегда в дороге, а значит, у них была интересная жизнь. Кто-то с силой толкнул его в спину, потеряв свой мешок, парень выкатился на небольшую полянку, прямо под ноги старику с белой как свежий снег бородой. Голос над ним что-то сказал, Вовка знал, что у цыган свой язык, один из мальчишек во дворе научил его паре слов, только предупредил, что цыганам их лучше не говорить.
- Тебя кто-нибудь видел? - старик повернулся к Вовке, вопросительно глядя в его испуганное лицо.
- Не знаю, но за мной никто не шёл.
- Здесь чего делаешь?
- На фронт иду.
- На фронт, - было видно, что старик улыбается, хотя его губы были скрыты усами и бородой, - а что ты там делать будешь?
- Пулемёт попрошу, или даже танк. Буду по немцам стрелять!
- А умеешь?
- Чего хитрого?!
- Есть хочешь?
- Хочу.
- Садись с нами. Только сейчас Вовка почувствовал дурманящий запах из большого котла, который висел над костром. Женщина в цветастой юбке разливала варево по чашкам, взрослые и дети терпеливо ожидали своей очереди. Когда дошло дело до Вовки, женщина отложила приготовленную тарелку, взяла другую, парню показалось, что она была грязная. Окатив посуду кипятком из чайника, цыганка налила в неё еду, что это было за блюдо, Вовка не знал, ему было всё равно, как и то, что его тарелку даже хорошо не помыли. Цыгане расселись в большой круг, передавали друг другу хлеб, Вовке не досталось, не досталось и ложки, парень наклонял тарелку, пил и ел одновременно.
После сытного обеда цыгане разошлись по своим делам, кто-то, взяв ведра, ушёл за водой, кто-то чистил лошадей, три их было в лесу, кто-то занимался повозками.
- Со станции идёшь? – старик погладил бороду, - что там видел?
- Да, со станции, вчера туда приехал, на поезде.
- Ну, и что там? Манера старика говорить медленно и чуть слышно, немного нервировала Вовку.
- Вчера бомбы там взрывались, меня чуть не засыпало. Сегодня немцев видел, пленных красноармейцев…!
- Разрушений много? - не дав договорить, спросил старик.
- Не знаю, - Вовка пожал плечами, - я далеко не ходил. Возле станции много, что-то ещё горит.
- Это хорошо, что много. Завтра проводишь туда моих ребят, покажешь дорогу, и не вздумай сбежать.
- А чего бежать, у вас еда хорошая.
- Так, так, еда хорошая, - сказал сам себе старик. Ближе к вечеру Вовке показали место для сна, так как еды больше не предвиделось, Вовка отвернувшись от людей, втайне посасывал кусочек сала. Утро у цыган началось рано, Вовка никак не мог окончательно проснуться, чуть открывшимися глазами смотрел за приготовлениями троих молодых цыган, по возрасту чуть старше его. «Видимо это их проводить на станцию надо!» - подумал, Вовка, сладко потягиваясь.
Ещё не совсем рассвело, как цыгане возглавляемые Вовкой вышли из леса на железную дорогу. Ночью по ней проезжал поезд, грохотал колёсами так, что казалось всё тело, подпрыгивает, лёжа на земле. Тот цыган, что был постарше, показал Вовке своё нежелание идти по шпалам, указал в сторону, в лес.
- По лесу идти ещё хуже, деревья мешают, - возразил Вовка, но его столкнули с насыпи. «Там хоть видно куда идти, а тут, поди, разбери!» - думал Вовка, уворачиваясь от ветвей деревьев, которые отгибали идущие впереди. Цыганские мальчишки хорошо ориентировались, Вовка несколько раз видел сбоку железную дорогу, они шли рядом с ней. Когда послышался шум поезда, ребята спрятались в кустах, только когда его звук совсем стих, продолжили путь. Казалось, что не он провожает, показывает дорогу цыганам, а его ведут известным им путём. Когда в воздухе почувствовался запах гари, от маленького костра так не пахнет, цыгане взяли левее, и точно вышли к первому дому станции, вернее, к тому, что от него осталось. Дыма и огня не было, это обрадовало пришедших, достав из-за пазухи большие мешки, они крадучись пошли к дому, один мешок бросили Вовке под ноги, но он показал головой, что никуда не пойдёт.
Бежать парень и вправду не собирался, ему понравилось в лесу, правда замёрз немного ночью, но это ничего, если сегодня они вернуться с добычей, может ему разрешат спать ближе к костру. Зачем цыгане пошли на станцию, Вовка догадался почти сразу, а когда увидел мешки, то похвалил себя. Оставалось ждать. Прошло уже больше часа, Вовка стал волноваться, если бы раздался шум, была бы погоня, он бы чувствовал себя спокойней, а так, может они его надули, уже давно ушли обратно другой дорогой? Кто-то шёл через кусты, укрывшись за толстым деревом, Вовка ждал гостей. Все трое цыган вышли к нему, опустили на снег тяжёлые мешки, развязав тесёмки, «поделились» с ним, переложив какие-то предметы и узелки в оставленный возле него мешок, Вовка не стал спорить, взвалил его на плечо, пошёл последним. «Пусть тропу мне протаптывают!» - решил он. Обратно шли той же дорогой, ветки цеплялись за мешок, пару раз Вовка чуть не упал, выходило шумно, цыгане всё время оборачивались, шипели на него, делали угрожающие лица. Как тот, что шёл впереди определил, что они на подходе к месту стоянки табора, неизвестно. Он остановился, аккуратно поставив мешок на землю, было видно, что он чем-то встревожен, я вспомнил звуки выстрелов вдалеке, может это как-то связано? Показав своим товарищам на мешки, старший скрылся в кустах, на секунду Вовка увидел его на рельсах, спустя минуту раздался крик, нет, это был не сигнал, это был крик горя!
Бросив свою поклажу, оставшиеся цыгане бросились в лес, Вовка не желая оставаться в одиночестве, когда неизвестно, что случилось, поспешил за ними. Да, случись такое с Вовкиной роднёй или со знакомыми, и он бы кричал! Вокруг повозок лежали тела, широко раскинув руки, на спине, глядя большими глазами в небо, лежал белобородый старик, стоял жуткий запах, Вовка крутил головой высматривая, откуда пахнет. Старший цыган пытался что-то достать из большого, почти потухшего костра, Вовка удивился, чего так разжигать было, заметно, да и дрова чай не под боком?! Когда увидел обожжённую маленькую ручку, всё понял, и про запах, и про то, что детей среди убитых не видно. До позднего вечера помогал хоронить погибших, столько он за всю свою жизнь никогда не копал, устал, руки висели вдоль тела, от вида крови и увечий тошнило. Стараясь хоть что-то разместить в своём желудке, пил оставшуюся в большом ведре воду, а когда она кончилась, ел снег, так было легче переносить спазмы желудка. Судя по виду цыган, они почти не устали, закончив захоронение соплеменников, развели на новом месте маленький костёр, собравшись вокруг него, тихонько пели грустную песню, жить в лесу Вовке расхотелось.
Прошло три дня, как Вовка расстался с цыганами, вернее он ушёл, а они и не видели, не до него им было. От солёного сала осталось только воспоминание, хотелось есть, безопасного отдыха. Вчера он сам на немцев чуть не вышел, брёл по лесу, задумавшись, как неожиданно деревья кончились, и открылась дорога, по ней шла колонна, это снова были наши пленные красноармейцы, охраны было немного, но судя по внешнему виду бойцов, бежать у них сил не было. Проводив взглядом, хвост колонны, пошёл следом, только на большом удалении от дороги. Вышел к деревне, громко лаяли собаки, слышен был женский крик. За то время, пока Вовка добирался до фронта, его чувства притупились, чего боялся раньше, на то сейчас внимания не обращал. Так и с женским криком вышло, вроде слышал, а даже мысли не появилось посмотреть, что там происходит. Пробравшись в ограду крайнего дома, посмотрел в открытую дверь хаты, никого, и судя по всему уже давно. Первым делом проверил подполье, еды нет, даже гнилой картошки, стал искать погреб, смотрел с огорода – нет его, вошёл в чулан, упав на колени, шарил по полу, повезло, люк, а вот и большое кольцо. Потянул, вроде поддалось, но дальше не идёт, темно, не видно, что мешает, значит, снова на ощупь. Большой чугунный чан, стоявший на полу чулана, накрывал собой люк в погреб, попробовал, не двигается. «Ну, уж нет, он так просто не сдастся!». С третьей попытки, используя черенок от лопаты, Вовке удалось сдвинуть железяку. Открыв люк, ощутил запах сырости, спустил ноги, нащупывая лестницу, или ещё чего. Этот вечер прошёл у Вовки в радости, квашеная капуста, огурцы из большой бочки, а ещё мочёные яблоки, так много он уже давно не ел.
Сладко потянувшись, Вовка вылез из-под трёх одеял, посмотрел на остатки огурцов стоящие в деревянной тарелке на столе, есть не хотелось, с непривычки болел желудок. Накрыв тряпкой тарелку, осмотрел хату. А что, жить можно! Еды хватает, крыша есть, надо с кем-то из деревенских сдружиться, на хлеб зарабатывать, и живи себе. Разделся почти донага, поправил одежду, опоясался узким ремнём, нашёл тут же в хате, проверил содержимое тумбочки и комода. Пачка табака, стопка старых газет, а вот это нужная находка – нож, красивый, с толстым лезвием и деревянной ручкой, наверное, охотничий. Нашлись и сапоги, голенище одного было надорвано, знать, поэтому в сторону отложили. Вытряхнув из правого сапога сухую мышь, а из левого таких же сухих пауков, Вовка примерил находку. Его ботинки были хороши, но по снегу ходить не пригодные, ноги всё время мокрые. Сапоги пришлись почти впору, добавив в носок каждого скомканную газету, в его дворе все так делали, приходилось мальчишкам донашивать за старшими, стукнул каблуком по полу – здорово получилось. Можно и в деревню выйти, но для начала надо посмотреть, куда он попал. Зайдя в чулан, теперь уже при свете, увидел лестницу, что вела на чердак. «Хорошее будет место для наблюдения!» - думал Вовка, перебирая ногами гниловатые ступени.
Обычный деревенский чердак, где хранилось всё, что, по мнению жильцов дома, могло когда-нибудь пригодиться. Те же пучки трав, висящие на балках, та же паутина, давно здесь никого не было. Стараясь меньше вдыхать пыль, паренёк пробрался к единственному окошку, да, вся деревня видна. Длинная улица, вначале которой находился Вовкин дом, на отшибе ещё несколько домов, богато видно жили до войны, вон как отстроились! Вовкино внимание привлекло движение, от одного из домов на отшибе, шли люди, хватило молодого зрения, чтобы рассмотреть женщину с детьми, одного, малого, она несла на руках, второй семенил рядом, держась за мамкину руку, следом шли два немецких солдата, их оружие было направлено на женщину. «Чего они её так опасаются? А может это она вчера кричала?» - Вовка вспомнил женский крик. Продолжая наблюдать за деревней, отметил для себя, что людей на улице нет. Тем временем женщина с детьми и немцы вышли на главную улицу, показался мотоциклист, стрекача мотором, он ездил кругами вокруг идущих, Вовке показалось, что он слышит смех. «Нашёл веселье!» - со злостью подумал парень. Снова движение, из калитки одного из домов, на улицу выскочила женщина, было видно, что стара она, следом на землю упал мужчина, тоже пожилой, трое немецких солдат с криками вышли из той же калитки, один выстрелил из автомата в воздух, старик с трудом поднялся, он был легко одет и босой. Стариков повели в том же направлении, что и женщину, Вовка не моргая, наблюдал.
Где-то, почти в середине улицы, стариков и женщину с детьми подвели к большой хате, старик всё время падал, немцы не торопились ему помогать. Вышел из хаты человек, Вовка различил на его голове фуражку, а не каску как у солдат, видать этот главный. Несколько раз главный махнул рукой, может и говорил чего, только не было слышно. Пинками и своим оружием, солдаты подвели людей к стене соседнего дома, ещё ничего не понимая, Вовка вглядывался в происходящее, послышался детский плач. Солдат было плохо видно, они стояли за углом дома, видел, как крестится старик, и вдруг – выстрелы, почти одновременный залп, люди упали на землю, Вовка зажмурился! Смотреть, что будет происходить дальше, было страшно, но он заставил себя открыть глаза, лучше бы он этого не делал! Возле женщины сидел ребёнок, тот самый, которого она несла на руках, он плакал, толкал мамку, подошёл тот, в фуражке, достал пистолет, Вовка снова зажмурился, услышал выстрел, плач прекратился.
Продолжение следует.