В память о моей маме, с любовью.
Разговор о паломнических резных евлогиях мы начали ранее ЗДЕСЬ. Лично для меня вся миниатюра, изготавливаемая для паломников, стала одним из сильнейших интересов в этой жизни. Искреннее удивление мастерством и талантом наших предшественников, промыслом, забытым, увы, в настоящее время практически полностью, не оставляет меня равнодушным, да и те люди, которые впервые сталкиваются с миниатюрной религиозной резьбой – тоже открывают историю нашей Родины заново, становятся сопричастными к интереснейшему пласту произведений, неизвестных большинству обывателей. Мы привыкли, что в музеях есть картины, иконы, скульптуры, предметы быта прошлых веков, а вот мелкая пластика из дерева – отсутствует или представлена крайне скудно, часто – несколькими разрозненными предметами, но никогда почти – цельными и объемными комплексами.
Резной промысел в Киеве возник не на пустом месте. Я тоже склонен считать отправной точкой в этом движении Святую гору Афон, приемы резчиков которой явственно просматриваются в ранних (еще элитарных) произведениях, создаваемых для высшего духовенства и царей.
К началу массового паломничества в Лавру во второй половине XIX столетия кустарный промысел уже формировался, ему предстояло только расшириться и окрепнуть в следующие шесть предреволюционных десятилетий.
При этом изделия раннего (дореформенного) паломнического периода в Киев столь малочисленны, что не поддаются сколь-нибудь возможной классификации. И тем не менее, они изредка, но все же «всплывают» в поле зрения исследователей, а вот в существующей и тоже, крайне скудной печатной информационной базе, увы, их нет!
В этот период становления промысла (примерно с середины XVIII столетия), резные произведения, предназначенные для богомольцев только формируют свой изобразительный язык, редкие резчики как будто примериваются, ищут решения, которые затем станут, во многом, визитной карточкой киевских произведений.
Одна из таких ранних работ, датируемая второй половиной XVIII века – резная икона Успение Пресвятой Богородицы, классический сюжет, основанный на чудотворной святыне, хранящейся в стенах Киево-Печерской Лавры:
Эта икона еще не предполагала покрытия изображения стеклом, поэтому сама рамка имеет скошенный край. Резчик уделяет много внимания декору, создавая сложную орнаментальную обводку, а также тщательно исполняет резью надписание – оба приема характерны именно для начального этапа промысла, во второй половине XIX века встретить столь сложный декор на местных евлогиях будет уже просто невозможно.
А вот сама резьба далека от совершенства. Она предельно лаконична, хотя уже тогда можно было подметить будущую барочную стилистику, эксплуатируемую местными резчиками на всем протяжении существования резного промысла.
Для сравнения приведу пример поздней иконы: образ святых покровителей семьи и брака Самона, Гурия и Авива можно считать эталонным образцом качественной киевской резьбы третьей четверти XIX века.
Эта крупная по размеру, икона уже совсем другого вида, здесь четко виден и профессионализм мастера, и его выработанный, отточенный стиль и приемы, которые при минимуме трудозатрат позволяли резчику создавать видовое, выгодно смотрящееся произведение, востребованное в среде молящихся, прибывающих в Лавру.
Барочные мотивы только усилились и закрепились. Мастер эксплуатирует уникальную идею по усилению зрительного восприятия рельефа за счет оторванного от изображений, задника, покрытого бумагой.
По краям рамки сохранилась полоска фольгированной бумаги – дорожника, которым изначально крепилось стекло, покрывающее и защищающее образ (оно, увы, до нашего времени не сохранилось).
От старых образцов резчики позднего времени взяли арку, позем, но икона стала многодетальной, сборной – это позволяло в условиях семейной мастерской вводить разделение труда и экономить драгоценный материал - кипарис.
Сколько существовало в Киеве мастеров-мещан, работавших «в одни руки», или семейных мастерских, неизвестно, но то, что во многих произведениях, счастливо дошедших до нашего времени, виден почерк того, или иного резчика, это факт.
Наряду с теми, кто стремился к качеству своей продукции, трудились и люди с меньшими навыками или амбициями. Например, вот эта икона святой Марии Магдалины хоть и относится к тому же временному периоду, что и образ святых мучеников Самона, Гурия и Авива, но похвастаться изысканностью не может:
Хорошо заметна общая напрягающая непропорциональность в фигуре святой, простота в проработке одежд, небрежное упрощение в изображении архитектуры и позема. Даже сама кипарисовая плашка, основа иконы - и та лишена правильных пропорций.
Всеобщая примитивизация религиозной продукции, явившаяся следствием бесконечно усиливающейся конкуренции в среде иконописцев и резчиков (о причинах этого явления можно говорить в отдельном материале, долго и подробно), коснулась, безусловно, и киевских мастеров.
Чем ближе к рубежу XIX-XX веков, тем яростнее выглядит конкурентная борьба, отражающаяся на качестве и сложности работ этого периода.
Мастерам, чтобы сберечь свой промысел и сохранить (уже не приумножить!) свой все тающий заработок, приходится идти на самые различные ухищрения. Их задача отныне – увеличить тираж и уменьшить при этом все затраты на его создание – материальные и физические. А раз так, то появляются работы простые, если не сказать – примитивные, требующие от мастера минимум времени и сил. И да – материала! «Кипарис нынче дорог!» - поэтому можно делать изделия меньшего размера, не вдаваясь в рельефную проработку и декорирование. Паломник, надо сказать, по большей части не шибко избалованный – и так купит!
Классический вариант такой поздней «рубежной» резьбы – наперсный крест «Распятие Христово»:
Лаконичными движениями резца изограф создает образ Спасителя. Здесь нет и намека на проработку фигуры и декоративную отделку: все сделано просто, без изысков, увы, но промысел начинает выказывать черты своего предреволюционного вырождения, упадка.
Винить в этом мастеров не следует – они становятся заложниками системы, жертвами обстоятельств "непреодолимой силы". Резчики лишь пытаются выжить, занимаясь любимым и единственным, в их жизни, делом. Мастера-мещане потеряют и его после революции, а вот чем они займутся тогда – совсем не ясно! Если резчики Сергиева Посада еще пытались применить себя в советское время в русле создания светских изделий типа табакерок, шкатулок, портсигаров, портретов, плакеток, то о мастерах Киева, потерявших своих главных клиентов – паломников мне не известно ничего…
Но давайте еще раз вернемся ко временам, когда качество еще ценилось и мастера следовали в его русле, конкурируя именно своим умением, изяществом произведений.
Образ святой Евдокии создан, безусловно, находчивым резчиком, тонко чувствующим клиентские потребности. Пока все остальные эксплуатировали наиболее часто повторяющиеся сюжеты, связанные с Лаврой и главной целью паломничества пилигримов, этот мастер решил сделать ставку на уникального покупателя, желающего приобрести именную икону, то есть икону с образом святого, соименного ему, Небесного Покровителя.
Евдокия – имя, конечно, более распространенное в XIX веке, нежели сегодня, но и тогда, поверьте, оно было не столь популярным.
Но в том то и смысл – сделал мастер образ святой Евдокии, такого ни у кого на торгу больше нет, а вот спрос, как выясняется, есть: пришла Евдокия и купила!
Вполне вероятно, что дубовый киот для этой иконы был сделан много позже, главное же увидеть то ажурное и легкое исполнение образа, которое сотворил безвестный мастер! Икона вырезана из единого фрагмента кипарисового дерева, лаконично, но с тем четким замыслом, когда в произведении нет ничего лишнего, неправильного с точки зрения композиции. Замечательная, эталонная для Киева, работа, которая у меня лично вызывает искреннюю радость.
И еще одну работу мне хочется вам показать, она хоть и простая, но мною очень любима. Это – образок святой Макарий. Я всегда уточняю, когда пишу «образок», потому что это слово принято употреблять там, где его применять не следует. На мой взгляд, образок – это миниатюрная икона с ушком для ношения на теле. Если икона миниатюрна, но такого ушка не имеет, называть ее образком, по-моему, не корректно, это просто икона, или, если так надо придать слову уменьшительный оттенок, иконка.
Вот этот образок, который я тоже отношу к третьей четверти XIX столетия, когда стилистика произведений и мастерство были вполне отточены и не было повального желания упрощать свои работы:
Резьба лаконична, но удивительно выверена, прекрасна в своей лаконичности. Образок имеет замечательную форму, необыкновенно приятно его держать в руке, а кипарисовое дерево, согревшись в ладони, как будто «вспоминает» и высвобождает свой запах. Обратите внимание на рамку, исполненную в виде двойной обводки – внутри тонкая линия, а по внешнему контуру – зубчатая порезка с тонкой насечкой. Фон имитирует набивку канфарником, резчик также уделяет внимание одеянию святого, тонкими линиями намечая крест. Сделал образок замечательный мастер, его работы нет-нет да встречаются и в печатных источниках и на просторах антикварного рынка.
Этот образок – тоже сделан «на потребу», он именной. Но образок интересен еще и тем, что он… универсальный! На оборотной стороне образка лаконичная резная надпись: «С. Макарий», и все! Сразу возникает другой вопрос – а какой именно Макарий изображен резчиком? Если углубляться в иконографию многочисленных святых с этим именем, выяснится, что она очень схожа. Так как же быть? Да очень просто – подозревая, что покупатель может также задаться этим вопросом и в результате не купит вещь, если на ней не будет «конкретного Макария», резчик позволил присвоить имя святому на образке… самому покупателю!
Завершая рассказ о Киеве и его миниатюрах, хочется показать и еще одно произведение, сохранившееся до нашего времени практически в первозданном виде – это образ «Распятие Христово с предстоящими», выполненное, по всей видимости, в третьей четверти XIX века.
Выполненная умелым мастером икона демонстрирует зрителю сцену Распятия Христа и образы Богоматери и Иоанна Богослова. Икона создана из единого фрагмента кипарисового дерева, невысокий рельеф тщательно проработан и отполирован. Есть некоторый диссонанс в пропорциях фигур, связанный, возможно, с желанием мастера усилить перспективу, неудавшуюся в силу зрительного восприятия, но в целом это одна из сложных работ и выполненная с большим тщанием.
Икона ценна и тем, что демонстрирует великолепную сохранность, давая исследователю возможность увидеть весь спектр технологических приемов по декорированию миниатюр из Киева. Задник иконы сделан из цветной фольги лилового цвета, утратившей его в верхней части фона. Любопытны также лучистые нимбы, искусно вырезанные из фольги и несущие на себе тисненый орнамент. Стекло на иконе укреплено при помощи «дорожника» - узких полосок фольгированной бумаги, имеющей бусинный тисненый же, орнамент.
Мне остается еще раз посетовать на то, что теме резной паломнической миниатюры в печатных источниках отводится крайне мало места, не существует централизованного и серьезного исследования по этой теме. Понятно, что разрозненность предметов, ограниченное их количество в центральных музеях России не дают возможности провести полноценную стандартизацию и создать единый и всеобъемлющий труд, посвященный иконе на рези, но может быть, он все же будет когда-то сделан? На мой взгляд, явление того заслуживает!
